Рамаяна по-русски

– Значит, так: если догонят – сразу убьют. А всё из-за неосторожности. Ежели убьют – ничего страшного. Как говорится, до GAME OVER далеко: в запасе останется ещё 70 процентов жизней. Но сдаваться раньше срока нет никакого резона – должен быть какой-то неожиданный выход.

После не совсем оригинальной мысли о выходе из возникшей ситуации за спиной царевича раздался характерный звук: так штангисты двадцатого века ревут, отрывая штангу от помоста. С помощью какого-то незнакомого – наверное, седьмого – чувства Ромыч догадался, что нагнавший его самый расторопный из ракшасов с усилием вздымает над головой дубину, чтобы от всей души приласкать ею позорно удирающего человечка и превратить оного в пригодное для употребления в пищу мёртвое тело.

Отключив мысли, Ромка без промедления прыгнул в сторону – и исчез из поля зрения преследователей в пресловутом терновом кусте. Он не слышал удара дубины о землю. До того ли ему было?! Ведь в следующий миг Роман обнаружил под собой бездонный провал. Впрочем, где-то глубоко-глубоко виднелась длинная узкая дорожка и копошащиеся на ней люди-муравьи.

Пролетев по параболе ещё чуть-чуть, Роман обнаружил уступ, к которому стремительно приближалось его тело. Падая на автоматом сгибающиеся в миг прикосновения к земле ноги, юный анти-парашютист завалился на спину. И правильно сделал: от желания упасть вперёд королевича избавила находящаяся всего в нескольких сантиметрах прямо по курсу пропасть. Упав на спину и стараясь отвлечь внимание от взорвавшейся в спине вспышки боли, Роман вспомнил, что небо обладает ослепительно синим цветом. А небо в этот миг ласково смотрело на царевича – и по своему извечному обыкновению не обнаруживало никаких эмоций.

Молнией ниоткуда на уступ спикировал Гата.

Бесшумно сев рядом с князем, искренне пытающимся избавиться от резко нахлынувших острых впечатлений, коршун стремительно, по-птичьи повернул маленькую голову – и фотоэлементы друзей встретились. Мозг Романа успел зафиксировать, что глаза Гаты выражают озорное веселье.

– Ты решил стать птицей? – в голове Ромы возник смеющийся клёкот.

Высоко вверху раздался шум. Друзья прислушались.

– Кара, я не виноват! Он прыгнул в терновый куст! – выкрикнул кто-то.

В ответ раздалось и зычно раскатилось над ущельем недоброе:

– Поищи его там! – и мимо Ромки и Гаты, громко крича первую букву из латиницы и кириллицы, пролетел здоровенный ракшасище. Летел он нехотя. Неторопливо. Было совершенно очевидно, что он не испытывал ни малейшего желания летать и делал это сейчас лишь в связи с совершенно независящими от него обстоятельствами. Очевидно, сила пинка, выданного новоявленному Икару-поневоле предводителем Карой, была преизрядной. В результате, летящий ракшас был полностью лишен шансов попасть на уступ, на котором сидели Роман и Гата. Пролетая мимо уступа, великан из воинства Кары увидел скрытых от глаз преследователей двоих друзей. Они смиренно поклонились ему, бесстрашно отправляющемуся в полёт к неизведанным мирам. В результате громогласное «А» великана плавно перешло в не менее звучное «У», затем перетекло в «М», а в завершение истончилось и стало обыкновенной точкой в конце предложения. Но находящиеся наверху ракшасы так и не узнали, почему их товарищ, падающий в пропасть, менял в полёте биджа-мантры, тем более, что размышлять над этим никто из них и не собирался. Как впоследствии выяснилось – совершенно напрасно. А возможно и нет. Вопрос философский, как и всё в подлунном мире.

Немедленно наши друзья услышали, как вверху кто-то продирается сквозь кусты, произнося далеко не хвалебные слова в адрес колючего растения. Затем над ущельем разнеслось:

– Ёлы-палы! Зря ты так Колдыря пиннул, командир.

– Пиннул… женский какой-то глагол, – ответил другой голос.

Роман и Гата сидели молча и старались даже не дышать. Впрочем, у ракшасов не было возможности увидеть уступ и сидящих на нём: для этого им надо было спуститься на два-три метра или по крайней мере аршина ниже, туда, где изначально пологая дуга склона резко переходила в отвесный обрыв. Именно под обрывом, двумя метрами ниже его начала, и находился уступ, спасший жизнь Роману.

– Однако и этот маленький лучник приказал долго жить, – озвучил своё умозаключение Кара.

– Похоже, что ты прав, командир, – согласился тот, кто стоял рядом с Карой.

– Ну и ладно. Пойдём дальше, – решительно сказал Кара и громко крикнул, так, чтобы его услышали все спутники: – Парни, жалкий трус, которого мы преследовали, упал в пропасть! И поделом ему!

– Поделом! – нестройно проревели недружелюбные голоса ракшасов.

– Однако, и наш героический соратник и орёл фельдфебель Колдырь тоже погиб, выполнив свой воинский долг и уничтожив врага!

– Поделом! – дисциплинированно повторили воины без особого энтузиазма.

– Слава Колдырю! – больше для порядка, чем для поднятия боевого духа подчинённых крикнул предводитель.

– Слава фельдфебелю! – проревел лес над уступом.

– Вперёд, орлы! А я – за вами! – скомандовал Кара.

Послышался топот ног, а через несколько минут вверху всё стихло.

– Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах, – сказал Роман Гате и засмеялся.

– Рад, что рассмешил тебя моими планами, – ответил Гата.

– Через много лет из этого нашего диалога учёные сделают вывод, что ты назвал меня Богом, – на сей раз коршун и человек рассмеялись вместе.

– Что за муравьи там, внизу? – спросил Роман.

– Похоже, что армия Кары спасается бегством. Лавина уничтожила только несколько передовых отрядов. Остальные драпают назад. Их там ещё не одна тысяча.

– И ещё как минимум пятьдесят воинов – на тропе над нами, – добавил Роман.

– Других дорог здесь нет. А убегающих можно сейчас в расчёт не брать, – ответил коршун.

– Убегающие вернутся и очень скоро. И тогда мы, возможно, не будем знать, когда и откуда они придут. Однако ты прав: главную опасность для нас сейчас представляет передовой отряд во главе с Карой. О его существовании не знают ни Алексей, ни Света.

– Эх, если бы можно было убить одним выстрелом двух зайцев, – вздохнул Гата.

Так ты говоришь, что мы в состоянии устроить для наших гостей камнепад? – спросил царевич.

– Да, это входило в наши планы.

– А что, если камнепад устроят для них Кара со своими помощниками?

Гата с минуту непонимающе смотрел на Романа, а потом по-птичьи улыбнулся и произнёс:

– Ох, и хитёр же ты, человек! Но как ты выберешься с уступа? – коршун лукаво посмотрел в глаза друга.

– Если ты не стал говорить об этом сразу, значит ты знаешь ответ на вопрос, – улыбнулся Роман, невинно моргая по-женски длинными ресницами, так похожими на ресницы его Матери.

– А если не знаю?

– Значит, мы занимались здесь пустой болтовнёй.

– Хорошо, отодвинь вот этот камень – и сможешь пролезть в нору. Она выведет тебя наверх. Нора узкая, но ты в неё протиснешься. Желаю удачи. И не спрашивай меня, откуда я знаю о размерах норы. Я сам не в курсе, откуда об этом знаю – возможно, тот, кто пишет книжку о нас, просто взял и придумал очередную несуразицу. Но нам-то что до него? Помни главное: времени у нас очень мало!

Гата взмыл вверх и, делая круг над ущельем, проклекотал:

– Если встретишь Джавдета, не трогай его. Он мой.

– Понял, – ответил Роман и, удивляясь тому, что Гата видел восточный вестерн «Белое солнце пустыни», взялся за серый валун, на который ему указал коршун. Чувствуя себя не более комфортно, чем Буратино, выбирающийся из тёмного чулана Мальвины, Роман принялся протискиваться в открывшуюся глазам нору.

Через несколько минут, проталкивая впереди себя пару мечей и лук со стрелами и стараясь не обращать внимание на боли в спине, появившиеся после падения на уступ, Роман выбрался на волю. Другой конец лаза, из которого выполз царевич, был укрыт корнями дерева, росшего неподалёку от тропы, той самой, по которой недавно прошёл отряд ракшасов. Не обращая внимания на глину, которой было обильно покрыто всё – и лицо, и одежда, и оружие – князь-изгнанник побежал вниз по тропе, поменявшись ролями и местами с отрядом Кары. К счастью, незваные гости не успели уйти далеко. Видимо, они не слишком сильно торопились.