Расчет только наличными, или страсть по наследству

Француз учтиво замолчал.

— Ноу, ноу. Нам вот это и вот это. — Марья подчеркнула ногтем выбранные блюда и с опаской покосилась на француза. Тот вежливо и холодно улыбался. Затем задумался, покивал головой, с поклоном забрал у них меню и удалился.

— Фу, засада. Говоришь ведь «айн момент». Ясно же, как переводится: подождите немного.

— Молчи, молчи, — хохотала Марья, — говори по-русски и не вводи в заблуждение несчастных аборигенов.

— Ни хрена себе несчастные. ПМЖ в Ницце, — возмутился Илья.

Он положил локти на стол, и столик покачнулся.

— Европа, — презрительно заметил он. — А столик качается. Маш, дай мне бумажку из своего блокнота, я сейчас эту ерунду исправлю.

Сергеева вынула из сумочки яркий блокнот, вырвала страницу и протянула ее Андрееву. Тот свернул листок в несколько раз и подложил его под ножку столика.

Столик качаться перестал.

Во время всей процедуры устранения небольшого дефекта остальные посетители дорогого кафе остановили трапезу и в недоумении наблюдали за действиями русского мужика. Им и в голову не могло прийти своими руками устранять какие-нибудь помехи, связанные с интерьером заведения.

— Во народ! Русский аттракцион во французском городишке. — Илья гордился своей смекалкой и умелыми руками.

Машка любовалась своим спутником.

— У них не принято заниматься ремонтом мебели во время еды, — рассмеялась Марья.

— Зато теперь столик не качается.

— А у меня день рождения скоро, — невпопад заметила она.

— Когда? — встрепенулся Илья. — И сколько тебе лет стукнет?

— Стукнет побольше двадцати одного, и совсем скоро.

Выяснять год своего рождения Машка не считала необходимым. Сергеева родилась в ноябре. До дня рождения оставалось чуть меньше семи месяцев. Она решила не вдаваться в подробности и точную дату опустить.

— Это интересно, — Илья сосредоточился и спросил: — Если тебе, например, двадцать три, то год рождения считается?

Марья захлебнулась смехом.

— Прекрати, ради бога. А то я хрюкать начну. Когда рождается человек, то ему не год, а ноль, — всхлипывала Машка.

Двадцать три года? Мне? Льстец и лжец! Но зато комплимент обворожительный.

Андреев наслаждался и жизнью, и погодой, и Машкой.

«Ничего на свете лучше нету, чем друзьям бродить по белу свету. С любимой. Подругой».

Внезапно он нахмурился.

— Маш, ты только не нервничай, пожалуйста, но, по-моему, я вижу Орлова с умопомрачительной юной красоткой, — прошипел Илья и сжал Машкины пальцы.

Марья закрыла глаза, затем открыла глаза и рот. Выдохнула.

Такой день испорчен!

— А Иллариона здесь еще нет? Или есть? Н-да, хоть бы травить меня опять не начали. Надоели мне эти покушения. Во, где сидят! — Машка провела ребром ладони у горла.

Илья нахмурился. Нежданно-негаданно. Или запланировано?

— Я тебя в обиду не дам, — заверил Илья Машку.

— Само собой. Я их не вижу, они к нам направляются?

— Точно так. Прямой наводкой.

«Не желаю никаких наводок. Такой момент жизни испортили! Желаю, чтобы все и сию минуту закончилось. Чтобы Гришка был жив и все счастливы. А зло наказано, или нет, пусть зло будет отпущено на поруки».

— Толик не звонил тебе? Есть новости? — встрепенулась Сергеева. — А то мне Тонька звонила и только про Ольгу и рассказывала.

— Я ему скоро сам позвоню, — нахмурился Илья.

— Какие люди, в таком месте? Нет, все-таки мир тесноват, — Денис подошел к их столику и протянул руку. — Здрасьте, здрасьте! Какими судьбами?

— Фестиваль дизайнеров. Моя студия участвует. А сейчас отдыхаем, — кратко и не слишком любезно ответила Марья.

Орлов с удовольствием покосился на свою спутницу и представил ее.

— Моя жена Тамарочка.

— Очень приятно, Мария, а это мой друг Илья.

«Ага, друг. Вот и чудненько. Ну, мы-то не дураки, все понимаем. Друг, в смысле бойфренд. Черт, засада, куда ни сунься — везде наши люди».

Эта мысль четко отпечаталась на гладком лице Орлова. И он начал прощаться, едва успев поздороваться.

— Ну, нам пора. Может, еще увидимся как-нибудь. — Денис и его вторая — лучшая — половина покинули кафе.

Машка обернулась и внимательно посмотрела им вслед.

— Надо позвонить Печкину, — протянул Илья и похлопал себя по карманам в поисках мобильного.

— Алло, Толян, это я. Да, слушай, завтра вылетаем в Москву. Знаешь, кого мы сейчас встретили? Нет, не угадаешь. Дениса Орлова с женой. Да, прямо здесь, в кафе у пляжа. Нет, поздоровались, и они быстренько ретировались. Да, быстро. Нет, пока спокойно. А у тебя? Что нашел? Повтори. Папка? У кого? Молчу и слушаю. Понял. Передам. Пока.

Марья неторопливо потягивала вино и напряженно вслушивалась в разговор Ильи с Печкиным.

«А вот и папочка всплыла. Вовремя, нечего сказать».

— Илья, не молчи, рассказывай, — потребовала Машка. — Какая папка, где нашел. Уж не синенькая ли с ободранным уголком, а?

Илья залпом выпил бокал вина. Пригладил буйные кудри и ответил.

— Да, синенькая папочка с ободранным уголком нашлась. Да, та самая папка из твоих видений. Нашлась в бардачке в машине у Орлова. Лежит себе тихонечко, пока Дениска по Европам разъезжает. Только странно, что он ее так небрежно спрятал, будто хотел, чтобы ее нашли. Не идиот же он, в самом деле?

— А может, это как в сюжете у Конан Дойля. Я имею в виду — спрятать вещь на самом видном месте, — всполошилась начитанная Марья. — И тогда эту вещь никто не сумеет найти.

— Сомневаюсь я, чтобы он читал Конан Дойля. Слишком замысловато выходит. Нет, я думаю, он бы спрятал так спрятал. А тут ерунденция полная. — Илья потыкал вилкой в салат.

— Так ты думаешь, он папку не прятал? То есть папку ему подбросили? — Машка пришла в состояние некоторого волнения и начала чесаться.

— Да, вроде так. По крайней мере, Печкин так думает. Вернее, думал. А теперь как услышал, что мы их здесь увидели, так передумал. А я склонен думать, что его первое предположение — верное.

— Значит, по-твоему получается, что подбросили. А кто подбросил? Кто? И где Гришка?

— Маш, кто подбросил, не знаю, думаю, что Илларион Игнатьев. По крайней мере, он входит в список подозреваемых. А Вольского Толька не нашел. Пока не нашел, — Илья принялся уничтожать салат.

— Господи, а самое-то главное, что в папке? — Марья вцепилась в руку Ильи.

Илья с нежностью посмотрел на Машку и поцеловал ее ручку.

— А в папочке той волшебной, Маш, какие-то расчеты сложные и формулы заковыристые. Печкин говорит, что ему без специалиста не разобраться. А специалиста еще найти нужно.