Рамаяна по-русски
Шрифт:
Правит Равана уже много-много лет и, сказывают, собирает силушку для северного похода, чтоб покорить землю окончательно. Тут-то боги и зашевелились!
– Ну, а мы-то здесь причём? – не понял Ромка.
Агастья внимательно посмотрел на него и произнёс:
– Равана забыл попросить богов об одной маленькой вещи: о том, чтобы его не мог убить простой человек.
– Ну, и?
– Ты человек, Роман. Простой человек.
– Правильно, дедушка! Я – простой чел, обычный центфорвард заштатной по европейским меркам футбольной команды. Меня даже за рубеж
– Да, родной, – кивнула Света.
– Что и требовалось доказать! – подвёл черту Роман.
– А я? – спросил Лёха.
– Погоди, брат! Про тебя разговора не было!
– Не, я не понял? Я-то – бог или кто? – постарался уточнить Лёха.
– Да бог, бог! – отмахнулся Ромыч.
– Или кто, – добавила Света.
Засмеялись все.
– Думайте, как хотите, молодёжь, – сказал Агастья, – а я свою работу выполнил – и сейчас же отправляюсь в Сахасрару. Делать мне на этой Земле больше нечего.
Старик встал, взял свой посох и хотел уже уходить.
Ромка напоследок спросил:
– Дед!
– Что, Господи?
– Да хорош тебе! Подскажи нам, сирым да убогим: где лучше обосноваться?
– Три дня на восток идите. Там, под Челябинском, Магнитная гора есть. Подле природных ресурсов пока и живите. Заодно и стрел из магнитного железняка накуёте.
Агастья отвернулся, ступил в темень ночную, а уже оттуда, вспомнив, произнёс: – У меня под подушкой возьмёте стрелы с алмазными наконечниками. Авось пригодятся! И исчез, вспыхнув напоследок, как Тунгусский метеорит.
16. Их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть
Шурпа зашла в апартаменты Императора и, не обращая внимания на толпящихся замов и помов, спросила напрямую:
– Па, ну, я те дочь или где?
Равана оторвался от годового или какого-то другого финансового отчёта, с которым к нему так некстати, по мнению Шурпы, припёрся главный банкир, он же до кучи министр финансов и пахан теневой экономики Инок Энтий, и, абстрактно взглянув на дочку, честно признался:
– А кто ж его теперь разберёт, девочка.
– Не, ну ты чё, па, ваще, в натуре?
Равана наморщил лоб, искренне пытаясь что-то вспомнить, но за последние 456 лет своего правления, августейшего по единогласному мнению всех без исключения подданных, в течение которого он, кроме вступления в многочисленные счастливые браки, неизменно заканчивающиеся разводами, имел честь лично участвовать в неисчислимых победоносных войнах, столько всего произошло, что такую мелочь, как имена своих дочерей, он запомнить просто физически был не в состоянии. Точно так же, как автор настоящего опуса не в состоянии дважды на память воспроизвести предыдущее предложение.
– Ну, не помню я! – Равана, словно оправдываясь, развёл руками.
– Тогда срочно вспоминай! А то у меня дело к тебе – первейшей важности!
– Что за тон?
– А чё? Нормальный тон! Я к тебе пришла или куда?
– Дочка! Не выводи меня из себя!
– Значит, всё-таки,
дочка? – оскалилась Шурпа.– Это я так, с твоих слов. Не мешай! Видишь, я работаю?
– Значит, работа для тебя важнее, чем родная дочь?!
Равана заревел от бешенства и, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, нанёс стоящему рядом с ним с годовым отчётом в руках Иноку Энтию хук правой с разворотом. Энтий хрюкнул, упал на спину и скончался в страшной агонии.
– Назначьте нового министра финансов, да поживее! – распорядился светлейший император.
Место Инока Энтия, с которым мы на этом месте и распрощаемся (и навсегда!) занял невзрачного вида мужчина в роговых очках и бухгалтерских нарукавниках. Он патриотично щёлкнул костяшками деревянных счётов, украденных, очевидно, при бандитском налёте на отдалённое сибирское сельпо, и пробормотал:
– Я здесь, мой император!
– Молодец! – похвалил его Равана.
– Служу императору и короне!
– Короне можешь не служить!
– Слушаюсь! Корону вычёркиваю, – произнёс новый минфин и в рабочем порядке произвёл запись в журнале.
Шурпа подошла вплотную и воткнула длинный нож для колки льда новоявленному минфину в основание черепа. Тот упал навзничь. Агония этого министра финансов была даже более страшной, чем у предшественника.
– Назначить!.. – хотел было крикнуть Равана, пока охранники за ноги уволакивали из апартаментов два свежих трупа, но претендентка в дочери перебила его:
– Па, ну, не выпендрёживайся! Так мы с тобой только кучу народа зазря положим, а мы же не отморозки какие-нибудь, правда?
– Это точно, ваше высочество! – раздался весёлый жизнерадостный голос из толпы приближённых. За фразой последовал здоровый смех молодого, полного сил и энергии и хорошо вымуштрованного смеяться придворного.
Шурпа резко обернулась и выстрелила наугад. Из дула кольта лениво выползла струйка дыма. Пока дочка Раваны привычно продувала ствол оружия, в толпе раздался звук упавшего наземь тела. И тут же прозвучал язвительный голос:
– Вы не того пристрелили, мэм!
Шурпа выстрелила на голос. Упало ещё одно тело. Поскольку комментариев больше не последовало, девчонка весело озвучила умозаключение:
– Похоже, на этот раз того!
– Дочка! Ты срываешь государственное совещание, – капризным голосом произнёс Равана.
– Па, знаешь, как надоели эти твои примочки? Из-за твоих бесконечных совещаний простая рублёвская девчонка не может 5 минут с родителем поговорить!
Подданные сочувственно загудели.
– Вот видишь, па? И народ меня поддерживает. Пять минут – и парься дальше со своими министрами.
– Ладно, что там у тебя?
– Па, я замуж хочу.
– Так выходи! Какие проблемы?
– Па, меня в этой стране замуж больше никто не берёт!
– Так не выходи! Какие проблемы?
– А я хочу, понимаешь? Чтоб по-настоящему, чтоб жили долго и счастливо – и умерли в один день.
– Ну, вторую часть просьбы могу выполнить хоть сейчас. Кто из присутствующих тебе нравится?