Пытка любовью

Но всё это время Игорь не только лишь ругал себя, переживая случившееся. Его аналитическое мышление просто не могло не участвовать в осмыслении произошедшего. После того, как его взрывной характер вызывал бурный поток ругани на себя, включалось аналитическое мышлкние, которое задавало ему разные вопросы, и он уже не мог не находить на них ответы.

В конце концов, он убедился в том, что из-за длительного перерыва в половой жизни, в его организме произошли своеобразные изменения. А искренние чувства любви показали, что его страстные эмоции за это время так обострились, что стали острее бритвы. И затупить их быстро ему просто невозможно. Они - самозатачивающиеся, и растут очень быстро, порой мгновенно. И в такие моменты мгновенного роста, они без малейшего напряжения перерезают нити самоконтроля его сознания.

Противопоставить им что-либо в это время уже невозможно. И Игорь убедился в этом сам, на своём горьком опыте в эту субботу. Следовательно, и доводить свои страсти до кипения ему уже совершенно непозволительно, потому что это будет лишь его эгоистическим желанием. А страдать от этого достанется его любимой.

Но допустить подобное ещё раз Игорь уже не мог. И он твёрдо решил, что пока он находится в рабских условиях зоны, он никогда больше не допустит того, что переступит этот рубеж в своей страсти к Светлане. И он сам сделал этот переход для себя запретным.

ОДИН ИЗ УЖАСОВ СОЦИАЛЬНОГО НЕВЕЖЕСТВА

В понедельник, как и всегда при входе в кабинет, Игорь сказал громкое "Здравствуйте, Светлана Ивановна", а потом уже, в их "укромном уголке", возле раковины умывальника, он и обнял её, и поцеловал. Светлана при этом как-то прижалась к нему уже всем своим телом, как, естественно, не задумываясь об этом, поступают лишь очень близкие люди. И руки её обнимали его за шею уже как-то особенно. Её объятие как бы само за себя говорило "он мой".

Игорь серьёзно посмотрел ей в глаза и спросил:

– Ты простила меня за то, что я не смог сдержать себя?
–

– Ну, хватит уже вспоминать об этом, - тихо попросила она, и нежно провела ладонью по его щеке, - Я ведь не маленькая девочка и всё прекрасно понимаю.
–

– Это получилось как-то машинально... Не думай, что я поступал так, думая лишь о себе.
–

– Ну вот. Опять всё сначала, - укоризненно произнесла она, - Да хватит уже об этом. Дай мне слово, что больше не будешь этого вспоминать и говорить мне об этом.
–

– Хорошо. Больше не буду, - сказал Игорь.

Работы в этот день у них было мало. Посетителей было тоже немного. Светлана лишь один раз выходила с кем-то из них в зубоврачебный кабинет, и то ненадолго. А из "рыжья" Игорю нужно было обработать лишь две коронки и один зуб. В общем, они много разговаривали, затрагивая самые разные темы.

– Вчера по телевизору была передача про космос, про ракеты, про космонавтов, - сообщила Светлана, - Очень интересная.
–

– Серьёзно? Женщин тоже это интересует?
– удивлённо спросил Игорь.

– А как же? Говорят, что наши дети в будущем будут летать на экскурсии куда-нибудь там... Ну...
– и она неопределённо пошевелила кистью чуть поднятой руки, как бы показывая этим неопределённым жестом, куда будут летать эти экскурсии.

– Конечно, - заметил Игорь, - женщин всегда волнуют темы об их детях. Всё правильно. Наши дети будут шагать дальше нас.
–

– Но я бы не хотела, чтобы мои дети туда шагали. Там ведь очень опасно.
–

– Опасностей не меньше и на Земле. Мы и здесь ещё мало чего знаем. А подводный мир вообще мало изучен. Особенно глубоководный. Но и там рождается жизнь. Не знаю только, в муках или без них.
–

– А я вот рожала, особо не мучаясь. А есть женщины, которые переносят такое, что и рожать им другой раз уже не хочется, - заметила Светлана.

– Хочется или не хочется, а рожают. Без этого и жизнь бы прекратилась. А о родовых муках знают все женщины. И идут на них добровольно.
–

– Да ребёнок ещё в животе у тебя такой любимый. Так хочется его увидеть, приласкать.
–

– У женщин любовь к своим детям дана от природы. От этого вам уж никуда не деться. А я вот вдруг вспомнил один ужасный случай, который вообще поражает своей трагедией.
–

– Ой, расскажи, пожалуйста, - попросила Светлана, но в этот момент в коридоре раздался голос санитара, извещающий о том, что санчасть закрывается на обед.

– Расскажу. Но после обеда.
–

Обедая, Игорь с благодарностью думал о Светлане. О том, как она быстро и умело разрешила терзавший его вопрос.

– Светка у меня просто умница. Не то, что я, дурак безмозглый. Да к тому же ещё и зэк паскудный. А она всё расставила по полочкам и отсекла всё ненужное. Молодчинка. Тот, кто любит, тот всегда поймёт. Не зря гласит народная мудрость.
–

После обеда, целуя и лаская свою любимую в их "укромном уголке", Игорь сказал, глядя ей в глаза:

– Свет, если б ты знала, как я люблю тебя!
–

– А я уже знаю, - и она прикрыла веки и чуть откинула голову для очередного поцелуя.

Когда они сидели уже за рабочим столом, и санчасть скоро должна была наполниться шумом пришедших зэков, Светлана, улыбаясь своей обворожительной улыбкой, сказала Игорю:

– Ну а теперь, расскажи мне эту ужасную историю, о которой ты упоминул перед обедом. Я всё это время, пока обедала, думала об этом. Ты как всегда разжёг во мне интерес.
–

– Да. Сейчас расскажу. Эта история когда-то так поразила меня. А весь трагизм в том, что продиктован он был как бы материнской любовью. Но всё это было вызвано лишь невежеством. Невежество в жизни вообще, как я понял, страшно. А здесь невежество управляло матерью. Скорее всего - мамашей - потому что только так и можно её назвать. Хотя это ещё слишком мягко сказано. Но я не знаю других слов, которые бы подходили для таких любящих мам в кавычках.

Рядом с нашим домом, в соседней пятиэтажке, жили две сестрёнки. Старшая была чуть младше меня, а её младшая сестрёнка была младше её года на три-четыре. Мы, молодёжь иногда собирались по вечерам где-нибудь во дворе... Поговорить, побеситься, повеселиться, анекдоты порассказывать и так далее. Ну, как все молодые в таком возрасте. Старшая тоже иногда бывала, но не часто. Поэтому я вообще мало знал об этих сёстрёнках.

Потом как-то все мы выросли. Кто женился, кто из девчонок вышел замуж. То есть все мы стали уже несколько взрослыми. А молодёжь подрастала из бывших малышей. Младшая сестрёнка, у той старшей, росла такой красавицей. У неё всё было красивым. И лицо, и фигурка. Я всегда со стороны любовался, когда видел её.

И вот как-то я начал замечать, что у неё появилась подруга, которая стала всё чаще и чаще приходить к ней. Они часто сидели на лавочке возле подъезда, где жила эта наша красавица, и всегда о чём-нибудь разговаривали, смеялись. А подруга эта у неё была точно такой же красавицей, только блондинкой. На них трудно было не смотреть, а оторвать взгляд было, наверное, ещё труднее. И было невозможно понять, кто из них красивее. Я порой любовался ими из окна, и всегда сожалел, почему они не были такими тогда, когда я был в таком же возрасте.