Рабыни рампы

– Перестань, - она говорила так, словно уговаривала большого ребенка.
– Сейчас мы поедем домой.

Она села за руль. Они почти не разговаривали и не обсуждали того, что случилось накануне. Джекки не поставила машину в гараж. На кухне они молча пили кофе. Через несколько минут она встала и налила ему что-то покрепче.

– Розанна выздоровеет, - снова сказала она, так как больше не о чем было говорить.

– Я все время думаю, - сказал он, - что заставило тебя проснуться и спуститься вниз, в гараж?

– Не знаю. Вероятно, я просто услыхала шум работающего двигателя.

– Может, Джекки, у тебя на самом деле какой-то дар?

Она криво улыбнулась.

– Не думаю.

– Ну что же произошло?
– он медленно покачивал головой.
– Я всегда мечтал о кино. Я всегда хотел быть кинозвездой. Как же, черт возьми, все произошло? Неужели виновато во всем это место? Голливуд? Неужели здесь так плохо, как все утверждают?

– Не думаю, чтобы какое-то место оказалось плохим само по себе, - не спеша возразила Джекки.
– Просто здесь, в этом месте… здесь вы встречаетесь с самыми лучшими людьми, здесь лучшая одежда, изысканная пища. Но на самом деле все далеко не так. Здесь так же, как и повсюду. Здесь совершают такие же ошибки, что и везде, но только здесь вы не чувствуете, что придется за все расплачиваться.

Глухие рыдания потрясли его.

– Я любил Крис. Я так и не осознавал, как сильно.

– Я знаю.

– Нужно затратить чертовски много времени, чтобы это осознать.

Зазвонил телефон. Джекки хотела встать, чтобы подойти к аппарату.

– Пусть звонит, - сказал Гарри.
– Мы оба знаем, кто звонит.

Раздалось двадцать семь звонков.

– Я так рада, что ты приехал.

– Просто какое-то паразитство, - извиняющимся тоном произнес Сид.
– Ведь я мог бы вызвать лимузин, чтобы довезти меня до аэропорта.

– Не глупи, Сид, - ответила Карен, не спуская глаз с картонного стаканчика с кофе.
– Ты выдумываешь любые предлоги, только чтобы не показываться у меня в доме.

– Лейк все еще звонит?

Она кивнула.

– Да, через каждый час. Гарри не желает с ней разговаривать, а она сходит с ума. Бедный Гарри. Его маленькая дочурка находится в коматозном состоянии уже неделю, а сам он не выносит и мысли, чтобы прикончили Крис.

– "Прикончить", - она нервно засмеялась.
– Какое слово, а? Когда мы с ним в последний раз говорили… Сид, он не признает того факта, что она мертва. До тех пор пока работают аппараты в реанимационной, он считает, что она жива. Как все это печально, - она дернула за завитушку крышечку на картонной чашке.
– На сколько ты уезжаешь?

– Покуда мне не надоест Англия. Там, в сельской местности, должно быть, очень приятно в это время года. Кроме того, я слышал, что в Ноттингеме очень весело, там много голубых.

– Ноттингем. Робин Гуд и его весельчаки?

– Я остаюсь таким, каким был.

Она чуть заметно улыбнулась.

– Мне не хочется, чтобы ты уезжал. Ты единственный нормальный человек из всех моих знакомых.

– Дорогая, я пожилой гример и гомосексуалист. Если таковы твои представления о нормальном человеке, тогда жизни твоей не позавидуешь.

– Да, моей жизни не позавидуешь, - на пол упала слеза.
– Сид, я так стараюсь делать то, что нужно.

Он потянул себя за прядь волос.

– Не слишком старайся, Карен. Жизнь трудна, ужасна и к тому же чертовски коротка. Ты ведь несчастна с Мэттом, да?

Она посмотрела на него с тревогой.

– Послушай, повсюду ходят различные слухи. Я это давно предчувствовал. Вы ужасно привязаны друг к другу, но мне всегда казалось, что ты его не любишь так, как должно. Может, ты думаешь о ком-то другом?

– Просто думаю, - согласилась она.
– Только всего.

– В таком случае иди к тому человеку, которого любишь. Независимо от того, уйдешь ли ты или останешься, все равно Мэтт от этого будет страдать. Если ты попытаешься уберечь его от страданий, все равно кто-то другой обязательно их ему причинит, и все равно построенный тобой карточный домик рухнет. Ты не в состоянии сделать жизнь менее трагичной, просто оставаясь хорошей девушкой. Ты следуешь всем установленным правилам и от этого будешь несчастна. Делай то, что хочешь, постарайся доверять больше себе самой. Ты не ошибешься, ты всегда будешь делать то, что надо.

– В твоих устах все звучит так просто. Кажется, все легко.

– Нет, отнюдь, моя дорогая. Это на самом деле просто. Но не легко. Это уже совсем другая история.

По радио объявили о посадке на его рейс.

– Ну, прощай, - сказал он мелодичным голосом, целуя ее в щечку.
– Побереги себя.

– Не скажешь, как это сделать?
– спросила она.

– Напиши мне через "Амэрикэн экспресс" в Лондоне, - крикнул он, бегом направляясь к воротам.
– Там, в их офисе, я обычно забираю свою почту, когда не знаю, где буду в ближайшее время.

Улыбающаяся женщина протянула ему картонку с указанием номера его места.

– Это последнее у меня место возле окна, - сказала она.
– Вам повезло.

Он церемонно прикоснулся рукой к полям своей шляпы.

– Мне всегда везет.

Забросив через плечо дорожную сумку, он пошел на посадку в самолет. Многие радушно приветствовали его, улыбаясь, говорили, как они рады, что он летит вместе с ними. Он улыбался им в ответ. Заталкивая сумку под сиденье, принимаясь подгонять ремни по своей фигуре, он вдруг почувствовал, как его на какое-то мгновение пронзила острая боль, связанная с представлением о том, что он уезжает. Он больше не надеялся увидеть Джорджа. Даже если они и встретятся, у него к нему никогда не появятся такие чувства, как прежде. Вытащив из кармана расположенного впереди кресла журнал аэролиний, он углубился в чтение.

"Какой я уже старый, - внезапно подумал он.
– Слишком стар, чтобы постоянно посещать бары. Ничего нет печальнее стареющего гомосека". Он был достаточно богат и мог себе позволить купить какого-нибудь красивого парня, но он еще был в полном соку и мог рассчитывать на встречу на каком-нибудь танцевальном вечере с мистером Нужным, который надолго войдет в его жизнь.

– У тебя еще есть шанс, Сид Фрейзи, - проворчал он про себя.

Какой- то человек, к которому можно было отнести выражение "изъеденный морщинами", сел в соседнее с ним кресло. На нем был кожаный пиджак, хлопчатобумажные джинсы в весьма жалком состоянии и старомодная шотландка зеленого цвета.

Он нечаянно толкнул под локоть Сида и промурлыкал извинение.

– Ничего, ничего, - галантно отозвался Сид.

Сосед бросил на него беглый взгляд, они улыбнулись друг другу.

– Какая отличная у вас шляпа!
– заметил он.

– Благодарю вас.

Пульс Сида вдруг учащенно забился. "Полный идиотизм", - подумал он. Какая-то часть его начала задавать вопросы. Был ли этот человек, которого хоть сейчас помещай на плакат "Курите сигареты Мальборо", гомосеком? Выражает ли он интерес к продолжительным интимным отношениям с остроумным, очаровательным чернокожим, который находится в полном соку? Захочет ли он…