Рапсодия в тумане

— По-твоему, я не нормальный?

— Нет! Ниррай, просто поверь мне, я знаю больше!

— Я свяжусь с тобой через два дня. Не ищи меня. Не знаю, считай, это последней просьбой.

— Ниррай…

— Все. Я сейчас не в состоянии это обсуждать. Два дня, — ставит точку в разговоре Ниррай и, сбросив вызов, вырубает телефон, чтобы в следующий миг прикрыть глаза и облокотиться на меня.

Затянувшись, тушу сигарету о стену дома и выкидываю бычок, ничего страшного, потом уберусь. Не до этого сейчас. Зато теперь у меня свободны обе руки, и я прижимаю Ниррая ближе к себе.

— Я знаю, перед тобой сейчас стоит выбор, да и давление со стороны отца… Я думал, что когда ты очнешься, хоть попробую тебя уговорить, но… Это твой выбор. И как бы я ни хотел, чтобы ты остался со мной… Чтобы ты просто остался жив, я постараюсь принять любое твое решение. Просто знай, что я всегда на твоей стороне, Царевич.

— Я думал об этом, там, — Ниррай затягивается и медленно выдыхает дым. — На самом деле у меня было достаточно времени. И, знаешь, если честно, я бы оставил все как есть. У меня действительно нет никакого желания бороться. По-моему, если человеку суждено, значит, так оно и должно быть. Но… А что если отец прав? Я запутался. Странно жить с мыслью, что, возможно, твои мысли и ощущение не совсем твои. Где тогда та грань? И есть ли я на самом деле?

Я провожу носом по контуру его уха, вдыхая привычный, горьковатый, но так полюбившийся мне аромат.

— Ты есть. В любом случае, ты не узнаешь, будет ли иначе, если не попробуешь. А уйти можно и позже… Ну вот, говорил, что не буду тебя уговаривать, а сам этим и занимаюсь. Мне просто очень страшно.

— Но… какая тебе разница, если мы не вместе?

— Вместе или нет, я все равно хочу, чтобы ты был, желательно счастливый. Расстояние между нами не меняет ни моего отношения к тебе, ни чувств. Да и дело тут, конечно, не только в любви, но и просто по-человечески. Я как подумаю, что однажды тебя просто не станет… Нет, даже говорить об этом не хочу.

Смотрю, как Ниррай медленно затягивается, выпуская дым в сторону окна, тушит сигарету, а, выкинув ее, он отстраняется, отчего мне тут же становится холодно. Но он не отходит, а, развернувшись, предлагает:

— А пошли купаться?

Да я с тобой куда хочешь пойду.

— Пошли. А куда?

— К океану, — отвечает и за шею меня обнимает, и я, подхватив его, выпрыгиваю вместе с ним в окно.

До океана добираемся чуть дольше, чем в тот, другой раз. Потому что лететь я долго не могу, а бежать босиком (я снова не подумал об обуви!) — боюсь, снова поранюсь и тогда, вместо приятного времени рядом с ним, буду раздражаться. Нет, плохие эмоции нам точно сейчас не нужны.

Остановившись чуть дальше, где уже начинаются пологие белые скалы, и никаких домов и людей вокруг, ставлю Ниррая на каменистый берег. Он стоит так еще немного, видно, привыкая к теплу после ветреного полета, и, отстранившись, скидывает с себя одежду, чтобы тут же нырнуть рыбкой в чистую, прозрачную воду. Понаблюдав за ним несколько секунд, я тоже быстро раздеваюсь и присоединяюсь к нему.

Поднырнув под Ниррая, я проплываю, скользнув кожей о кожу. Это все оттого, что я очень хочу быть ближе, и выдержка моя трескается с каждым мгновением рядом с ним, все сильнее и сильнее.

А стоит нам вынырнуть, как он обнимает меня и целует солеными от воды губами. Сердце от радости готово выскочить из груди, и я, прижав его еще сильнее к себе, отвечаю на поцелуй. Как же я скучал…

Теплое, медленно поднимающееся солнышко согревает нас, вода обнимает, и я бы наслаждался всем этим, если бы мог об этом думать. Но я наконец-то снова его целую, и он так близко, со мной, что становится вообще плевать на то, что вокруг. Только его руки, что крепко за меня держатся, имеют значение, только губы, что целуют так, что становится понятно, что и он тоже… Только он.

Но этот прекрасный момент заканчивается, и Ниррай, отстранившись, чмокает меня в нос и, хохотнув, уплывает от меня глубже в океанские дали. Срываюсь за ним, но играю в его игры по-честному и Силой своей не пользуюсь, а догнав, скольжу по его ноге рукой. Ниррай этот жест не засчитывает и плывет дальше. Снова нагоняю его и на этот раз ловлю, обвивая его вокруг живота, прижимая к себе и оставляя поцелуй за ухом.

— Поймал, — шепчет и, развернувшись, целует меня. И отвечая ему, я взлетаю, чтобы быстрее добраться до суши и положить его на теплый камень.

Поцелуи перебираются на его шею, сцеловывая соленые капельки, руки гладят, ласкают его, не в силах хоть на секунду остановиться. Невозможно его не желать, такого прекрасного, часто очень холодного, но иногда такого теплого, близкого. Колючего, а в другой миг такого открытого. Конфетка моя…

Ниррай явно всем доволен сейчас, улыбается с наслаждением, ласкает руками и никуда не торопится. И я не спешу. Глажу его, целую, насыщаюсь им.

Оставив россыпь поцелуев на его животе, я облизываю головку и медленно вбираю в рот крепкий, желающий член. Ниррай, обрывисто выдохнув, запускает пальцы в мои волосы, а я продолжаю скользить ниже, никуда не спеша. У нас еще полно времени до того, как солнце станет особенно жарким и припекающим, а пока я хочу заполнить каждое мгновение наслаждением.

Медленно вбираю член до основан ия и потом с той же скоростью обратно вверх, почти выпуская, и снова, и снова. А руки гладят его живот, добираются до горошин сосков, чтобы даровать ласку и им, а потом сползти к бедрам и уделить внимание и этой части Ниррая. Хочется залюбить его всего, чтобы каждая клеточка впитала в себя часть моих эмоций, наших совместных ощущений.

Я не думаю ни о чем, кроме вкуса его кожи, не слышу ничего, кроме его выдохов, что мешаются со слабеньким плеском воды. Есть только мы, здесь и сейчас, а остальное будет потом.

Выпустив член из плена, я переключаюсь на яички, облизывая их, всасывая в рот, и иду еще ниже, лаская уже там. Всего бы облизал, полностью.

Подхватив его бедра, поднимаю их чуть выше над камнем и целую ягодицы, поочередно, а потом провожу языком по расщелинке. Ниррай тихо ахает, когда я принимаюсь кружить по колечку сжатых мышц, и приподнимает свои обалденные ноги и ставит их на мою спину. Проникаю языком в его жар, лаская тугие стеночки поступательными движениями. Увлекаюсь этим даже больше необходимого, но в итоге все равно отстраняюсь и, облизав два пальца, медленно ввожу внутрь, принимаясь растягивать. Поймав его ступню, тяну ее ближе к себе и оставляю поцелуй над пальчиками. Мой, сейчас ты весь мой и я твой, полностью. И нет в этот момент ничего лишнего, ничего постыдного или неправильного. Все идеально, все так, как должно быть.

Поцелуями шествую вверх, сначала к колену, а потом и к бедру, чтобы найти самое идеальное для себя место между его ног. Добавив слюны, погружаю в него второй палец и возвращаю губы на член, вбирая полностью, одновременно с этим находя простату и поглаживая ее. Тихий стон, и в мои волосы возвращается его рука, чуть поглаживая кожу головы.

Ласкаю и ласкаю его, пока не ощущаю, что стеночки уже не такие тугие и, оставив на пару секунд его член, добавляю слюны, чтобы проникнуть в него третьим пальцем и всосать головку в рот, играясь с ней языком.