Раненая ласточка

— Такси ждет. Садитесь.

И втроем они вернулись домой.

Вроде бы кончилась ссора. Но для Сайбуна вся история этого дня—разговор матери и отца, взаим­ные упреки, поездка к тете Фаризе, странная весе­лость матери вначале и беспокойство в конце, появ­ление отца — бесследно не прошла. Мысли, родив­шиеся сегодня, крепко засели в голове. Казалось, кому какое дело, что он встречается с Даштеми­ром? Казалось, что родителям, если у него появи­лись свои интересы? Но, оказывается, все на свете связано друг с другом. И какой-нибудь дурной, мелкий поступок обязательно отзывается — то ли в другом месте, то ли у других людей — большой бедой...

Хорошо, что отец преодолел свою обиду и при­ехал к тете Фаризе. А если бы не приехал? Если б ссора не кончилась? Сайбун слышал не раз, что у такого-то отец ушел, семья распалась. Но это же самое могло случиться и у Хадижи-Ханум и Шари­па! И значит, Сайбун остался бы без отца? И кого тут надо было бы винить? Виноват был бы он сам — Сайбун!

«Что-то надо делать, — говорил себе Сайбун, — и с Даштемиром, и со всеми этими воровскими делами, и с тремя рублями, вытащенными из шка­тулки. Но что? Даштемир так просто не отпу­стит...»

Спал Сайбун беспокойно, и во сне ему снова при­виделась странная собака. Она держала его, не да­вала сойти с места.

Утром завтракали все вместе — мать, отец и Сай­бун. Было воскресенье, и воскресный завтрак был по установившейся в семье традиции обилен и до­лог.

Отец с Сайбуном не разговаривал. Только ино­гда искоса поглядывал в его сторону. А Сайбун тревожился. Ему казалось, что отец все-таки спро­сит его насчет денег. И, встречаясь взглядом с от­цом, он отворачивался.

День шел и шел. Дома было спокойно. Кажется, мать уже не дулась на отца, и оба они вроде бы за­были о деньгах. Что ж, хорошо! Но это внешнее спо­койствие родителей выглядело таким непрочным и обманчивым!

Сайбун места себе не находил. Из дому уйти он не мог. А сидеть все время дома, видеть мать и от­ца, ждать, что каждую минуту кто-нибудь из них задаст ему страшный вопрос, на это у Сайбуна не хватало выдержки.

После завтрака отец остался на кухне, вынул ящик с инструментами, начал что-то мастерить. Сайбун слышал, как он стучал молотком: тук-тук-тук.

Сайбун смотрел в окно, на небо — чистое и про­зрачное, как стекло, на двор, где играла ребятня. Скучно! Тяжело! А как хорошо ему жилось рань­ше, когда он не знал Даштемира, не участвовал в его воровских делах!

Ему захотелось пить. Он вошел на кухню, от­крыл холодильник, в котором всегда стояли две-три чашки с холодной водой. Он стоял спиной к от­цу, но вдруг понял, почувствовал: вот сейчас, сию секунду отец заговорит с ним о деньгах из шка­тулки. Ну, пусть уже скажет свои слова, пусть не тянет!

— Что, папа? — повернулся к отцу Сайбун. — Ты что-то сказал?

— Я ничего не сказал, но сейчас скажу. — Ша­рип положил молоток, вздохнул. — Говорю с тобой как мужчина с мужчиной. Мне стыдно за тебя. Я же все вижу и все понимаю... Хватит дурака ва­лять! Если тебе понадобятся деньги, скажи мне. Но чтобы такого больше не было!

Сайбун опустил голову. Он не проронил ни сло­ва е ответ.

— Иди, — сказал Шарип.

Выйдя в коридор, Сайбун заплакал. Он плакал тихо-тихо, так, что никто этого не слышал. Он про­молчал, и это было самое страшное. Молчание бы­ло, в сущности, признанием того, что отец прав, когда обвинил его в пропаже денег...

Но даже такое признание, молчаливое, облег­чило душу Сайбуна. И в слезах он выплакивал оби­ду не на отца, а на себя. Замечательный у него отец — умный, добрый, справедливый! Он мог бы устроить скандал. Он мог бы побить Сайбуна. Но он не сделал ни того, ни другого. Те несколько су­ровых слов, что он произнес, не столько ранили, сколько лечили.

Жизнь снова улыбалась Сайбуну! Эх, теперь бы освободиться от Даштемира, и все было бы хо­рошо!

«Но как быть с деньгами?» — размышлял Сай­бун. Слова отца, сказанные на кухне, — это их об­щая тайна. Маме об этом говорить не стоит. «Поло­жу три рубля в шкатулку, — решил он и двинулся уже было к буфету. Однако остановился в разду­мье. — А что скажет мать, когда увидит деньги в шкатулке? Вдруг снова начнет ссору с отцом: вот-де почувствовал свою вину и положил деньги об­ратно?..»

Что за жизнь такая — одна трудность за другой, одна сложность родит другую!

Сайбун устало вздохнул. Он пришел к выводу, что надо выждать, не возвращать сейчас деньги. А там видно будет...

ХАМИД ИГРАЕТ ГЕНЕРАЛА

Хадижа-Ханум решила помыть в квартире по­лы, и Сайбуну пришлось выйти на улицу. И только он вышел, как увидел Хамида и Нину. Они шли рядом и о чем-то живо и весело разговаривали. Вот Хамид похлопал Нину по плечу, и оба они захохо­тали.

Сайбун в один миг очутился около Хамида.

— Ты что к ней пристаешь? — со злостью ска­зал он.

— Что с тобой, Сайбун? — Нина встала между ним и Хамидом. — Никто ко мне не пристает... Я вчера на спектакле была... Знаешь, как здорово Хамид играл деникинского генерала!..

Сайбун оттолкнул ее.

— Врешь! — сказал он, с ненавистью глядя на Хамида. — Я видел, как он тебя ударил!

— Меня? — удивилась Нина.

— Отойди, Нина, — сказал Хамид. — У нас с ним разговор есть...

Нина невольно отступила.

— Ну что, — продолжал он, упираясь рукой в бок, — испытать свои силы захотелось? Смотри, Сайбун, как бы не пришлось щупать носом землю...

Хамид не успел кончить фразу, как Сайбун уда­рил его в лицо.

— Получай! За все!

— Ах ты слюнтяй! — разъярился Хамид.

Он бросился на Сайбуна. Но тот успел пригнуть­ся. Потом, словно рыбка, бросился в ноги против­ника, дернул за них, и Хамид как подкошенный упал на асфальт.

— Сайбун! — крикнула Нина. — Сайбун, что ты делаешь? Тебе не стыдно?

— Это тебе должно быть стыдно. Шляешься с кем попало!

Хамид снова вскочил на ноги. Губа у него сочи­лась кровью, один глаз затек.

— Хамид, прошу тебя, не надо! — Нина загоро­дила путь Хамиду, который медленно, но уверенно приближался к Сайбуну. — Остановись!

— Я бы не упал, — заговорил Хамид. — Он не­ожиданно... Я его одной рукой...

Нина повернулась к Сайбуну:

— Иди домой!

— Сама иди! — упорствовал Сайбун.

— Пусть остается, — сказал Хамид. — Я ему сейчас задам взбучку!

— Перестаньте, ребята!.. — Нина по-прежнему стояла между ними. — Перестаньте! Лю-уди! Ми­лиция!..

Хамид замахнулся, но Сайбун успел отскочить. Он сам, в свою очередь, готовился к нападению. Но Нина, повиснув на нем, связывала его движения. Сайбун с трудом оторвал ее от себя.