Ради безопасности страны

— Что это?

— А если немножко посмотреть?

Михаил открыл незаклеенный конверт и нервно вылущил зеленые невиданные купюры.

— Доллары?

— Да-да, ровно двести.

— За что?

— За поцелуй, — рассмеялась она.

Он теребил новенькие, ни-разу не согнутые бумажки, разглядывал пожилого мужчину в парике — вроде бы Вашингтон, видел цифры и чужие слова и никак не мог осознать этого внезапного перехода от поцелуя к этим зеленым деньгам.

— За что? — повторил он.

— Как за что? За книги.

— Так много...

— Месье Делорм есть коммерсант. Много не даст. И сам будет иметь прибыль.

— Как же так быстро?

— Мишья, очень давно изобретен лайнер. У-у-у — и Париж.

— Спасибо, Жози.

— Идти в «Березку» опасно, а? Спросят, где Мишья взял валюту, а? Но можно не доллары, можно... де-фи-цит.

— А какой дефицит?

— Что... как это... что душа пожелает.

— Радиоаппаратура нужна...

— О-ля-ля! Транзистор, магнитофон, про-игрыва-тель?..

— Хороший бы магнитофон.

— Кассетный, японской фирмы «Акаи», да? Он уже немодный, но надежный. Он будет-будет.

— Спасибо, Жози.

— Месье Делорм прислал вопрос... Еще книги будут, много-много, да?

— Пожалуйста...

— Хорошо упакуйте. Завтра вечером я зарулю, да?

Конверт с долларами вспорхнул с его колен и пропал за сиденьем. Тонкая рука в черной перчатке открыла дверцу, душистые губы опять чмокнули в щеку — и Михаил очутился на панели. Неутомимый «седан» ворчливо погнался за потоком автомобилей.

Михаил вздохнул. Десять утра. Прошел час, как он проснулся. За этот час было все: неизвестность, ожидание, радость, доллары, три поцелуя... Он к этому не привык. Но у них, на Западе, в таком темпе и живут.

Двести долларов. Немалые деньги, валюта. Но ведь дело можно поставить на промышленные рельсы. В сущности, он отправил пятнадцать-двадцать книг, случайных, разных, посредственных. А если пошарить по знакомым, по букинистическим магазинам, по книжной толкучке?..

Михаил нашел телефонную будку и позвонил Андрею. Тот оказался, как всегда, на месте. Они договорились встретиться сейчас же. И Михаил назвал бар при гостинице, хотя тот был не с руки обоим. Но на такси...

Михаил приехал первым и в кофейной теплоте вдруг почувствовал себя своим, причастным, заслужившим этот дымный уют. Он сел к стойке и заказал чашку кофе и рюмку коньяка. Но не пил — осознавая эту свою причастность, разглядывая редких завсегдатаев и случайных девиц...

Андрей молчаливо стал за спиной, поглаживая седоватые короткие волосы. Улыбка, которая за все время их знакомства ни разу не взорвалась смехом, и теперь была обращена куда-то вовнутрь. Михаил заправски помахал бармену. Появилась вторая рюмка коньяка с чашкой кофе. Они отпили...

Михаил рассказал про встречу с Жози и про доллары.

— Ну! — удивился Андрей.

— Я предлагаю заняться этим бизнесом вместе.

— Клевать крохи? Нет, я хочу отхватить кус покрупней.

— Как?

— Через эту предприимчивую иностранку.

— Но как? — повторил Михаил.

— Она что-то там говорила о продаже идеи.

— Ну, это вряд ли...

— С книгами же не соврала.

— Но ведь нужна идея, — задумчиво усомнился Михаил.

— А у меня есть. Я придумал самонастраивающееся производство.

— Как это?

— Все циклы построены на принципах обратной связи. Не нужен ни административный аппарат, ни бухгалтерия, ни контролеры. Лишь один небольшой пульт, и тот может стоять хоть в министерстве.

— Но ведь это техническая проблема, а ты социолог...

— У меня разработана идея, а техническое решение — за инженерами.

Они допили коньяк. Михаил физически ощущал, как прибывают в нем энергия и сила, обилие которых никак не зависело от крохотной рюмки. Сегодня он смог бы выпить бутылку — сегодня радость шла от другого.

— Позвони Жози.

— Она завтра вечером приедет ко мне за книгами.

— Сегодня позвоню, а завтра, если ты не против, принесу заявку.

— А мою продажу книг не одобряешь?

— Почему же... Тоже деньги. Но идея стоит многих тысяч.

— Об этом я как-то не думал. Математические идеи сразу становятся международными...

— Сейчас в большой моде все, что связано с океаном, — сказал Андрей, хлопнув его по плечу и тонким голоском проворковал: — Мишья, задумал лодку под водой, а?

Они заказали еще по коньяку.

Моя крошка всегда спокойна, как негр на солнцепеке... Но когда я положил перед ней жирную пачку долларов, она чуть не выскочила из трусиков. О’кэй.

Ждущая тишина осени надоела. Должна же она чем-то кончиться? Шумом деревьев, стоном ливня, посвистом ветра... В конце концов, морозцем, снежком, метелькой... Но осень тянулась и тянулась, будто она позабыла, какое время года следует дальше.

Михаил шел с работы. С утра его мысль крутилась вокруг одежды. Куртка, джинсы, ботинки — все вроде бы модное, но куплено так давно, что потускнело до безликости. На Андрее одежда неброская, даже сперва кажется и немодной. Но потом он разглядел ее добротность и сдержанную простоту, которая незримо переходит в элегантность. А туалеты Жози?..

Михаил зашел в универмаг и бродил по отделу мужских костюмов. Он щупал их, разглядывал, вертел деревянные плечики. Не то, не так, не по сезону, не по моде, не по вкусу... Не понравились и куртки.

Он вышел из универмага, подумав о Жорке Дрыне. И в ту же секунду, одновременно с мыслью, увидел вдалеке лохматую меховую шапку. Она высилась над толпой как-то сама по себе, ибо ее обладатель был загорожен людьми. Шапка приближалась. Михаил не отрывал от нее глаз, догадавшись, что его интерес вызван несоответствием — добротный мех и теплая осень.

В щель, пролегшую меж людей, он увидел под шапкой отменное кожаное пальто. Затем сумку-короб на плече. И уж потом упитанное лицо, не шелохнутое никакой мыслью.

— Привет, — сказал Жорка Дрын.

— Ты откуда... здесь? — глуповато улыбнулся Михаил.

— Да вот иду?

— Я о тебе подумал.

— Обо мне многие думают.

Они отошли в сторонку. Михаил смотрел в его серые, какие-то пыльные глаза, пытаясь охватить разумом столь невероятное совпадение. Впрочем, эти случаи бывают в жизни любого. Да ведь и телепатия есть. Димка Трубцов, его приятель, йог и экстрасенс, предчувствует человека за пять минут до его прихода, безошибочно угадывает месяц рождения и зрит судьбу любого на пятилетку вперед.