Ради любви и чести

передумать, я начала медленно, по дюйму скатывать ее вниз. Дойдя до края

пылающего багрового пятна, я остановилась. Я чувствовала, как

округлившиеся глаза Беннета следят за каждым моим движением. Он ждал, как и все остальные, чтобы узнать, что скрывается под тканью. Теперь он

поймет, почему я недостойна выйти замуж за такого красивого мужчину, как

он. Он воочию увидит мою ущербность. Я с трудом сглотнула и сорвала

перчатку одним рывком.

Вздох и шепот, которые вырывались наружу, окружили меня, затягиваясь, как петля палача. А что думал Беннет? Я боялась смотреть на

него. Но в то же время мне было необходимо увидеть его реакцию, чтобы

удостовериться, что мой недостаток не беспокоит его, что я все еще остаюсь

его другом, что, возможно, он все еще хочет быть больше, чем друзьями. И

подняла на него глаза. Он смотрел с открытым ртом на мою пурпурную

кожу. По его лицу пробежала волна эмоций: сначала удивление, потом боль.

Наконец он закрыл глаза, но я успела заметить в них брезгливость. И я

поняла, что он не может смотреть на это, не чувствуя отвращение.

Горячие слезы обожгли мне глаза. Кольцо вокруг моей груди сжалось, и мои легкие начали гореть. Мне пришлось опустить голову, чтобы никто не

заметил, что я вот-вот расплачусь. Я могла бы вынести позор от осознания

того, что я недостойная в глазах всех остальных, но я хотела, чтобы Беннет

был другим, хотя в глубине души я подозревала, что он обычный.

– Я же говорил вам, что она ведьма, – крикнул капитан Фокс, перекрывая шум. – Она ведьма, и ее серебро проклято.

Неунывающая женщина внутри меня требовала, чтобы я

сопротивлялась, защищалась, как обычно, и доказывала, что я такой же

человек, как и любой из них. Но мое сердце разрывалось, а эта девушка с

разбитым сердцем не могла вымолвить ни слова. Я только опустила голову, не желая смотреть на Беннета и снова видеть его разочарование и

отвращение.

– Единственный способ снять проклятие – это сжечь ее вместе с

серебром на костре, – продолжал капитан Фокс. – Огонь очищает. Что сгорит

– это ад. То, что остается – нет.

– Сожгите ее на костре! – Закричали еще несколько человек.

Прежде чем я поняла, что происходит, меня стащили с лошади, грубо

поставили на колени и связали руки за спиной.

– Нет! – Сквозь шум я едва расслышала этот протест.

Но кто-то ударил меня по голове с такой силой, что у меня зазвенело в

ушах и закружилась голова. Я почувствовала, как меня безжалостно тащат по

грязи, так что мои руки скрутило. От жгучей боли с моих губ сорвался крик.

– Отпустите ее! – На этот раз резкий окрик перекричал всех.

Сквозь невероятную боль и путаницу ног, окружавших меня, я

мельком увидела Олдрика и Беннета с обнаженными мечами.

– Она не твоя, чтобы наказывать, – снова раздался голос, в котором я

узнала голос Олдрика.

Неужели Беннет слишком стыдился меня, чтобы выступить в мою

защиту? Я опустила голову. Мои волосы распустились и упали на лицо.

– Она наша, – снова заговорил Олдрик, – и мы требуем, чтобы вы

вернули ее нам.

В его голосе звучала властность, которую и должен проявить хозяин

земель. Он вступал в свою Богом данную роль как раз в тот момент, когда

она должна проявиться. Возможно, он потерпел неудачу в прошлом году, но

теперь никто не мог его винить.

– Ты не имеешь на нее никаких прав, – крикнул Беннет.

Я почувствовала облегчение оттого, что наконец-то он защищал меня, что в его сердце было достаточно доброты, чтобы не позволить незнакомым

людям утащить меня и сжечь на костре, не встав на мою защиту. Но перед

глазами стояло отвращение в его взгляде, и я понимала, что он защищал меня

не из любви. А из чести. Все это время он вел себя достойно. Все, что он

делал, он делал из чувства чести. Я была благодарна ему за его

безукоризненное чувство порядочности в этот момент, но я не могла

игнорировать свое разбитое на тысячу осколков сердце, причинявших мне

боль. Я хотела любви, а не почтения.

Хватка на моих связанных руках ослабла, и я опустилась на мокрую

траву и грязь. Я слышала напряженный разговор между лордом Питтом, Олдриком и Беннетом. Кто-то поднял меня на ноги.

– Завтра она предстанет перед судом, – решительно сказал лорд Питт. –

Если она выдержит испытание, ты можешь забрать ее обратно, а мы возьмем

ее серебро.

– Нет необходимости в ее серебре, – крикнул Беннет. – Мы продадим

наши земли и отдадим тебе задаток. А после продажи реликвий и

произведений искусства ты получишь остальное. – Сдавленным голосом

ответил он.

После такого благородного поступка, который спас меня, от стыда я не

могла заставить себя встретиться взглядом с Беннетом и опустила голову, прикрывая лицо волосами. Я знала, как много значат эти предметы для него, я помнила, как он сопротивлялся их продаже, и понимала теперь во что ему

обошлось это предложение.

– Если она ведьма, то все, к чему она прикасается, проклято, – почти

насмешливо сказал лорд Питт. – Включая вашу землю и каждую реликвию

на ней.

– Она не ведьма! – Крикнул Беннет. Но отчаяние, звучавшее в его

голосе, не могло тронуть меня.

Пока продолжались спор и крики, я обдумывала свою мысль: если они

сожгут меня на костре, мое серебро не сгорит. На это лорд Питт мог бы

согласиться. И Мейдстоун будет освобожден. В моих силах было спасти

Мейдстоун, и сохранить сокровища и реликвии. Теперь, когда я понимала, что Беннет на самом деле чувствует ко мне, и мой недостаток отталкивает

его, я больше никогда не хотела встречаться с ним. Смерть облегчит это.

Кроме того, это гарантировало бы, что мне никогда больше не придется

сталкиваться с таким болезненным отказом.

– Я предстану перед судом, – сказала я.

Спор становился все горячее. Я стала опасаться, что Беннет начнет

применять силу, чтобы добиться моего освобождения. Его меч был уже