Расколотое сердце кондитера

— Ваших родителей нет дома? — спросила она, подметив, что все двери на втором этаже были закрыты.

— Мамы, — как бы невзначай поправил ее Федя. — Она… сегодня не дома, поэтому у нас и появилась возможность воспользоваться дверью Лайм.

— Значит, мы делаем это без ее ведома? — задала вопрос Марина, обернувшись к юноше.

Он и в самом деле был в ее вкусе. Жаль только, считала Маня, что его первое впечатление о ней вышло таким непрезентабельным.

— Иногда родителям не стоит знать тех вещей, которыми занимаются их дети, — произнесла Фекла тоном экранного философа.

Наверняка услышала эту фразу в какой-нибудь передаче или вычитала в статье модного журнала для подростков.

Комната, в которую она привела их, была просторным кабинетом, а не спальней, как ранее предполагала Лида. Большую часть места в ней занимал письменный стол, вдоль всех стен стояли белоснежные шкафы с книгами, через окно в помещение просачивались голубоватые оттенки раннего утра. В комнате было чисто и прохладно, ничем не пахло. Будто никто и никогда в нее не заходил. Лида бы даже сказала, что комната была необжитой, словно люди в ней нечастые гости, а вся мебель была не более чем бутафорией.

— Эй, ты ее тоже видишь? — тихо шепнула Маня на ухо Лиде.

Лайм покорно ждала, когда ее заметят, взобравшись на стол.

— Я рада видеть Вас, госпожа Лидия, — поздоровалась с ней цитронийка и, переведя взгляд на затаившую дыхание Марину, слегка склонила голову в приветствии. — Госпожа Лидия, а Ваша подруга?..

— Идет со мной, — ответила Лида. — Марина, это Лайм. Она покровитель семьи Кислых.

— Такая же, как твой Зефир?

— Отчасти, госпожа Марина, — ответила за Лиду Лайм. — Господин Зефир — марципанец, а я — цитронийка. Мы принадлежим разным народам. Но, госпожа Лидия, разве можно посвящать госпожу Марину в такое таинство, как существование Птифура?

Федя на миг замер у одного из шкафа.

— А ведь точно! — воскликнула Фекла. — Эй, а с чего это ты вдруг решила, что твоей подруге можно на ту сторону?

— Ты приняла подобное решение самостоятельно? Ни с кем не посоветовавшись? — спросил Федя.

Лида знала, говорить им о контракте Марины и принца Безе нежелательно. Пусть близнецы и не проявляли особого интереса к дворцовой жизни, обладать таким знанием для них было излишним. И все же она пользовалась дверью Лайм и, судя по молчанию цитронийки, та в любой момент могла отказаться от этой затеи.

— Ладно, — протянула Лида, решив, что лучше этим троим все рассказать. — Только обещайте, что сохраните это в секрете.

Ее рассказ слушали внимательно, не перебивая. Марина краснела под пристальными взглядами Кислых и их покровителя. Только если Фекла и Федя смотрели на нее с любопытством, не веря, что обычный человек смог заключить контракт с самим принцем Марципана, то Лайм была куда серьезнее.

— Ни в коем случае не говорите об этом кому-либо еще, — предупредила их Лайм. — Если герцог Джелато узнает о том, что принц Безе заключил контракт с человеком… Быть беде. Большой беде.

— Н-насколько большой? — испуганно спросила Маня.

Кажется, только сейчас она начала понимать, что ее действия могли привести к таким нежелательным последствиям, которые затронут не только ее или Лиду, но и множество других людей.

— Настолько, что лучше об этом не говорить, — уклонилась от ответа Лайм. — Федя?..

— Я с тебя в шоке, — произнесла Кислая, обратившись к Марине. — Нет, серьезно. Чтобы я согласилась заключать какие-то контракты с человеком, который вот-вот на нет сойдет?.. Ну ты смелая, подруга.

— Он бы умер, если бы я этого не сделала, — оправдывалась Маня, понурив голову.

— В данном случае, госпожа Марина, это не будет иметь значение.

Федя в это время, поддев пальцами один из шкафов, стал отодвигать его от стены.

«Дверь так надежно спрятана», — подумала Лида, подходя ближе.

Дверь Лайм была белой, но Лида видела множество ломаных линий, украшавших деревянную поверхность. И она не сомневалась в том, что остальные этих узоров не замечали. Проведя пальцами по узору, она обернулась к цитронийке, которая уже начала спуск со стола вниз к полу.

«Значит, узоры у всех и в самом деле разные».

— Госпожа Лидия?.. — расслышала Лида тихий голос Лайм.

Лида лишь улыбнулась и отошла от двери.

— Спасибо, что помогаешь мне, — поблагодарила она Лайм и, взглянув на отошедших в сторону близнецов, добавила: — И Вам обоим большое спасибо. Не представляю, что бы я без вас делала?..

— Пекла бы маффины на продажу? — пожав плечами, с издевкой спросила Фекла.

— Сегодня день вафель, — в той же манере ответила ей Лида.

— Лайм, — начал Федя, — не задерживайся там. Мама в любой момент может вернуться, ты же знаешь, что будет, если?..

Он не стал договаривать, но Лайм зажато кивнула в ответ.

— Если что, то никому не слова о нашей тебе помощи, — обратился Федя к Лиде.

Это насторожило девушку, но она решила не вдаваться в подробности чужих секретов. У нее и своих с головой хватало.

— И вы никому не говорите о Марине и принце Безе.

Кислые кивнули, пообещав молчать.

— Госпожа Лидия, госпожа Марина, вы готовы?

Лида взглянула на Маню, та чуть заметно дрожала от страха и предвкушения.

— Думаю, что готовы, — сказала Лида, потянувшись к круглой ручке.

Провернув ее, она услышала щелчок и, приоткрыв дверь, впустила в комнату приятный запах апельсиновых леденцов.

Глава 13

Оказывается миру за пределами крохонькой квартирки, обставленной в старинном стиле, удивиться было незазорно.

Не прав был Федя, когда сказал, что Марина не сможет сдержать своих эмоций, увидев Цитрон. Нет, она, конечно же, не сдержала, как Кислый и говорил, но своих эмоций не смогла сдержать и Лида, а это о чем-то, да говорило. Мир за пределами квартиры Лайм был не похож на Марципан или Макадамию, это было что-то совершенно иное. Лида бы даже сказала «экзотическое», если бы так можно было выразиться, потому что ей, привыкшей к Марципану, Цитрон и в самом деле казался какой-то экзотикой, заграницей.

— Лида, ты только погляди, — восторженно шептала Маня, прильнув к окну, когда смогла дышать птифурским воздухом полной грудью. — Мы будто в прошлое попали! Там внизу все такие красивые! И все такое странное…

«Странным» Марина называла действительно все, за что только умудрялся зацепиться ее взгляд. Цитронийцы, в отличие от тех же марципанцев или макадамийцев в одежде предпочитали менее пышные формы, отдавая предпочтение нарядам более консервативным. Марина сказала, что видела такие костюмы в какой-то исторической драме о Европе начала двадцатого века.