Пытка любовью

Вскоре после того, как Михалычу накинули сразу по две звезды на погоны за то, что его отряд занял первое место по области за год, Василию Георгиевичу также повысили звание до майора и перевели работать каким-то из помощников начальника колонии с кабинетом в штабе зоны.

Начальника седьмого отряда тоже куда-то перевели на другое место, а на их места были поставлены два молодых лейтенанта, недавно окончивших какое-то ментовское училище. Естественно, что Михалыч, как столь выдающийся начальник отряда, был для них авторитетом и учителем. Да Михалыч и сам вскоре тесно подружился с ними, потому что те были молодыми парнями и без ментовских комплексов.

Иногда начальникам отрядов нужно было дежурить по какому-то графику на ЖБК, как дежурным офицерам. Дежурный офицер был главным на объекте, у него была маленькая рабочая комната на КПП объекта, который все называли вахтой, и он мог зайти на объекте туда, куда он считал нужным. Однако Михалыч уже хорошо знал, что лишний раз не стоит просто так "светиться" по объекту перед зэками. Он понимал, что это только вносит лишнюю нервозность и сумятицу среди них, и тогда они хуже справляются с выполнением своих работ, потому что привычный ритм работы у них от этого нарушается. Он хорошо объяснил это новым начальникам отрядов, и они также в своё дежурство не ходили по объекту без надобности, а частенько даже вообще уходили на длительное время в город по своим "рабочим делам". И на объекте всегда было всё тихо и спокойно, без каких-либо происшествий. Так было потому, что каждый зэк и так дорожил своим местом, работая на ЖБК, где можно было заказать что-либо через шоферов, приезжающих на объект на грузовых автомобилях, либо получить "грев" от перебросов через забор с воли в определённом заранее месте и в определённое заранее время.

На объекте ЖБК были и свои, как бы "постоянные" дежурные прапорщики. Каждый прапорщик дежурил в свою смену. В чрезвычайных ситуациях дежурному прапорщику должны были помогать четыре солдата, которые проверяли в огороженном колючей проволокой предзоннике въезжающие и выезжающие грузовые автомобили. Один из солдат был со служебной овчаркой. Но чрезвычайных ситуаций на ЖБК никогда не было, поэтому у дежурного прапорщика были в подчинении два "козла", которые уже не один год выезжали на этот объект. Этих "козлов" могли по заранее написанному рапорту от дежурного прапорщика занарядить в любую смену, если это требовалось по обстоятельствам. Но, как правило, они выезжали на объект в первую смену, потому что вторая и третья смены по численности зэков были наполовину меньше, чем первая.

Всех прапорщиков и "козлов" на этом небольшом выездном объекте зэки хорошо знали в лицо. И даже знали, кто из прапоров должен дежурить в какую смену, и в какие ближайшие дни.

"Козлами" на ЖБК были два зэка из седьмого отряда. У одного было погоняло Вилей, данное по его фамилии Вилеев, а у другого - Моцарт, по его фамилии Мациевский. "Козлы" эти были не борзые, и с ними всегда можно было договориться, если это было необходимо, поэтому зэки их не очень-то и опасались и не хаяли, как зоновских "штабных козлов" и "козлов" с промки или со свинюшника. Да они и сами не шерстили по объекту, и появлялись, как правило, лишь с дежурным прапорщиком, которому также не хотелось лишний раз нюхаться по объекту, где и без того всё всегда было нормально.

Вилей был неприметным зэком, а вот Моцарт был известен в зоне как зэк, у которого почти не было места на его теле, где не было бы партаков (наколок). Лишь голова и верхняя часть шеи у него были без этих зэковских "украшений", хотя на его веках было наколото "не буди", а всё остальное тело было испортачено. Сразу под кадыком у него выглядывала наколка головы змеи, как бы выползавшей из под воротника его лепня. На правой руке была синяя "перчатка", почти до локтя, левая кисть была в перстнях до самых ногтей, на спине был какой-то собор. В общем, на теле, руках и ногах Моцарта сложно было бы отыскать даже квадратный сантиметр неиспортаченной кожи.

Как правило, зимой эти постоянные "козлы" ЖБК сидели на вахте с дежурным прапорщиком, а летом, да иногда и зимой, частенько помогали солдатам делать в предзоннике досмотры въезжавших и выезжавших грузовых автомобилей.

На объекте ЖБК был и свой гараж, в котором находились три или четыре грузовика, автокара и автокран с постоянными вольными шоферами. Была и бригада зэков, работавшая в этом гараже. В нём частенько ремонтировались и легковые автомобили начальства завода, а порой и начальства зоны. В общем, по взаимовыгодной договорённости зэков с "козлами", те могли, "помогая" солдатам в досмотре "нужного" грузовика, пропустить "грев", завозившийся на этом грузовике на объект. Поэтому с чаем и едой у "козлов" проблем не было, и они, как правило, снабжали чаем и дежурных прапорщиков, которые также любили попить крепкого чайку. Да и проверенным надёжным зэкам они могли при случае одолжить или продать чай или сигареты или папиросы.

На ЖБК у каждого авторитетного зэка был свой "кильдым". "Кильдым" - это какая-либо самодельная каморка, сделанная где-либо самостоятельно, где зэк мог переодеваться, принимать пищу, заварить чаю и чифирнуть с теми, кого он пригласит. Как правило, "кильдым" строили и считали его "своим" один, два или три зэка. В "кильдыме" обязан был быть топчан, на котором можно было бы прилечь и немного отдохнуть, стол или тумбочка, стул или табурет, настенная полка и электрическая розетка, чтобы можно было вскипятить воду самодельным кипятильником для заваривания чая.

Дверь в "кильдым" делали металлической, благо, что металла на объекте хватало и для этого. А замок на дверь делали, как правило, самодельный ригельный, который заказывали в зоне на промке. Однако такой замок не так-то просто было бы кому-либо и открыть, потому что ключ в такой замок вставлялся по изогнутой железной трубе, общая длина которой была по пятьдесят - шестьдесят сантиметров, а иногда и более. Такая труба, как правило, дюймовой толщины, была плавно изогнутой в двух-трёх местах в разных направлениях. Замок крепился с внутренней стороны двери и изогнутая труба, соединённая с ним была там же, с внутренней стороны двери. А с внешней стороны в металлической двери было лишь круглое отверстие, к которому изнутри и приваривалась эта изогнутая труба. Поэтому, чтобы ключ мог пройти по трубе до замка, и открывать и закрывать замок, он приваривался к гибкому валу толщиной с мизинец и нужной длины. С другого конца к гибкому валу перпендикулярно приваривался металлический стерженёк, за который этот вал можно было бы крутить в правую или левую стороны, поворачивая его рукой, для открывания или закрывания такого "хитрого" дверного замка. Сам ключ был, как правило, или с различного рода зацепами или с резьбой. У каждого ключа были свои хитрые зацепы или разная резьба, - левая или правая, разного шага и разного диаметра. Это делалось для того, чтобы ключ мог зацепиться с цангами замка, а затем, потянув гибкий вал на себя, и отодвигая этим сцепленные с ключом цанги замка, можно было открыть замок. Находясь внутри "кильдыма", дверь можно было закрыть на замок или открыть замок при помощи отодвигания рукой небольших специальных штырьков на самих цангах. Замков с одинаковыми ключами на промке не делали. Каждый замок с двумя ключами делался в единственном экземпляре. Это была "левая" работа зэков-специалистов на промке для их пропитания в зоне.

"Простые" зэки, живущие "мужиками", переодевались в "общих кильдымах", в отведённых для этого комбинатом помещениях-раздевалках, в которых было электрическое освещение, были длинные столы с лавками и шкафчики для переодевания, такими, как в общих банях "на воле". Естественно, в "общих кильдымах" были и электрические розетки, поэтому и там можно было заварить чайку и чифирнуть. Но свой "кильдым", - это была привилегия для бугров и авторитетных зэков.

Сейчас Игорь имел свой "кильдым" в сварочном цехе. Ранее это был как бы рабочий кабинет вольного мастера этого цеха, и был построен для него зэками по распоряжению вольного начальства комбината, по оплаченным нарядам. Но когда этот мастер уволился, и никто из вольных работников не хотел идти работать с зэками, это небольшое помещеньице больше года пустовало. Его Игорь и занял под свой "кильдым" с разрешения Михалыча.

Это была маленькая комнатка над "кильдымом" бугра сварочного цеха и подниматься туда можно было по наклонной металлической лестнице с одним поручнем, приваренной другим боком к наружной стене "общего кильдыма" бригады. Входная дверь была металлической с обычным заводским ригельным замком. В комнатке было одно маленькое зарешёченное толстыми прутьями окошечко, выходящее в цех. Размеры помещения были где-то три метра на три, а высота до потолка была чуть более двух метров. Из мебели был небольшой старый однотумбовый письменный стол, три стула из толстой фанеры на металлических трубчатых ножках, небольшая тумбочка, топчан и настенная вешалка для одежды.

Освещался "кильдым" одной лампочкой, и была одна электрическая розетка. Но самое главное, в этом "кильдыме" была телефонная распредкоробка, закрытая крышкой, привинченной двумя болтиками. Игорь понял её важность тогда, когда к нему на объекте подошёл Моцарт и отозвал его в сторонку для разговора.

– Слушай, Игорь, - заговорил он, - можно я зайду к тебе в "кильдым" через полчасика. Мне нужно позвонить кое-кому "на волю".

– Но у меня нет телефона, - ответил Игорь. А сам подумал, что это же феноменально для зэка иметь телефонный выход в город. Он и не подозревал, что в этой распредкоробке есть такой выхол.