Расколотое сердце кондитера

Она вздохнула, взмолившись о том, чтобы эта самая черная полоса обходила ее стороной как можно дольше, и посмотрела на сидевшего напротив нее Барбариса.

За то время, что они не виделись, он заметно возмужал и, что куда важнее, кажется, полностью оправился от стычки с Сорбе и Пломбиром в Желатиновом лесу. Лида заметила, что и стиль одежды у Барбариса изменился, стал больше походить на цитронийский. И она вспомнила, что когда они виделись в последний раз, кто-то из знати собирался предложить Барбарису свое покровительство.

— Я снова в долгу перед тобой, — сказала она с улыбкой на лице, подмечая, что за время их недолгого знакомства Барбарис спасал ее жизнь уже во второй раз. — Не ожидала, кстати, тебя здесь встретить.

— Как и я тебя, — ответил иргиец, все еще косо поглядывая на Марину. — Еще и с другим человеком.

— Разве я так уж сильно похожа на человека? — поинтересовалась Маня, накрутив на палец локон нежнейшего розового цвета. И когда Барбарис кивнул, горестно вздохнув, добавила: — А ведь я так старалась…

— Что ты здесь делаешь? — Барбарис перевел взгляд на Лиду. — Ты хоть знаешь, что цитронийцы объявили награду за твою поимку?

— Настоящую награду? Ты не шутишь?

— Я говорю правду. Королева Марципана объявлена изменщицей, — Барбарис перешел на шепот. — И она спокойно разгуливает по цитронийскому городу. Думаешь это нормально?

— Я не разгуливала…

Лида объяснила Барбарису, что делала в Кинкане. Тот внимательно выслушал ее, не перебивая и изредка кивая головой, словно соглашаясь с некоторыми из ее действий. Но выражение его лица оставалось непробиваемо-задумчивым, а иногда его брови шли навстречу друг другу, образовывая на переносице мелкую морщинку.

— Так значит, ты собираешься искать поддержку у царя Кизила? — спросил он, когда Лида замолчала. — Думаешь, он тебе поможет?

Лида заметила, что у Барбариса пропал иргийский говор и странные словечки вроде «энто» и «поэнтому».

— Мы с ним в одном невыгодном положении, поэтому других союзников искать мне негде.

— Было бы куда благоразумнее, останься ты в своем мире. И тогда бы не пришлось искать ни у кого поддержки.

Спорить с этим Лида не стала. Она рассказала Барбарису о том, как поступили с Зефиром, и что, как ей казалось, замышляется в Птифуре.

Возможно, княжечьей семьей, раз они так упорно пытались свалить вину за случившееся на маскараде на нее и царя Кизила.

— Подобными обвинениями не стоит так легко разбрасываться, не имея при этом доказательств.

— Не имея никаких доказательств, Лиду обвинили в измене, — сказала Марина, напомнив остальным, что она тоже была в повозке. — И никто не встал на ее защиту. Так что она имеет полное право защищаться так, как захочет.

Марина скрестила на груди руки и выдохнула с такой усталостью, будто только что закончила произносить многочасовую речь. Из ее груди вырвался тихий кашель, но приступ прошел так же быстро, как и начался.

Барбарис, почесав затылок и убедившись в том, что ничего другого Марина больше не скажет, задал Лиде вопрос о том, все ли люди «такие»?

— В большинстве своем, да, — отшутилась Лида, посмотрев на полоску белого света, пробивающуюся внутрь повозки через щель между дверными створками.

Лида боялась, что их повозку могут в любой момент остановить и досмотреть. Была ли подобная процедура в порядке вещей для Кинкана? Она не знала. В ее представлении повозки следовало досматривать на въезде в город, но никак не на выезде. Хотя сейчас, как и сказал Барбарис, по городу разгуливала разыскиваемая всеми королева Марципана, и бдительность городской стражи должна была быть повышена до предела.

— Еще немного осталось! — донеслось со стороны извозчика.

Лида взмолилась о том, чтобы и дальше все прошло гладко.

Но ее молитва не была услышана.

Сначала до ее ушей донесся пронзительный свист, а после их повозка начала замедлять ход. Барбарис попросил их сохранять спокойствие и выглянул наружу, высунувшись из повозки практически в полный рост.

— Что там? — услышала Лида его вопрос, заданный извозчику.

— Проверки у ворот!..

«То, чего я боялась!»

Лида почувствовала, как у нее под юбкой затряслись колени. Она взглянула на Маню, которая таким же испуганным волчком смотрела на нее. Одними губами она спросила у Лиды: «Что нам делать?».

Лида не знала, что делать. Удача, кажется, наконец, решила повернуться к ней спиной.

Барбарис залез обратно.

— Так, кажется, появились небольшие трудности.

— Нам не пройти проверку. — Лида с силой сжала край скамьи, на которой сидела. — Есть ли из города другой путь?

— Нет. Только эти ворота.

— И сейчас мы стоим в пробке? — спросила Марина.

Ее вопрос озадачил Барбариса.

— Что такое «пробка»?

— Вереница повозок, ждущих своей очереди, — объяснила Лида.

Барбарис ненадолго задумался и нервно защелкал ногтями больших пальцев друг о друга.

— А если попробовать пересечь ворота ночью? — предложила Маня. — В темноте нам будет легче укрыться, если что-то пойдет не так.

— На ночь ворота закрывают и открыть их самостоятельно, чтобы никто не заметил, не получится. — Барбарис покачал головой. — Ничего не выйдет.

Лида прикрыла глаза и, откинувшись назад, прислонилась затылком к деревянной стенке повозки.

— Мы слишком выделяемся, — прошептала она, дотронувшись пальцами до своих волос. — Они знают, как мы выглядим.

— И что? — Марина оттянула прядь своих волос. — Нам тут краску негде взять, и ателье госпожи Арахис тут нет, чтобы переодеться во что-то другое.

Лида от досады прикусила губу.

Им было негде укрыться, ночью никто не пустит их на ночлег. Прятаться в городе было не у кого, просить помощи тоже.

Лида открыла глаза и посмотрела на задумавшегося о чем-то Барбариса. Иргиец тоже пытался придумать выход из сложившейся ситуации.

— Прости, — извиняющимся тоном произнесла Лида, — из-за нас ты можешь попасть в неприятности.

Барбарис же на ее слова лишь покачал головой.

— Я что-нибудь придумаю.

Он вновь вылез из повозки, но на этот раз обратно не вернулся. Через несколько секунд Лида почувствовала, как повозка начала движение вправо — они вышли из очереди на проверку.