Рапсодия в тумане

Аман превращается в ветер, окружив меня небольшим вихрем, и вот я, разочек оторвавшись от земли, уже одет и грустно улыбаюсь. Куда ты торопишься? Так хорошо же было…

— Пора обратно?

— Я хочу отвести тебя поесть. Позволишь?

Закатываю глаза. Какие мы вежливые стали! Раньше и о большем-то не спрашивал.

Но у меня нет настроения язвить и спорить. Просто сокращаю расстояние между нами, обхватив его шею и прижавшись к груди. Тащи уже, куда собирался, все равно магия момента рассеялась.

Он подхватывает меня, и мы несемся сквозь пространство, прорезая воздух. Я ничего не вижу и не чувствую, кроме ветра да запаха его одеколона, но, как выяснилось, это мне тоже нравится. А сколько, интересно, еще таких вещей, мгновений, на которые я внимания не обращал, не сумев получить от них положенных впечатлений? И смогу ли это изменить, если останусь, или все так и дальше будет туманным?

Дорога длится дольше обычного, а еще мне кажется, что Аман будто прыгает, перескакивая через дома и холмы, но я не уверен, все слишком смазано, да и не смотрю я никуда, в его грудь уткнувшись.

Останавливаемся среди деревьев, и, приглядевшись, я с удивлением понимаю, что это персиковый сад. Плодов еще нет, цветение только закончилось, но я хорошо знаю эти удлиненные, узнаваемые листики. Аман берет меня за руку и ведет по посыпанной песком дорожке, и через пару минут нам открывается вид на бескрайний цветущий луг. Тут и там высятся небольшие шатры радужных расцветок. Кажется, их называют «шамаханскими», но я не уверен. Туда-сюда степенно ходят люди в тогах, с подносами. Скептически оглядываю наш с Аманом прикид:

Мы оба босиком, я в шортах на пару размеров больше, что держатся на честном слове и резинке. Хорошо, зад прикрывает футболка с чужого плеча. Короче, вид жалкий. Как побирушка какая. Но Амана, похоже, все устраивает, он и не думает тормозить, ведет меня дальше за руку, пока не заводит в один из шатров. Внутри ковер и подушки вокруг столика низенького, и птичка желтая в клетке. Сам того не желая, я вдруг расстраиваюсь. Вроде мелочь, но… Чувствую себя такой же птичкой. Она родилась и выросла в этой, либо другой клетке, и, по идее, это хорошо для нее. Все знают, что в неволе животные и птицы при правильном уходе живут дольше: тут не надо пытаться достать еду, нет хищников, болезней, никаких опасностей. Идеально подобранный, сбалансированный корм, выверенный ветеринарами размер клетки, лучшие условия. Еще небось в определенном возрасте и пару ей подберут, чтобы все инстинкты реализовать. Живет она так и не знает, что где-то там, в небе, ее свободные собратья, чей жизненный цикл намного сложнее и короче, прорезают облака, наслаждаясь каждым мгновением.

Только, в отличие от нее, мою клетку нельзя увидеть или потрогать. Но это не отменяет того факта, что я ее ощущаю каждый день. И особенно ночью.

— Царевич, ты чего? Не нравится? Давай уйдем тогда, — как-то немного испуганно, что ли, говорит Аман, и тут птичка, на радостях, что слушатели пришли, начинает мелодично чирикать. Какой интересный эффект… Совсем тебе тут одиноко, да, мелкая?

Встряхиваю свои мысли и, обернувшись, пытаюсь улыбнуться. Не хочу я никого сегодня расстраивать.

— Нет. Если тут кухня такая же хорошая, как и интерьер, то это место обещает попасть в топ-лист идеальных ресторанов для завтрака. Где мы? Мне кажется, или тут теплее, чем дома?

Подняв руку, он забирается пальцами в волосы у моего виска и внимательно в глаза смотрит, будто пытается не только мысли мои понять, но и в душу заглянуть. Иногда мне жаль, что это так не работает. Глажусь о его ладонь, и он, нагнувшись, касается моих губ своими, а через миг уже подхватывает и на подушки меня усаживает, сам сзади устроившись так, чтобы я меж его ног оказался. Ну и пусть. Расслабляюсь, на него спиной облокотившись, а Аман со столика электронное меню берет и, включив, говорит:

— Не кажется. Мы к юго-западу от Монтре. Как-то я делал заказ для владельца этого места, но видел все только на фото в интернете.

— Расскажешь, что делал? Или это коммерческая тайна?

Мне действительно любопытно, но если он подписывал контракт о неразглашении, допрашивать я не собираюсь.

— Вообще тайна, да. Но документами я не связан, поэтому могу рассказать по секрету. Жена владельца ребенка выносить не могла, четыре выкидыша. Много денег, куча врачей, и ничего не помогало. Очень долго работал над этим заказом, по моим меркам, но все получилось. Персии одиннадцать месяцев уже.

Рассказывая, он свапает по меню, выбрав чай с персиками, а потом, чуть крутанув, выбирает «завтрак для настроения», что бы это ни значило.

— Что там? — киваю я на заказ и устраиваюсь чуть поудобнее, сместив центр тяжести.

— Ни малейшего понятия, — усмехается он мне в шею, щекоча дыханием. — Но звучит интересно.

— А если там какие-нибудь сырые бычьи яйца?

— Посмеюсь и закажу что-нибудь еще. Мне теперь еще более любопытно что там. Как бокс-сюрприз. Пока не откроешь, так и будешь в неведении.

— А ты пробовал бычьи яйца?

— Нет. Думаешь, стоит поискать их в меню?

Он быстро крутит ленту, видимо, решив и правда их найти. Мне тяжело угнаться за этим просмотром — слишком быстро для моего зрения.

— Да нет… но если там действительно они, то ты так и не разгадаешь сюрприз, ведь сразу закажешь другое. Тогда в чем смысл?

— Но настроение же поднимется. Да и не думаю, что их едят сырыми.

— Я ел, — пожимаю плечами. — После термообработки они теряют все полезные элементы. Ты дашь мне-то выбрать, или так и будешь в карусельку играть?

Он тут же кладет меню на ноги и, сложив руки на моем животе, улыбается в шею. У всех вампиров такая мания к этой части тела?

Без особого интереса проматываю меню, но, не найдя ничего, что могло бы вызвать любопытство, заказываю себе такой же завтрак и кофе. И пирожок с вишней.

Аман прикладывает браслет для оплаты к корешку меню, и я, отложив его обратно на стол, внаглую разваливаюсь на своем живом кресле.

— Если все проблемы вдруг резко закончатся, чем планируешь заниматься? — спрашиваю, лишь бы забить образовавшуюся тишину. Обычно она меня никак не напрягает, но сегодня со мной странное что-то творится, сам на себя не похож.

— Помогать людям. Удаленно. Мне нравится создавать что-то новое, но вот жизнь в городе напрягает. Тишины не бывает никогда, постоянно кто-то ходит мимо дома, издает звуки. Я стараюсь абстрагироваться от этого, но когда мы были в бегах, понял, что тишина это классно. А теперь у меня брат клонировался, и они очень активные, оба.

— Клонировался? — так удивляюсь, что даже оборачиваюсь, чтобы на лицо его посмотреть. Прикалывается? Нет?! Аман смотрит на меня с нежностью и мягко улыбается, а как начинает объяснять, глаза закатывает, усмехнувшись: