Раб и Царь

Я вытащил конверт, который дала Надежда Петровна, и пересчитал деньги. Аукционист пришёл в себя, и заметив, что пауза слишком затянулась, истошным голосом закричал:

– Сто пятьдесят – раз!

– Сто пятьдесят пять! – прервал я аукциониста.

Голова Ильи Петровича безнадёжно склонилась, он что-то буркнул себе под нос и смачно плюнул на пол.

– Не сдавайся, Петрович! – неожиданно к нему подбежал рабочий и сунул ему что-то в руку.

– Сто пятьдесят пять – раз. – Молоток звучал, как приговор.

– Сто пятьдесят пять – два. – Руки Петровича тряслись, как в лихорадке, пересчитывая деньги, которые он только что получил.

– Сто пятьдесят пять…

– Сто пятьдесят шесть! – испустил бригадир истошный вопль.

Теперь уже у меня опустилась голова, теперь уже я бормотал что-то себе под нос. Молоток аукциониста трижды описал в воздухе дугу и слово, которого так все ждали, и ради которого собрались, потрясло зал.

– Продано!

Я не помнил, что происходило дальше. Я не слышал тех оваций, которые устроили победителю, не чувствовал на себе пренебрежительных взглядов людей, которые всего час назад гнули передо мной спину, услужливо улыбались и клялись в преданности, не видел, как обезумевшие от счастья рабочие подняли своего кумира и на руках вынесли из зала. Я обнял голову руками и повторял только одну фразу: «Что я наделал?!»

Сколько я так просидел – не знаю. Пришёл я в себя от того, что запах ароматного кофе ударил в нос. Я поднял голову и увидел Надежду Петровну. Она, как всегда, подошла незаметно и поставила чашку.

– Это конец, – сказал я ей. – Следующий шаг – это перевыборы директора. Контрольный пакет теперь находится в руках Серова.

– Вы живы, Александр Сергеевич, значит, это не конец. – Впервые Надежда Петровна обратилась ко мне на «Вы».

– Так всегда говорил мне отец. Он создал эту организацию, правил ей пятнадцать лет, а я и месяца не продержался. Проиграл. И кому? Какому-то работяге, пьянице!

– У вашего батюшки тоже были в жизни острые ситуации, но он всегда выходил из них.

– Когда отец вернётся из отпуска, здесь будет другой директор – Серов.

– Не будет.

Я удивлённо посмотрел на Надежду Петровну.

– По двум причинам, – продолжала она. – Во-первых, ваш батюшка приезжает завтра вечером…

– Как завтра?

– Он звонил, пока вы были на аукционе. А во-вторых, у Серова нет контрольного пакета.

– Как нет?! Я считал, контрольный пакет теперь у него.

– У него только то, что он купил сегодня, а завтра и этого не будет.

– Не понял? Зачем же он скупает акции?

– Я всё узнала, Александр Сергеевич, – Надежда Петровна перешла на шёпот. – Он на эти акции в карты играет. Здесь неподалёку кафе есть, так у них там настоящее казино.

– И когда игра?

– Завтра, в шесть часов.

– А отец когда приезжает?

– Тоже в шесть.

Я залпом выпил кофе, обнял Надежду Петровну, и выбежал из актового зала.

Трудно передать то волнение, которое я испытывал, сидя в кредитном отделе банка. Мои пальцы всё время выстукивали по столу какую-то дробь. Я понимал, что мешаю этим сотруднику банка, но ничего не мог с собой поделать.

– Да не волнуйтесь так, молодой человек, получите вы свой кредит.

– Мне срочно надо.

– Срочно и получите. Вот только документы оформлю, и сразу получите.

Мне казалось, что эти документы оформлялись вечно. Однако видимо и у вечности есть конец. Девушка, оформляющая документы, сложила их в ровную стопку и отдала мне.

– Прочтите, пожалуйста, и подпишите, – сказала она.

– Где подписать?

– Вы бы прочитали вначале. Чтобы потом вопросов неприятных не было.

Я стал изучать договор, однако вскоре отложил его в сторону и удивлённо посмотрел на девушку.

– Как, так мало?

– Вот видите, у вас вопросы возникли.

– Но квартира стоит в три раза дороже!

– Вам же деньги срочно нужны?

– Но мне не хватит!

Девушка разочарованно пожала плечами.

– Ну, не знаю, посмотрите, может быть у вас ещё что-нибудь есть?

Я раскрыл портфель и положил перед ней бумаги.

– Что это?

– Это дача.

– Но вы понимаете, что она тоже будет оценена…

– Догадываюсь, – прервал я её.

– Будем оформлять?

– Будем.

В казино, а именно так теперь прозвали кафе, в котором играл Петрович, было переполнено. Я зашёл в него в тот момент, когда Серов проиграл все акции, которые только вчера приобрёл на аукционе.

– Ну ничего, в следующий раз отыграешь, – успокаивал бригадира его противник, снимая очки и укладывая их в футляр.

– Почему в следующий раз? Я их сегодня отыграю, – сказал я победителю.

Все повернули голову в мою сторону.

– Директор! Директор пришёл! – пролетел по кафе шёпот.

– Это пожалуйста, молодой человек, – вежливо ответил мне Стас, – только сегодня у меня нет времени. Приходите в следующий раз.

– А я сегодня хочу! – настаивал я.

– Так не годится! Ты должен сыграть с директором, – недовольно загудела толпа. Десятки пьяных и злых глаз уставились на Стаса.

– А я желаю сегодня, – мои глаза налились кровью.

Стас не выдержал психологического напора и сдался. Он снова вытащил из футляра свои очки.

– Я буду играть только на акции, – предупредил он.

– Нет, на деньги, – не соглашался я.

Пьяная толпа метала в сторону Стаса разъярённые взгляды.

– В таком случае, это будет очень дорого стоить.

– Не дороже денег, – ответил я.

Я выставил на кон всё, что получил в банке.

– Ничего себе! – ахнули зрители.

Игра началась, замелькали карты, зрители замерли.

– Девятнадцать! – крикнул я и бросил карты на стол.

– Двадцать, – улыбаясь, ответил Стас.

Он сгрёб в кучу деньги с акциями и стал убирать их в спортивную сумку.

– Может быть, ещё желаете? – спросил Стас с издёвкой.

– Желаю! А вот теперь на акции!

– Воля ваша, – Стас вытащил из сумки акции и положил на стол. Я положил рядом свои.

Снова замелькали карты. Вдруг гробовую тишину нарушил ропот болельщиков.

– Хозяин, хозяин, – шептали они друг другу.