Рагнарек

А затем в воздухе повис противный занудный звон-вой, вызывающий зубную боль, и за полуприкрытой дверью зависла сияющая Королева Роя в окружении своих жидкометаллических подданных. Судорога прошла по лицу Тома, и он вскочил, сжимая в руке смертоносную свою катану. В глазах его, до этого пустых и холодных, билась ярость и гнев. Голос оказался чистым и немного усталым:

— Я — Томас Слипер из клана Сэлета!

И гигантская пчела поднимается на задние лапы, выпуская длиннющее жало. Мгновение — и насекомое перетекает в форму коронованного золотого человека, а жало ложится в ладонь горящим мечом. И знойным маревом вспыхивает в мозгах ребят и Лата ответ-представление:

— Единый!

Голос скрипит и лязгает, словно у машины повыламывали зубья из шестеренок. Но даже такой, скрипящий и чуть скособоченный, монстр страшен. И мантия его из крохотных сверкающих пчелок слепит глаза коварной "не-тьмой", которая и не свет...

Молниями скрестились клинки, и благородная сталь катаны высекла искры из неземного металла золотого меча...

Лат умел ценить искусство фехтования. Сам прекрасный фехтовальщик, он обучал владению клинком своих ребят, ставил бои в кинофильмах и проводил турниры, но то, что он видел теперь, превосходило все мыслимое. Сталь сливалась в сплошной круг, разя монстра, но чудовище легко и уверенно отбивало яростные атаки и тут же кидалось в контратаку, но и его выпады не достигали цели — верткий мальчишка уклонялся и вновь кидался в атаку. Звон оружия заглушил зудение мелких насекомых, зависших в воздухе в полной неподвижности, словно стрекозы. Свист рассекаемого воздуха. Клинок поет, предвкушая кровь. Но никто не в силах сдвинуться с места, словно загипнотизированные борьбой двух Мастеров. Это был Бой, Бой с большой буквы, и какими же жалкими и детски наивными теперь казались поединки, что устраивались перед Томом для пробуждения.

Резкий выпад — и катана рассекает чудовище, разбрызгивая пальцы на его руке. И упавшие на пол обрубки вдруг превращаются в новых зудящих насекомых, взмывают над полом и зависают рядом со своими собратьями. А затем, уплотнившись, золоторожий металлический агрессор захватывает заросшей вдруг раной катану — и тут же возносится золотой меч. Разрушив оцепенение, Лат, Командор, сорвался с места, размахивая рапирой, но монстр даже не обратил на него внимание. И в тот растянувшийся в вечность миг, пока Лат в выпаде летел вперед, сожалея, что так и не успел надеть тот старинный проклятый Браслет, в голове вспыхнуло раскаленное:

— Я не убью тебя, Томасо из клана Сэлета, это было бы слишком просто! Нет! Я вновь убью твоих друзей, и ты вновь будешь нянчиться с зомби. А когда пройдет время — я приду вновь!.. И так будет всегда!

С этими словами рой насекомых ринулся на ребят, и волна живого серебра с золотом одела Лата и его команду, накрыла с головой и откатила, и посреди Роя улетала золоченая пчела-матка, пряча в себя длиннющее жало и чужую катану.

— Ты жив? — кинулся к Тому Командор, капая по сторонам жидким холодным металлом.

— Ну ты даешь! Где ты так научился? — кольцом обступили Тома ребята. И в этом гомоне совершенно потонули слова Антона:

— А короны-то действуют...

— Том, так кто же ты?

— Расскажи, мы же все видели!

— Мы никому не расскажем!

Вымучено улыбнувшись, Том негромко заговорил:

— Я видел — у вас в почете телесериал "Горец". Так возьмите за объяснение, что где-то это все существует на самом деле. И что я — такой же, как они там, в фильме.

— Но они там взрослые!

— Вечный, он же — бессмертный, прекращает расти, когда его убивают первый раз.

— Верно!

— А не думали, что будет, если убьют мальчишку?

— Вечный мальчишка... — задумчиво протянул Лат, — Так сколько же тебе лет? Сам ответишь? А то я поклялся никогда не просматривать мысли людей...

— Отчего бы и не ответить? Не секрет ведь! Тысячи четыре, с копейками...

Лат вдруг чуть изменился в лице, но не от возраста собеседника, а от чего-то другого, мелькнувшего на заднем плане:

— Том, тебе лучше уйти!..

— Я понимаю. Иначе я представляю угрозу для ребят, ведь когда Единый вернется...

— И это тоже... Но... Я не о том. Я о том, что мне как-то сказал Кирилл, когда нашел тебя в подвале. Я думаю, тебе не стоит общаться с ребятами, ты можешь вредно повлиять на них... Немотивированная жестокость и все такое, сопутствующее многовековому опыту... Ну, ты меня понимаешь...

И Том исчез.

Правда, все ребята знали, где он укрывается, и поочередно навещали его. Втайне от Лата. И подолгу болтали с ним, рассказывая о своих нехитрых новостях, слушая воспоминания полувечного...

А вот вечера на Пристанях стали без него какие-то не те. Вроде бы и ничего он не делал там обычно, просто сидел в уголке, но когда ушел — стало немного пусто. И тень какой-то незаслуженной обиды витала в воздухе, словно наплевали в душу...

Один из таких вечеров прервался быстро и неожиданно.

— Мишель в опасности! — Илья внезапно вскочил и ринулся к выходу.

— Погоди! — Лат выбежал вслед за ним, но догнал мальчика только возле его двора. Илья взглядом попросил: "Остановись!" А затем:

— Это будет вопреки всем правилам — но я должен сделать это сам. Сам должен ему помочь.

— Где он?

— Извини, Лат — не скажу.

— Но почему? Почему же?! — в голосе Изначального почудилась детская какая-то обида, — Не доверяешь, да?

— Доверяю. Да, ты тоже можешь его спасти, просто выдернув с Пути, притащив сюда... Напялив жестяную корону... Но тогда погибнет целый мир... Так что ты останешься здесь. Мне и Мишелю надо будет сделать то, чего ты никогда не решился бы сделать, и ты это сам когда-нибудь поймешь и признаешь... Ты хороший, Командор, но порою считаешь, что если что-то когда-то плохо — то это будет злом всегда и во всем, во всех случаях жизни. Увы... но я выбрал свой Путь. Прости и прощай!..

— Значит, ты...

— Не надо. Я не хочу, чтоб ты думал обо мне хуже, чем я есть. И он тоже не плохой... А этот мир... он просто смертельно устал и может не выдержать...

Лорд попытался что-то сказать — и не смог. Он только молча наблюдал, как Илюшка достает из сарая свой изношенный велосипед, как заскрипели пружины, как прогнулось сиденье, когда мальчишка вскочил верхом, как зашуршали по гравию старенькие облысевшие шины. А затем велосипед стал на "козу", словно мотоцикл на гонках при слишком крутом старте. Следом за передним оторвалось от земли заднее колесо, и верный "Школьник" покатил по воздуху, словно по сказочному хрустальному мосту, поднимаясь все выше и выше. Полет был стремителен, и вскоре велосипедист превратился в крохотную черточку в небе. А затем исчезла и она.

Лат еще долго смотрел в небо, и показалось ему, что увидел он кусочек не написанной еще сказки, тревожный и неясный. Сколько раз в его книгах ребята стремились в небо, то упрашивали летчика, то садились в кабину самолета или седлали гигантскую добрую птицу, но чтобы просто вот так, на обычном дворовом велосипеде... Как должна рваться вперед душа, чтобы случилось чудо... И это чуть темное "Я не хочу, чтоб ты думал обо мне хуже, чем я есть. Ты хороший, Командор, но нам надо будет сделать то, чего ты никогда не решался и решиться не сможешь, потому что смертельно устал." Слова немного путались, приобретая чуть иной смысл, но все же Лат был уверен, что Илюшка никогда не убьет и не украдет. Не струсит. И друга не предаст, ведь так спешит к Мишелю по своему звездному мосту. Что же тогда? Что?..