Ради Инглиш

— Не могу ничего обещать, пока не взгляну на проблему, надеюсь, вы понимаете?

— Конечно, но, если у вас это получится, будет великолепно. У меня нет сейчас возможности покупать новую машину. Не подскажете, сколько приблизительно это займет по времени?

— Не могу точно сказать, но гораздо меньше, чем починить трансмиссию. — Он протягивает мне бумаги. — Оставьте свой номер телефона, чтобы я мог созвониться с вами.

Оставив номер, предупреждаю его, что я учитель, и если не отвечу на звонок, чтобы он оставил сообщение. Пока мы разговариваем, в салон заходит Бек и направляется к нам. Джо описывает ему ситуацию. Спустя несколько минут мы едем в сторону офиса моего врача.

— Спасибо, что подвез. Но это было необязательно.

— Знаю.

БУМ. Вот оно.

Я иду в наступление, не удосужившись подумать о том, что говорю:

— Почему ты такой грубый?

Он моргает, уставившись на меня, а потом переводит взгляд на дорогу.

— Грубый? Я лишь сказал то, что думаю.

— Иногда это звучит не так уж и приятно. Если не считать, что в большинстве случаев ты вообще молчишь.

Он вновь смотрит на меня, слегка кивнув.

— Мисс Монро, я не из тех парней, которые говорят кучу бессмысленных гребаных сладких фразочек.

— Мисс Монро?

Слегка покачав головой, он произносит:

— Шеридан.

Температура в машине поднимается до отметки «Полное неудобство».

— Я не просила тебя говорить бессмысленные сладкие фразочки. Давай просто забудем обо всем этом.

Он резко выдыхает.

— Это же ты начала весь разговор. Что чертовски раздражает.

— Раздражает? Да я вообще ничего такого не сделала, — гаркаю я.

— Сделала. Ты подняла эту тему, а теперь хочешь ее быстренько закрыть. И ты ошибаешься на мой счет. Я разговариваю. Причем много.

Да, сейчас он разговаривает, чего не очень и хочется.

Я поднимаю ладони вверх и говорю:

— Послушай, большую часть нашего времени ты общаешься очень грубо.

— Значит написать тебе о друге, который починит твою трансмиссию, и приглашение на ужин — это грубо?

Черт. Он обставляет сейчас все так, что теперь именно я чувствую себя полным дерьмом.

— Нет, ты прав. Я неблагодарная. Спасибо. — Настает время закрыть рот и свалить.

Только он все так просто не оставляет.

— Я рад, что ты посмотрела на это с моей стороны.

Да господи боже мой! Он в конец меня достает. Я стискиваю зубы так сильно, что, клянусь, они, скорее всего, хрустнут. Прямо сейчас я в состоянии грызть скалы. Он что, действительно так думает? Блин, он правда так думает!

Офис доктора находится прямо по курсу, и я не могу дождаться, когда смогу выйти из этой машины. Когда Бек подъезжает к нужному месту, я думаю, он просто высадит меня на обочине. Он же паркуется. Что он делает? Он обходит машину и открывает мне дверь.

— Ты идешь или нет?

Он что, пойдет со мной?

— Я могу пойти одна, а потом вызову такси, чтобы добраться до школы.

— Я подвезу тебя. — И на этом опять все. Его губы сжимаются в тонкую линию, поэтому смысла спорить нет.

Прием у врача — это полный провал. Сделав еще один снимок, доктор сообщает, что я должна носить ботинок еще несколько недель. Костыли так же никуда не денутся. По его словам, лодыжки — сложное место из-за строения костей, именно поэтому он хочет убедиться, что все срослось нормально, прежде чем я смогу переносить на ногу вес. Трахните меня всеми способами, а затем и мою жизнь.

Когда я рассказываю об этом мистеру Ворчуну, он делает вид, что в этом нет ничего страшного. И это оказывается последней каплей моего терпения.

— Вообще-то это огромная проблема. Покупки в магазине, стирка, я не могу ездить на работу и носить что-либо в руках. Смена постельного белья настоящий кошмар. Каждая гребанная вещь в моей жизни теперь чертово испытание.

Он смотрит на меня серьезным взглядом и говорит:

— Почему ты не сказала, что тебе на самом деле херово?

Спроси меня об этом кто-то другой, я бы подумала, что он идиот, но вопрос задает Бек, с абсолютно непроницаемым выражением лица, и я не могу сдержать смех.

— Полегчало?

— Ага, спасибо.

Потом он говорит:

— Кстати, у тебя временами реально грязный рот.

— Да. Это происходит только когда я выпью или сильно разозлюсь.

— Я заметил. Знаю, что спрашивал об этом ранее, но все же прошу, скажи, что ты не говоришь подобное при учениках?

— Только по пятницам.

У него вырывается смешок, что по-настоящему шокирует меня.

— Что?

— Я никогда не слышала, как ты смеешься.

— Я постоянно смеюсь.

— Только не в моем присутствии, — возражаю я.

— Ну, мы и не общались насколько близко.

— Что правда то правда. Но все равно. К слову, ты не очень беспечный человек.

Он сжимает губы, что говорит о том, что я попала в цель.

— У нас сейчас не лучшее время для веселья… — Он замолкает, а желваки на его скулах ходят из стороны в сторону.

— Мне жаль.

Его рука лежит на руле. Он сжимает его настолько сильно, что белеют костяшки. Мне не хочется любопытствовать, но возможно, он нуждается в друге.

— Если тебе нужно будет выговориться, я хороший слушатель.

— И что это значит?

От его резкого вопроса я подпрыгиваю на своем сиденье. Подняв руки вверх, быстро заявляю:

— Ничего. Я лишь друг, который хочет помочь.

— Я в порядке, но я оценил предложение. — А затем Бек там громко закрывает рот, будто только что открыли банку с маринованными огурцами. Я откровенно пялюсь на него, пытаясь разгадать его, словно загадку.

— С Инглиш все в порядке?

Мы останавливаемся на светофоре, и Бек переводит на меня взгляд. Его ноздри раздуваются как у дракона.

— С Инглиш все нормально. Не приплетай ее сюда, — цедит он.

— Воу, я лишь стараюсь помочь. Извини.

Несколько минут спустя мы паркуемся на школьной парковке, и если бы не эти чертовы костыли, которые слово цепь вокруг ног, я бы со всей дури помчалась в здание школы.

— Не могу выразить, насколько сильно я благодарна тебе. Ты действительно очень выручил меня. — И это правда. Даже несмотря на то, что был полнейшей задницей.

— Прости, что сорвался на тебя. У меня выдались тяжелые дни.