Радогощь

– Поторапливайся, – опять понукает он, – или ты хочешь снова попасть в лапы Аргасту?

– А разве ты не заключил с ним сделку? – удивленно спрашиваю его.

– Когда он опустошит всю чашу до самого дна, он тут же забудет о своем обещании, – отвечает он.

Судорожно сглатываю. От страха у меня начинают подрагивать ноги.

– Да что же ты такая медлительная, – в сердцах бросает мой спаситель, выталкивая вперед, – ах, вот оно что! Он умудрился на тебя нацепить поводок. Ух, и хитрюга же этот паршивец.

Оглядываюсь, от моего пояса тянется тонкая серебристая нить и теряется в темноте. Как я это не почувствовала? Парень дергает за нить, отрывая его от меня, хватает проплывающую мимо рыбину и прицепляет этот поводок за её плавник, отпускает. Рыбина, почуяв свободу, стремительно уносится прочь, бешено работая хвостом. И в тот же миг где-то позади нас раздается нарастающий гул, вода вспенивается, обдавая нас волной, и я обязательно бы упала назад себя, если бы когал вовремя не подхватил бы меня.

– Это Аргаст, – говорит он, обеспокоенно оглядываясь на темные деревья, и у меня от страха сжимается сердце. – Бежим!

Теперь бежать легче, словно с меня сняли утяжелители, но продвигаться в толще воды всё равно сложнее, чем по земле. И разум мне подсказывает, что Аргаст в своей водной стихии гораздо быстрее нас.

– Сюда! – Когал тянет меня в темную узкую расщелину. – Спрячемся здесь.

Впихивает меня в теснину и залазит следом. Как раз вовремя – словно водяной вихрь, мимо нас проносится Аргаст. От напора новой волны дрожат скалы. И у меня самой трясутся руки и ноги.

– Не бойся, – шепчет мне когал, – он понесся за той рыбиной.

Он так близко ко мне стоит в этой расщелине, и он такой высокий, не сильно, правда, высокий, просто я мелкая, и потом его слова о том, что он сделает меня женой кого-то из своих соплеменников, пугают меня. Я ещё ни с кем не встречалась и мне не по себе от мысли, что меня насильно выдадут замуж за какого-то когала. И тоже, наверное, сделают третьей или четвертой женой.

Вдруг я вижу, как камни в расщелине шевелятся, ворочаются, словно живые. Скалы начинают смыкаться, шевеля острыми выступами, будто челюстями.

– Бежим!

Когал хватает меня за руку и выдергивает из расщелины. Позади нас с громком хлопком, сжимаются каменные челюсти.

– Что это такое было? – спрашиваю я, с трудом представляя себе, что было бы, если б мы замешкались и эти скалы сомкнулись. Раздавило бы нас в лепешку.

– Рыба-камень, – отвечает он. – Огромная рыба-камень. Притворяется скалой и лениво ждет, когда к ней кто-то заплывет, прятаться от хищников. Ну вот как мы с тобой.

– Какой ужас, – поражаюсь я. Но я никогда не слышала о каменной рыбе-хищнице.

– Ладно, идем, нам нужно успеть, до того, как Аргаст поймет, что мы его провели, – говорит он и тянет меня за рукав худи.

– Сколько тут ещё всяких чудовищ? – бросаю я, поеживаясь.

– Не знаю, – отвечает он, – это же не наш мир, мы здесь чужие, гости. Идем скорее.

– Куда?

– На выход.

– А где отсюда выход?

Я задираю голову, надеясь увидеть какую-нибудь лестницу, ведущую наверх, к тому светлому пятну, но ничего такого подобного не вижу.

– Там, – говорит он, отодвигая темную склизкую ветку, облепленную черным илом, чтобы протиснуться между двумя деревьями. – Недалеко осталось.

Мы идем по мрачному водяному лесу, я вздрагиваю от каждого движения, но это всего лишь какие-нибудь небольшие рыбешки, выскакивают из темных расщелин и завидя нас, быстро юркают в разные стороны.

– Это Аверьян Егорыч столкнул меня сюда, – вдруг выпаливаю я.

– Знаю. Поэтому я и пришел сюда за тобой, – отвечает он. – Это была его ошибка.

– Нормальная такая ошибка, – язвлю я. – Он хотел убить меня.

И вдруг вспоминаю про Аню.

– Боже, Аня! Её тоже по ошибке убили?

Он морщится от моих слов.

– Дарина, ты многого не знаешь, поэтому и не понимаешь всего, – отвечает он.

– А что тут можно не так понять? Я видела Аню, она мертва, – говорю я и у меня наворачиваются слезы. Не знаю, можно ли плакать под водой и как это заметно.

– Пришли, – вдруг говорит когал и кивает на черный колодец.

Заглядываю внутрь – глубоко. Настолько глубоко, что не видно, что там.

– Это выход? – недоверчиво спрашиваю его.

– Да.

– И как? Неужто прыгать? – испуганно произношу я.

– А какие у тебя ещё есть варианты? – усмехается он. – Если хочешь, оставайся здесь.

– Ну уж нет, – протестую я.

Но прыгать туда – во тьму и неизвестность? Хотя выбор невелик: там погибать или здесь.

– Забирайся, давай я тебя поддержу, – он подает мне руку, помогает залезть наверх колодца. – Теперь прижми руки к груди и прыгай.

Но я не отпускаю его руку, держусь за него, будто цепляюсь за последнюю крохотную надежду, словно это единственное, что меня может удержать в этой жизни. Мой взгляд падает на другую его руку – повязка уже основательно пропиталась кровью.

– Твоя рука…

– Не обращай внимание, прыгай, – перебивает он меня, – я сразу следом за тобой.

Отцепляюсь от него, смотрю в эту черную дыру и всё никак не решаюсь сделать шаг. Он чуть подталкивает меня, и я уже лечу вниз. Не так быстро, как если бы это было по воздуху, но всё же. Обнимаю себя за плечи и зажмуриваюсь…

Чувствую прикосновение к своей руке и открываю глаза. Я сижу на камнях возле тех двух родников, рядом со мной на корточки опустился когал.

– Ты как, в порядке? – спрашивает меня.

– Я? Вроде да, – сбивчиво отвечаю я, хлопая ресницами.

Он помогает мне встать на ноги, осматриваюсь. Солнце уже поднимается, подсвечивая розовым облака, с вершины виден огненно-красный краешек над лесом. Шатровый городок спит, он ещё в тени, кое-где догорают костры, огня уже не видно, но легких дымок стелится по земле и всё вокруг покрыто пеплом.

– Хорошо.

Когал отходит от меня, берет глиняный кувшин и зачерпывает воду из первого родника, подает мне.

– Осторожно, держи, это мертвая вода, не вздумай пить или пролить, – серьезным тоном произносит он.