Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)

Рапсодия чуть не задохнулась от ужаса. Она тоже знала эту легенду, и ей стало нехорошо. Если они только сейчас приближаются к центру, значит, прошли меньше половины пути. Кроме того, огонь наверняка окажется препятствием, которое им будет не преодолеть, и они навсегда останутся в ловушке под землей.

– Ты идешь?
– Голос Акмеда отвлек ее от мрачных мыслей.

Рапсодия медленно поднялась на ноги, морщась: укусы больно жгли кожу, мышцы затекли.

– Наверное, иду, - ответила она, убрала Люси в ножны на спине и снова зашагала вперед.

Огня по-прежнему не было видно, но температура воздуха резко повысилась, словно впереди находился кузнечный горн или адское пламя.

Волосы Рапсодии, которые постоянно были мокрыми и свисали сырыми прядями, высохли и стали похожи на разлохмаченную солому. Жар от источника, который находился где-то далеко впереди, высушил и ее одежду - точнее, жалкие лохмотья. Кожа растрескалась от жары, однако кости и суставы радовались теплу, оно притупило боль, уже ставшую привычной.

В дополнение ко всему изменилась песнь Земли. Больше всего Рапсодия радовалась, когда ей удавалось лечь на спину или живот и почувствовать глубокий, постоянно меняющийся голос Корня. Это был гимн жизни, пронизанный единой мудростью Времени. Сейчас он звучал гораздо сильнее, а его мелодия менялась быстрее и чаще.

– Наверное, без червей Корень чувствует себя лучше, - предположила она.

– А ты на его месте как бы себя чувствовала?
– поинтересовался Грунтор и ткнул ее в бок.

– Мы нанесли заметный урон численности паразитов, - заметил Акмед, оглядывая базальтовые стены, которые их теперь окружали.

– Ну, не такой уж заметный, раз вы оба еще живы, - пошутила Рапсодия.

Акмед улыбнулся, и Рапсодия подумала, что прежде ни разу не видела, чтобы подобное выражение появлялось на этом ужасном лице. Несомненно, Корень стал заметно здоровее, а у путников улучшилось настроение.

Прошло довольно много времени, прежде чем они увидели огонь. Рапсодия к тому моменту уже отлично владела языком болгов, а Грунтор не только научился читать, но и освоил каллиграфию и музыкальную грамоту.

"Сколько прошло времени - год? Или больше?
– задумалась однажды перед сном Рапсодия.
– А источник тепла так и не появился".

Она начала сомневаться в том, что они вообще доживут до этого мгновения.

Сначала они увидели вдали мерцание, словно скалы в конце туннеля испускали красноватое сияние. Жара стала намного сильнее. Они почти забыли о тех днях, когда страдали от холода и сырости, хотя вокруг по-прежнему было достаточно много воды. Однако сама земля стала жесткой.

Порой одежда или что-нибудь из вещей совершенно неожиданно занималось пламенем, оружие раскалялось так сильно, что его невозможно было держать в руках, а находить питьевую воду становилось все труднее.

Наконец Акмед остановился, и Грунтор с Рапсодией последовали его примеру.

– Огонь, - кратко сказал дракианин.

Грунтор прищурился, а затем покачал головой. Рапсодия тоже попыталась разглядеть пламя, но у нее ничего не получилось. Впрочем, она не очень-то рассчитывала на успех. Она уже давно поняла, что ее зрение не идет ни в какое сравнение с возможностями Акмеда - особенно в темноте.

Они двинулись дальше, и вскоре Рапсодия наконец увидела танцующие языки пламени, заполнившего впереди туннель. Сам Корень и земля под ногами путников время от времени потрескивали, прогибаясь под их тяжестью. Вскоре они оказались в огромной пещере с высокими сводами. Весь проход был охвачен ревущей стеной огня.

Пламя в сердце Земли полыхало мириадами цветов, более темных, чем у огня, горящего на открытом воздухе. Его языки извивались, исполняя дикую пляску внутри светящихся стен, - синие, пурпурные и белые.

Огненная преисподняя заполняла весь тоннель. Пламя лизало стены, освещая все вокруг ослепительным сиянием. Рапсодия стояла, завороженная поразительным зрелищем. От невыносимого жара у нее заболели глаза. В конце концов ей все-таки пришлось опустить веки.

– Проклятье!
– выругался Грунтор у нее за спиной.
– Ловушка. С таким же успехом мы могли и в Истоне остаться.

Не открывая глаз и не обращая внимания на своих спутников, Рапсодия настроилась на песнь пламени. В отличие от тихого, чуть замедленного тона Земли, голос огня звучал громко, уверенно. Он был наполнен яростной полнокровной жизнью и выводил мелодию такую изысканную и изумительную по красоте, какой Рапсодии до сих пор слышать не приходилось.

Его песня вызвала в душе сладостные воспоминания, причинявшие сладостную и острую боль. Вечера, когда мать расчесывала ей волосы у очага, осенние костры, танцы и праздники урожая, первый поцелуй... Огненные сполохи освещали ее лицо и спутанные волосы, окружали их призрачным сиянием. В пении пламени звучал зов, приглашение на танец, которое она не могла не принять. Она невольно сделала шаг вперед.

Сильные мускулистые руки схватили ее за плечи и резко развернули так, что она оказалась спиной к огненной стене. Рапсодия удивленно раскрыла глаза, услышав возмущенный голос Грунтора:

– Ты что это вытворяешь, киска?

Акмед, продолжая крепко держать ее за плечи, внимательно вглядывался в лицо:

– Ты куда собралась, Рапсодия?

– Туда, - слово сорвалось с ее губ прежде, чем она успела сообразить, что говорит.

14

– Я ПРОЙДУ сквозь огонь, - просто сказала она, и Грунтор громко расхохотался.

– Если решила помереть, Ой придумает способ, который не испортит мясо, - предложил он.

– Поймите, - сказала Рапсодия, теряя терпение.
– Я не собираюсь возвращаться назад. Я не могу. Никто из нас не может. Вы помните обвалы? Дорога закрыта. Единственная возможность выбраться отсюда - идти вперед.

– Ну и как ты предлагаешь это совершить?
– поинтересовался Акмед; его вопрос прозвучал искренне - насколько он был способен на искренность.

Рапсодия сделала глубокий вдох, прекрасно понимая, что ее следующие слова прозвучат по меньшей мере странно.

– Вы помните, что я вам говорила про имена и про то, как они могут сделать нас такими, какими мы были раньше?

– Смутно.

– Так вот, я думаю об этом с тех самых пор, как мы узнали про огонь. Мне кажется, что пройти сквозь него можно, завернувшись в песнь наших имен - как в плащ. Будем надеяться, что по другую его сторону мы снова станем самими собой.

– Ты первая, дорогуша, - проворчал Грунтор.

– Разумеется, - быстро ответила Рапсодия.
– Я и не представляла себе, что будет иначе.

– А ты и вправду очень хочешь отсюда выбраться, - проговорил Акмед.

Что прозвучало сейчас в его скрипучем голосе - насмешка или сочувствие?

Рапсодия уселась на корень, сняла свой потрепанный заплечный мешок и вытащила из него хиген - струнный инструмент размером с ладонь, напоминающий крошечную арфу.

– Если мне удастся перебраться на другую сторону, я за вами вернусь. Она отряхнула свои лохмотья и поднялась на ноги.
– Если я не приду, придумаете что-нибудь другое.