Рапсодия в тумане

Трогаю рукой шею, а на ней ничего нет. Чистая, гладкая, никаких тебе прокусов, вообще ничего. Это был не паралитический газ, а галлюциногенный? Нехило ж меня вштырило-то тогда выходит!

Смотрю на пистолет в руке, на влажные следы от ботинок, после чего, чертыхнувшись, проверяю все замки и, на всякий случай, все фотографирую, чтобы завтра доказать самому себе, если что, что это не глюки. На а после, отправляюсь делать бутерброд. Я хоть и перекусывал, вновь захотел есть.

***

Через три часа я уже захожу в свою новую квартиру. Она мне нравится меньше предыдущей, так как расположение у нее похуже, зато прямо внизу понравившаяся мне кофейня и на окнах решетки. По-хорошему, раз хоть кто-то смог меня вычислить и уж тем более добраться, надо бы город сменить, но уж больно вкусный у меня тут заказ остался, не хочу терять.

Мне бы понять, реально ли все случайно вышло, и что вообще произошло. Пока я ожидал ответа от арендодателя, успел порыться в интернете, пытаясь найти хоть какую-то информацию про газ или что-то еще, что вызывает парализацию и столь яркие галлюцинации, но не нашел абсолютно ничего, кроме каких-то супердревних мифов про вампиризм. Оказывается, века так до XXII эта тема была очень популяризирована, так что вполне возможно, что я и раньше натыкался на подобное. В этом случае можно выдвинуть предположение, что мой мозг не просто так глюканул именно на эту тему, но все остальное это не объясняет. Например, что не так с тем янтарем? И янтарь ли это был вообще? Не будет же человек пользоваться технологиями в двадцать раз дороже того, за чем охотится? Как говорили в древности: овчинка выделки не стоит.

А значит, что? Значит, мне удалось случайно свистнуть что-то важное и ценное. Вопрос только с хера ли меня не прибили тогда. Я б точно убрал свидетеля.

К тому моменту, как я разделался с делами, проверил замки и улегся, время уже давно перевалило за полночь. Но сон не шел. Я все вспоминал и вспоминал того чудика, подмечая разные детали, но сколько бы ни мучился, так ни к чему и не пришел.

Глава 2. Сладость, гадость и свобода

Аман

Кровь усмиряет мою ярость лучше всего. Она не только утоляет голод, что должен был стать привычным за столько времени, но и на маленький период дарит капельку счастья.

Будучи обычным человеком, я очень любил иргу, она тоже поднимала мне настроение. Но не так сильно, как это делает кровь. Несравнимая разница.

Сейчас же, ягодки не вызывают во мне былых чувств, хоть я и могу их есть. Все кажется иным и дико раздражающим. Но пока чужая кровь во мне действует и даже янтарь еще не нужен, я спокоен. Продлится это недолго, ведь выпил я мало, но минимум до ночи время есть.

Интересно, на что бы я потратил свое хорошее настроение — тогда, еще до перемен? Скорее всего, работал бы. А сейчас я пытаюсь продумать, как залезть в чужой дом. С обычными домами проблем нет, но конкретно этот защищен от меня. Я просто хочу забрать свое, ну и, бонусом, убить бывшего друга. Разве ему сложно для этого выйти на улицу?! Но вот уже четыре года он сидит там безвылазно. Я чувствую его, знаю, что он там, но сколько бы ни следил, он не показывается. Тварь.

Как я ни крутился, чего бы ни придумывал, по всему выходило, что мне нужен еще кто-то. Только кто на это пойдет?.. Может, тот зеленоглазик, что осмелился меня грабануть, подойдет? Он явно плевал на все. Только я даже по запаху почувствовал, что он слишком свободолюбив, с этим могут возникнуть проблемы.

Так и не придумав ничего лучше, я решил проветриться и дойти в кофейню, что обосновалась на нижнем этаже соседней многоэтажки. Я и раньше об этом подумывал, но все как-то пролетал мимо, не до того было, а вот сейчас, пользуясь своим хорошим настроением, просто накинул пальто и пошел.

Влажный ветерок касается кожи, принося слегка солоноватую свежесть, а еще тут очень тихо, что не может не радовать.

Единственное, что слышу, приближаясь к кофейне, — тихая мелодия, такая старая, что даже не верится.

Я захожу и попадаю в стилизованное под прошлое помещение. Век двадцатый, двадцать первый максимум. Сейчас подобный интерьер вызывает странные ностальгические эмоции. Вот жили люди когда-то и не предполагали, что построенный ими мир со всем своим укладом рухнет, а на его месте появится новый.

Татуированный мальчишка за стойкой в пустой кофейне, улыбается дежурной улыбкой, а я от порога чувствую, что у него кровь сладковатая, по запаху чем-т о отдаленно напоминает кленовый сироп.

— Здравствуйте! Впервые у нас?

Я подхожу ближе и, облокотившись на стойку, смотрю в его глаза, прикрытые линзами со зрачком-звездочкой. Одна фиолетовая, вторая голубая, в цвет его волос.

— Хочу чай. Удиви меня, Сладкий, — веду носом, вдыхая его запах. Чистая сладость. Этот запах совсем не вяжется с его внешним видом, но этому я не удивляюсь, слишком частое явление в нашем мире.

— Красный, зеленый, черный, белый? С лимоном, молоком, медом, мятой, фруктовый, может, со сливками?

— Давай поиграем? — предлагаю я. — Ты делаешь для меня чай, а я угадываю состав. Если сумею, ты мне расскажешь о себе что-нибудь интересное.

— У нас нет возврата, — уточняет он, веселя меня этим. Кто-то реально может захотеть вернуть чай?!

— Даже и не думал, — говорю и протягиваю правое запястье с тонким браслетом, прикладывая его к терминалу.

— С собой или тут? — он улыбается, не так натянуто, как вначале, но все еще не совсем искренне. Ничего, это можно исправить.

— Тут. Я же хочу тебя послушать.

Ароматы кофейни приятны: зерновой кофе, что недавно размолот, ваниль, корица, а в холодильнике сливки и мороженое, но ярче всего оттуда слышится нота разрезанного лимона.

Мальчишка кивает и принимается за приготовление чая, а я присаживаюсь на барный стул и разглядываю плакат на стене. Там, под стеклом, некогда известная группа БИ-2: красный фон, черные костюмы. Под песенку «Скользкие улицы» складывается ощущение, что я собрался на их концерт и сижу, жду своей очереди где-то в холле.

— Если подать в обычном чайнике, вы все увидите. Можно налить в стаканчик на вынос? — спрашивает бариста, возвращая внимание на себя.

— Можно, — разрешаю я, не сообщая, что уже и так знаю, что он для меня приготовил.

— Тогда, ваше имя.

— Аман.

Мальчишка пишет имя и ставит стаканчик передо мной. Даже крышкой закрыл, чтобы я не подглядел. Он ставит локти на стойку и укладывает подбородок в чашу ладоней, в ожидании замирая. Линзы совсем не скрывают его любопытства.

Я делаю глоток и довольно протягиваю: «м-м-м», после чего отпиваю еще и, нарочито задумчиво говорю:

— Черный чай с медом, апельсином и корицей, — делаю еще глоток и добавляю: — А также тут гвоздика, кардамон и бадьян. Интересное сочетание.