Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)

Грунтор с самого начала взял на себя роль ее защитника, спорил из-за нее с Акмедом, помогал в трудные минуты, оберегал от кошмаров. А вот в его спутнике она разглядела хорошее только сейчас.

"Нельзя увидеть свет, не заглянув в лицо мраку. Запомни это".

– И вместо того, чтобы обойти страшное место, ты привел нас сюда в надежде, что мы сможем остановить чудовище?

– Да, если получится.
– Глаза Акмеда - совершенно разные - блестели в темноте.
– Но даже и в этом случае, Рапсодия, мы лишь оттянем неизбежное. Ты не сможешь уничтожить его совсем. Таким могуществом не обладает ни одно живое существо.

Она опустила голову на руки:

– Я могу спеть песнь глубокого сна, но не имею ни малейшего понятия, повлияет ли она на него. Кроме того, мне нужно находиться рядом с ним, чтобы он меня услышал.

Акмед тяжело вздохнул:

– Этого я и боялся. Мы с Грунтором обсуждали такую возможность.

– И он возражал! Вот почему ты дождался, когда он уснет, чтобы со мной поговорить.

– Поосторожнее, Рапсодия, я ведь могу изменить свое мнение о тебе. Ты, оказывается, умница.

– У меня появилась одна идея, но мне понадобятся мои вещи, - сказала она, улыбнувшись.
– Тебе скорее удастся забрать их, не разбудив Грунтора.

– Прежде чем совершить какую-нибудь глупость, может быть, скажешь мне, что ты задумала?

Акмед протянул ей заплечный мешок и вспомнил ту далекую ночь у костра за стенами Истона. "Я снова спрашиваю у тебя, Певица, что можешь сделать ты?" - спросил он. А она ответила: "Могу сказать абсолютную правду, как я ее понимаю. И сделав это, я в силах изменить действительность".

Акмед снова перевел взгляд на Рапсодию. Она распутывала завязки мешка, где хранила свою арфу.

– Я ужасно признательна тебе за доверие.
– Она вытащила инструмент, который пострадал от того, что находился под землей, не больше, чем хлеб Пилама.
– Ты сказал, что в определенный момент чудовище будет разбужено.

– Да.

– А если оно не услышит зова? Акмед непонимающе уставился на нее.

– Чтобы призвать кого-то, нужно знать его истинное имя. Разумеется, мне оно неизвестно. Но если нам удастся замаскировать призыв, помешать чудовищу уловить его - возможно, оно будет спать и дальше и вообще не отреагирует на голос зовущего. По крайней мере, какое-то время. На лице Акмеда появилось подобие усмешки.

– И как ты собираешься это сделать?

– Еще не знаю. Но я что-нибудь придумаю, когда мы войдем в туннель.

Они очень осторожно ползли по громадному сияющему Корню, стараясь не спешить, чтобы не наделать шума. Наконец они добрались до его конца и ступили на черную базальтовую скалу, сквозь которую проходила Ось Мира. От края Корня начинался громадный туннель, окутанный черными тенями.

Чем ближе они к нему подходили, тем становилось холоднее.

Из глубины огромной круглой пещеры поднимался ледяной ветер. Он щипал уши и пальцы, морозил мокрую одежду, которая тут же пристала к телу.

– Боги!
– прошептала Рапсодия.
– Почему здесь так холодно?

Акмед медленно повернулся к ней и ответил, делая долгие паузы между словами, словно у него стучали зубы и он никак не мог с собой справиться:

– Когда демоны, спрятавшие яйцо, ушли наверх, в мир людей, они забрали с собой стихию огня, чтобы вирм оставался в спячке. Они хотели, чтобы он вырос до максимально возможных размеров, прежде чем выпустить его на свободу. Я думаю, именно по этой причине тех мерзких червей привлекли тепло и свет.

– С тобой все в порядке?
– забеспокоилась Рапсодия. На губах Акмеда, покрывшихся коркой льда, появилась усмешка.

– Я раздумываю, не впасть ли и мне в спячку.

– В каком смысле?

Он наклонился так, чтобы она смогла услышать его шепот:

– Ты же сама назвала меня Акмед, Змей. Рапсодия с сочувствием протянула руку и стерла тонкую ледяную пленку с его лица. Теперь он шел так медленно, что они почти не продвигались вперед.

– О боги!
– пробормотала Рапсодия.

Акмед оказался в ловушке змеиного имени, которое она ему дала.

"Что я наделала!
– подумала она, глядя, как Акмед замерзает, не в силах сдвинуться с места.
– Если у меня ничего не получится и я разбужу змея, ему не спастись. Он станет первой жертвой. Нет, второй".

– Сначала я отведу тебя назад, - сказала она и взяла дракианина за безжизненную руку.
– Тебе нельзя здесь оставаться.

Акмед сделал над собой отчаянное усилие и покачал головой. Его глаза, такие же пронзительные, как и прежде, уставились на девушку.

– Рапсодия, - проговорил он с трудом.
– Сделай все, что сможешь. Я подожду.

Он произнес это таким тоном, что Рапсодия поняла - спорить бесполезно. Она посмотрела в глубь ледяного, окутанного мраком туннеля:

– Ты слышишь его сердце? Акмед дважды закрыл глаза.

– Хорошо. Тогда приступим прямо здесь, а ты скажешь, реагирует ли он на то, что я делаю. Вдруг он начнет просыпаться!.. Я начну очень осторожно, чтобы в случае необходимости сразу остановиться. Дай мне несколько минут, я хочу понять, куда уходит туннель.

Рапсодия аккуратно положила арфу и на цыпочках подошла к тому месту, где начинался туннель. Его стены и потолок терялись в темноте, таким он оказался громадным. Значит, попав внутрь, она сразу ослепнет и, вполне возможно, перестанет ориентироваться. Девушка приложила руку к ближайшей стене, чтобы определить угол наклона, под которым туннель уходил вниз, и ощутила под ладонью что-то холодное и сухое. Рапсодия вернулась к Акмеду.

– Вирм, наверное, очень далеко отсюда, - прошептала она.
– Я не вижу конца туннеля.

Акмед напрягся, пытаясь что-то сказать:

– Стена... туннеля...

Рапсодия подошла поближе, чтобы разобрать его слова.

– ...это... одна... чешуйка... на... коже... вирма...

От его слов Рапсодия похолодела. Акмед говорил, что тело змея проникло в большую часть Земли, но она никак не предполагала, что оно составляет также и пещеру, в которой они находились. Если громадный туннель - это всего лишь одно из колец, а сердце прячется далеко в глубинах Земли, то вряд ли найдется сила, которая сможет с ним справиться, если он проснется. А она, Рапсодия, только что касалась его рукой!