Рабыня демона «Золотой горы»

– Она некоторое время будет без сознания.

– Оставь ее здесь, - Аббаддон указал на высокий алтарь, накрытый бархатной тканью.

– Нет, я не оставлю ее.

– Но она будет нам обузой...

В этот момент откуда-то сверху, раздался громкий крик, преисполненный боли и страдания.

– Саша!

Аластор кинулся вперед, игнорируя предупреждающие окрики Константина, и сразу же почувствовал ужасную слабость. Печати на стенах замерцали, вытягивая из него силы, но демон не останавливался рыча от напряжения.

* * *

Мне было настолько больно, что хотелось умереть. Я знала, что даже если каким-то чудесным образом выживу, то никогда уже не стану нормальным человеком. У меня был сломан позвоночник от удара о стену, и я периодически теряла сознание от боли.

– Это только начало, - хохотнул Мазарис, сидя напротив меня в большом кресле.
– Не хочу, чтобы ты умерла быстро... а может, тебя не убивать? Оставить жалкой калекой, ползающей в своем дерьме?

Я не слушала его, не в силах переносить жутчайшую боль, лишь слезы тонким ручейком текли по щекам, оставляя мокрые щекочущие дорожки.

Внезапно дверь распахнулась, и даже я, в своей неудобной страшной позе, увидела Аластора, который стоял уперевшись руками в лудку дверей. Его ноги подгибались, а голова падала на грудь.

– А вот и я...

– Какое удивительное везение!
– Мазарис поднялся с кресла, его гниющие руки возбужденно дрожали.
– Я так рад видеть тебя, старый друг!

Аластор попытался переместиться к нему, но лишь рухнул возле кресла, тяжело дыша.

На стене, позади кресла, набирала силы мерцая все сильнее огромная печать.

– Какое это удовольствие, запереть вас двоих в этой комнате. А через некоторое время ты - демон, увидишь, как сдохнет твоя подстилка, - засмеялся Мазарис.
– Жаль, что ты не видел как умерла Офелия... а она до последнего вздоха говорила лишь о тебе и своей любви...

– Мразь...
– выдохнул Аластор, медленно поворачивая голову в мою сторону. – О, нет...

– Не меньше, чем ты...
– прошипел Мазарис, скаля гнилые зубы.
– Тебе нравится твоя женщина в такой позе? Я старался...

– Зря старался, - Мазарис резко развернулся на этот голос и увидел Константина, стоящего возле стены с печатью.
– Прощай, мастер.

Молодой человек быстро произнес заклинание, и печать потухла мигнув последний раз.

– Нет!!! Нет!!!!
– Мазарис кинулся к дверям, но там стоял Аббаддон.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Мазарис в ужасе обернулся и закричал, увидев перед собой Аластора.

– Сдохни, собака.

ЭПИЛОГ.

Я училась ходить, как ребенок, а Аластор не отлучался от меня ни на минуту. Он купал меня, одевал как куклу, принося мне кучи красивейших вещей, и расчёсывал волосы. Он переносил меня к морю, и мы любовались закатом или лунной дорожкой. Первые шаги он воспринимал как свою личную победу, и я замечала в его красных глазах восхищение и любовь.

– Я сделаю всё, чтобы мы не расставались никогда. Не хочу остаться без тебя, всегда буду охранять твой сон и твою жизнь...

Я положила свою голову на его горячую грудь и ощутила безмерное счастье и удивительной силы любовь. Любовь, которой суждено было проснуться в тёмной пещере Крыма.

А Константин стал мастером ордена - за него выступило большинство братьев. Он был справедливым и мудрым правителем. Онокселис не покидала его ни на минуту, и всегда можно было увидеть ее белокурую головку рядом с тёмным одеянием мастера ордена. Теперь и она знала, что для настоящей любви физических недостатков нет. Несовершенство тела - это порождение ума. Совершенно лишь то, что скрывает тело и воистину счастлив тот, кто это понимает.

Чудовище из тьмы

В нашем роду есть старая легенда - как мой прадед заключил договор с демоном. Демон исполнил желания деда и теперь ждёт свою плату - либо забирает жизни...

Старый автомобиль несколько раз дёрнулся и заглох, окрашивая воздух тёмными облачками чёрного дыма.

– Ну, вот и приехали, - водитель повернулся ко мне и подмигнул, его густые тёмные усы дёрнулись вверх в подобии улыбки.
– Три тыщи.

– Сколько???
– возмущённо воскликнула я, глядя на эту наглую морду.
– Ты что, совсем обалдел?!

– Да в эту глушь больше никто бы не поехал, - спокойно ответил он, не обращая внимания на моё возмущение.
– Это ещё дёшево даже. Сюда только я, да еще один водила дорогу знает... но он в запое.

Водитель старой колымаги весело хохотнул и сразу же нахмурился.

– Платить будешь, или?

Что такое "или" мне узнавать не улыбалось и, со вздохом выудив из спортивной сумки кошелёк, я отсчитала ему три тысячи.

– Ага!
– мужчина довольно кивнул головой, пересчитывая купюры.
– Тебя хоть встретят? А то вечереет...

– Встретят, - мне не хотелось беседовать с этим обдиралой, и я вышла из машины.
– Спасибо.

– Да не за что, - он завёл свой тарантас и, развернувшись, проехал мимо, вздымая клубы пыли. – Пока, красавица!

Я кисло улыбнулась ему вслед и огляделась. М-да... Вокруг был только лес, заросшая местами жухлой травкой дорога, по которой мы приехали, и облезлый указатель, одиноко поскрипывающий на ветру оторванным концом.

– "Ясеневое", - вслух прочитала я и развела руками. – Ну, и что дальше? Я на месте.

Где находилось это "Ясеневое" было неизвестно. Ну не в лесу же? Судя по ориентирам, которые оставили в письме, мне туда было не нужно и оставалось ждать возле скрипящего знака, когда меня заберут.

* * *

Неделю назад мне пришло странное письмо и увидев отправителя, я даже немного растерялась. Тётка. Чего это она удумала мне письма писать? Последний раз я её видела в пять лет и, если честно, как она выглядела, помнила очень смутно. После этого в моей жизни ни она, ни другие родственники с маминой стороны участия не принимали.