Пытка любовью

– Неужели каждый здесь может получать посылку каждый месяц?
– удивлённо спросил Игорь, глядя на Пахнея.

– По закону положено, - уточнил Пахней.

– А почему об этом нигде здесь не написано?
– опять спросил Игорь, - Я вот, например, не знал об этом.
–

– А ты считаешь, что Тихону нужно, чтобы все об этом знали?
– с сарказмом спросил Пахней, - Давай играй. Твой ход. Всё равно всё сгнивает в этих посылках. Я ещё ни разу здесь о нормальной и не слышал. Играй, давай, и губу подбери. Раскатал.
–

Но Игорь не отбросил далеко своих мыслей об этом. Эту партию он свёл в ничью. А лёжа на своей шконке в своей палате он думал:

– Ведь если такие посылки все будут получать в туб. отделении, то и обеспечены все будут всем. Это же будет уже не жизнь, а малина.

А эти суки, которые здесь выдают посылки, напрочь оборзели. Конечно, они не любят работать, а любят лишь получать деньги. А сколько здесь тубиков? Человек семьдесят. Да, для этих сучек семьдесят лишних посылок, это, наверное, столько же, сколько приходит в месяц на всю эту зону. Это для них значит работать в два раза больше. Вот они и придумали гноить посылки тубиков, чтобы меньше было работы. А работать они не любят, любят лишь е...ться. Да разве это работа, перебрать продукты в посылке? А ведь всё равно не хотят, бляди ленивые.

Значит, нужно их заставить. Только и всего. Нужно написать на имя хозяина жалобу. Писать я умею. Нет, не жалобу надо писать. Жалоба сразу же вызовет конфликт. А зэкам конфликтовать с администрацией глупо. Нужно написать красивое заявление и самому отнести его здешнему хозяину. И объяснить хозяину на словах, что здесь происходит с посылками тубиков. Скорее всего, он уже знает, чем закончили "свой трудовой путь" прапорщицы у нас в зоне. Такое сразу же им всем должно сообщаться из их управления. Тем более, ему сразу же бросится в глаза и то, что я как раз из этой самой зоны, где вопрос с прапорщицами был уже решён.
–

На следующий день Игорь написал заявление на имя хозяина этой зоны, которое он узнал от деда Пахнея. В своём заявлении он просил вывесить в туб. отделении "Перечень" продуктов питания, которые можно было присылать больным каждый месяц. Затем он пошёл к дежурному прапорщику и попросил, чтобы тот записал его на приём к начальнику колонии. Пахнею Игорь показал написанное заявление и сказал, что он хочет сделать так, чтобы посылки зэков не гноили.

– Что ж, дай бог тебе удачи, - сказал Пахней, выслушав Игоря, - Только я сомневаюсь, что у тебя это получится. Они там все одним миррам мазаны.
–

– Посмотрим, может и получится, - ответил Игорь.

Через три дня дежурный прапорщик повёл его к хозяину. Игорь, как и хотел, кратко рассказал ему о том, что посылки туберкулёзников специально гноят, чтобы их больше не заказывали. Затем он сказал, что не желает раздувать это дело, и что именно поэтому не стал писать об этом жалобу, а принёс лишь своё "Заявление". После этого Игорь вынул из кармана и подал хозяину бумагу. Хозяин прочитал его заявление и после этого минуты три молча смотрел в лицо Игоря. Игорь также смотрел в лицо хозяина.

– Можете идти. Разберёмся, - сказал, наконец, хозяин, и Игорь вышел из его кабинета. Перед выходом он сказал, как и полагалось зэку, "До свидания, гражданин начальник".

На следующей неделе один из зэков-санитаров приколол кнопками на "Доске объявлений", которая висела на стене, возле двери "Процедурного кабинета", в котором всегда дежурили медсёстры, два листа с "Перечнем продуктов питания, разрешённых в ежемесячных посылках больным, лечащимся в туберкулёзном отделении". Перечень был отпечатан на пишущей машинке и подписан начальником туберкулёзного отделения Тихоном. В этот день Игорь написал своим "старикам" письмо с просьбой выслать ему посылку весом пять килограмм, и написал краткий перечень из того, что можно было посылать.

Здесь нужно отметить, что после этого, посылки стали выдавать всем зэкам-тубикам вовремя. И через месяц больные туберкулёзного отделения стали уже считаться самыми богатыми зэками в этой колонии строгого режима. Туберкулёзники уже могли снабжать кое-чем и своих кентов в зоне. А у зэков-санитаров, которые могли выходить из больнички в зону, сразу же возрос их авторитет, и у них появился свой небольшой "левый" заработок. Из зоны тубикам их кенты стали передавать подшивки разных журналов, которые разрывались, и журналы "ходили" по всем палатам. Жизнь зэков от этого стала менее скучной. Они стали хоть что-то читать.

Вскоре наступила долгожданная весна. Тихон ушёл в отпуск, и его стала замещать Таисия Александровна, которая была уже единственным врачом на всей областной больничке. Она каждый день приходила в туберкулёзное отделение, ходила по палатам, спрашивала зэков об их самочувствии. Через пару недель она вызвала рентгенолога и человек двадцать тубиков, в том числе и Игоря, водили на второй этаж и делали им там рентгеновские снимки. Чуть позже Таисия Александровна, когда зашла при своём обходе в палату Игоря, сказала ему, что у него заметное улучшение здоровья, что при его поступлении, каверна у него была с рублёвую монету, а сейчас уменьшилась наполовину.

Игорь полюбил Таисию Александровну платонической любовью ещё тогда, когда лежал ранее здесь на втором этаже. Так её любили и большинство зэков, которых она лечила. Игорю вспомнилось, в какой палате он тогда лежал на втором этаже. Вспомнился и его сосед по палате Саня Галочкин, с которым они тогда подружились и много о чём разговаривали. У Сани был перелом позвоночника, и ноги его не работали. Работала лишь верхняя половина его туловища. Он постоянно лежал в постели.

Саня Галочкин был авторитетным зэком в этой зоне строгого режима. Его родной дом, в котором жили его родители, был деревянным домом, стоявшим метров в двухстах от зоны. Многие его родственники, которые жили в этом же районе, в своё время также сидели, и Саня знал о жизни зэков с раннего детства. Ему часто делали перекиды с воли.

Однажды, на выездном объекте, ему должны были сделать перекид большой суммы денег. Перекид сделали с крыши стоявшей недалеко пятиэтажки на крышу четырёхэтажного дома, который строили зэки. Перекид был удачный и Саня уже отмотал деньги от камня, к которому те были привязаны, но тут на крыше появились менты. Скорее всего, кто-то сдал Саню, потому что ментов было человек пять или шесть. Они вылазили из двух будок этого трёх подъездного дома, в которых были люки, чтобы через них можно было спускаться на верхний этаж по металлической лестнице. Саня побежал по крыше к третьей будке, но и из неё также вылазил мент. Тогда он с разбега прыгнул с крыши, зная, что вчера в этом месте внизу была большая куча песка. Но эту кучу для чего-то сегодня передвинули бульдозером, и Саня приземлился на твёрдую землю, сломав при этом себе позвоночник у его основания. Первыми к нему успели подбежать его кенты, и ментам деньги не достались.

Саня Галочкин был на три года старше Игоря. Они были приблизительно одного роста и одной комплекции тел. Саня тоже на воле занимался разными видами спорта и, как и Игорь, любил бокс и волейбол. Они оба не верили ни в бога, ни в чёрта, и нередко разговаривали о религиях и о церковных организациях.

– Да какие это "святые отцы"? Разве отцы обманывают своих детей, чтобы выкачивать из них побольше "капусты"?
– так Саня с презрением называл деньги, - И какие они после этого "святые"?
–