Рабыни рампы

– Карен!

Она посмотрела на него.

– Я прошу у тебя развод.

Легкие слезы набежали ей на глаза, но она медленно кивнула.

– Завтра же я сложу свой вещи.

– Только не завтра, - торопливо сказал он.
– Завтра День благодарения. Нельзя покидать дом в такой день.

Так как их было всего двое, она приготовила цыпленка. Ни он, ни она особенно не любили индейку. Они тщательно избегали разговора о грядущем раздельном проживании, но в конечном итоге их беседа о кино постепенно сникла, и оба они замолчали.

Карен взяла его за руку.

– Мы останемся друзьями?

Нет, он так не считал. Он думал, что их уносит течением жизни в стороны, как и все другие бывшие супружеские пары. В один прекрасный день он пройдет по ее улице и даже не сможет вспомнить, какой цвет она предпочитала или с какого края постели любила ложиться.

– Конечно, Карен.

– Я знаю, что у других людей это не получается, но мы не будем стараться быть похожими на них. Мы будем совсем другими.

Он улыбнулся.

– Надеюсь.

– И мы будем по-прежнему работать вместе.

– Ну, это я могу тебе обещать. Ты знаешь, как все это делается. Думаю, нужно обратиться к адвокатам, и они все сделают… Это их дело.

Она рассеянно махнула рукой.

– По-моему, так справедливо.

– Конечно.

– Потом мы возьмем свои документы, ты свои, я свои, и обо всем договоримся, - она задрожала.
– Неважно, насколько гладко протекает развод, но все равно это ужасно. Мне противно думать, что ты находишься где-то вдали от меня в полном одиночестве.

Вдруг он почувствовал к ней что-то вроде злобы.

– Но ты, конечно, не будешь одинокой, Карен?

Она встала из-за стола и принялась убирать остатки ужина, что было не такой уж простой работой, так как они практически ни до чего не дотронулись.

Он пришел к ней на кухню.

– Я не это имел в виду.

– Ничего страшного, если даже имел, - тихо ответила она.
– Мне просто сегодня не хочется ссориться.

Он обнял ее за талию:

– Но все это должно было сработать. Наш брак. Ведь я люблю тебя, ты меня тоже. Мы совсем не похожи на других людей в этом городе. Мы тихие, работоспособные люди, никогда не обманывали друг друга. Все это должно было сработать.

– Иногда этого не получается, - сказала она.

– Проснитесь, я отвезу вас домой, - Смит осторожно тряс блондинку за плечо.

– М-м-м-м, - сонно отозвалась она.
– Пора ехать?

– Да, пора.

Следуя ее указаниям, они вскоре очутились высоко в горах, в далеком, на отшибе, районе, в котором полицейский Билл Смит чувствовал себя не совсем уверенно. В пути она все время молчала, и ему постоянно приходилось спрашивать ее, куда повернуть - направо или налево. Он прохлаждался, гуляя по дорожке возле дома, ожидая, когда она выберется из машины.

– Ну вот, приехали, - сказал он, похлопав ее по плечу.

Через мгновение она, словно ураган, налетела на него, ее шелковистые волосы ласкали кожу на его лице, она лихорадочно прижималась губами к его губам.

– Останься со мной, - торопливо шептала она.
– Я не могу быть ночью одна, - рука ее проскользнула ему за пазуху, - я знаю, ты хочешь побыть со мной наедине.

Он на самом деле хотел побыть у нее, полежать у нее в кровати, но только одну ночь. Но у него возникло странное предчувствие, что, если он проведет с ней больше одной-единственной ночи, она завладеет им навечно и заставит совершить нечто ужасное.

Он обнял ее.

Она отстранилась.

– По крайней мере зайди в дом, выпей кофе или чего-то покрепче.

– О'кей, - согласился он после короткой схватки с собственными эмоциями.

В его великому удивлению, в доме было по-спартански чисто.

– Это все не я, уборщица, - объяснила она, отправившись на кухню за кофе. У нее были медленные, грациозные движения.
– Уборщица, на самом деле. Она моложе меня.

– У вас очень хороший дом.

– Благодарю тебя.

Он поднял со стола пресс-папье. Взглянул на встроенный зимний пейзаж.

– Весьма необычно. Розовый снег?

– Да, на Марсе очень приятно в это время года, - улыбнулась она.

Она принесла кофе в гостиную.

– Иди сюда.

Он подчинился. Она сидела, поставив одну ногу на кушетку, трусиков на ней не было.

– Я нравлюсь тебе, Билл, не так ли?

Словно спятивший юноша, он никак не мог оторвать взор от этого заветного места под юбкой. Она протянула к нему руки.

– Подойди поближе.

– Мне нужно возвращаться, - пробормотал он, чувствуя, как у него пересохло во рту.

– Нет, нет, Билл. Куда тебе ехать? Ты ведь закончил работу. Иди ко мне, Билл.

Он подошел к ней поближе, сел рядом на кушетку. Взяв его за руку, она направила ее себе под юбку.

– Я готова сделать для тебя все. Все, что пожелаешь. Меня ничто не шокирует.

Там она была теплой и влажной. Когда она начала гладить себя внизу его рукой, он почувствовал, как восстает его мужское естество.

– Только скажи, что останешься. Только на одну ночь. После этого, Билл, ты вернешься на землю живых.

Неожиданно испугавшись, он отпрянул назад. На какое-то мгновение ему показалось, что там, за кушеткой, маячит чья-то тень. Может, это световой эффект, может, ее собственный погребальный очаровательный лик воздействовал на него, он не знал. Он только хотел уйти.

– Простите меня. Мне на самом деле пора.

Она отпустила его руку.

– Билл, ты меня разочаровал. Мне казалось, ты хочешь мне помочь.

– Хочу, - подтвердил он, пятясь к двери.
– Я сейчас же возвращаюсь в участок и займусь расследованием вашего дела.

– Да, лучше тебе отсюда уйти, Билл, - сказала она с загадочной улыбкой.
– Лучше тебе бежать отсюда, Билл. В этом доме есть такие силы, которые способны сожрать тебя живьем, если только тебя поймают. И они ужасно скоры на ногу, Билл, гораздо скорее, чем я думала. Так беги же!
– взвизгнула она, распахнув перед ним дверь.

У сыщика Брукса выдался отвратительный денек. И не только потому, что парад, посвященный Дню благодарения, вызывал на улицах небывалые пробки, но жизнь вообще не складывалась так, как он рассчитывал. Он был так близок к аресту Дэниэля Фокса. На это ушла уйма времени, но в конечном итоге он определил его местонахождение. Стоило Фоксу сделать один ложный шаг, если бы ему вздумалось неосторожно ходить по улицам, Брукс непременно его бы выследил, притащил бы его в участок и как следует с ним побеседовал бы.