Расколотое сердце кондитера

— Подождите, — Зефир ускорил шаг, почти ровняясь с послом, пока они поднимались наверх по лестнице. — Я благодарен за помощь, но… Как?..

— И кто Вы? — задал еще один вопрос Танжело.

Он нагрудного знака у мужчины не заметил.

— Все вопросы вы сможете задать мне чуть позже, — не оборачиваясь, сказал посол. — Помните, что вы двое не будете в безопасности, пока мы не покинем дворец… И даже после этого вы двое не будете в безопасности на территории княжества.

Охранявший вход стражник открыл перед ними дверь и, выйдя наружу, Зефир зажмурился, пряча глаза от яркого солнца.

«Всего дня два, а я уже отвык от естественного света…»

— Я благодарен Вам за понимание ситуации.

Зефир открыл глаза и увидел стоявшего перед ними князя Каламондина. Его лицо не выражало никаких эмоций, на Зефира и Танжело он даже не смотрел.

— Разумеется, как же могло быть иначе?

Князь обернулся и заметно напрягся, когда увидел приближавшуюся к ним княгиню Юдзу. Женщина шла все с той же гордой осанкой, но слишком быстро, стук ее каблуков эхом разносился по округе.

— Вы прибыли без приглашения, — сказала она послу, стоило только ей поравняться с мужем. — Как необычно для Вас.

— Приношу свои глубочайшие извинения, — обмениваясь никому не нужными любезностями, посол склонился в учтивом поклоне. — Но узнав, что в Вашей темнице содержится подданный королевства Марципан, я не смог стоять в стороне. Вы же понимаете?

Губы княгини дернулись в подобии вежливой улыбки.

— Стоящий позади Вас марципанец обвиняется в измене. Вы ведь должны быть в курсе случившегося инцидента?

— Да, конечно я в курсе этого, княгиня. Вот только со стоящего позади меня марципанца сняты все обвинения.

— Ч-что?..

— Как? Вы еще не слышали? — Посол вновь протянул руку во внутренний карман своего сюртука. — Как только я получил известие об этом, сразу же направился во дворец. Ведь… если при существовании таких писем Вы продолжите удерживать подданного соседнего королевства взаперти… Как мне стоит это расценивать?

Мужчина протянул княгине два письма. Та, взяв их в руки, раскрыла одно за другим и не смогла сдержать пробежавшейся по пальцам дрожи.

— Вы можете не сомневаться в их подлинности, — сказал посол. — Единогласным решением королева Киндаль и герцог Джелато не поддержали ваших обвинений в отношении господина Зефира. А потому… я пришел забрать его. К тому же, сутки его задержания давно прошли. Вы, наверное, забыли его отпустить. Ведь так?

Княгиня смяла письма, надевая на лицо маску великодушия.

— Если уж даже герцог Джелато принял решение о его невиновности… — княгиня посмотрела на Зефира, — как и обещала, я приношу Вам свои извинения.

— Вы поступили так, как следовало поступить истинному правителю, волнующемуся за благосостояние своего народа. Поэтому нет нужды в извинениях, княгиня, я их недостоин.

Женщина одарила Зефира легкой улыбкой, но стоило только ее взгляду метнуться в сторону Танжело, как маска добродушия на ее лице сменилась на маску равнодушия.

— Однако боюсь, что не смогу позволить Вам забрать этого юношу. Он является подданным моего княжества, и беспокоиться о нем Вы не вправе.

— Верно. — Посол не стал спорить. — Вот только этот юноша является учеником одной небезызвестной на континенте дамы. Вы, должно быть, знаете госпожу Арахис из одноименного ателье.

— Как можно ее не знать? Он ее ученик?

— Верно, являясь подданной королевства Макадамия, госпожа Арахис не посмела просить за своего ученика напрямую, а потому обратилась к королеве Киндаль, а она уже, по старой памяти, ко мне.

— Да, я помню вашу историю, — княгиня Юдзу кивнула, действительно помня, какие отношения связывали посла и королеву Киндаль. — И что же?

— Вы, должно быть, знаете, для скольких дам и господ госпожа Арахис шила свадебные платья и костюмы. Не только в Цитроне, но и в Макадамии с Марципаном, и даже в самом Парфе. Как они отнесутся к тому, что ученика их уважаемой портной держат в темнице за пособничество тем, с кого сняли обвинения?

— С королевы Лидии обвинения пока не сняты… — начала княгиня Юдзу, но князь остановил ее взмахом руки.

— Вы как всегда блестяще выполняете свою работу, — произнес он, хваля посла. — Надеюсь, что еще долгие годы Вы будете связующим звеном между нашим княжеством и королевством Марципан, посол Шварцвальд.

— Для меня честь служить на благо наших стран.

Шварцвальд улыбнулся и вновь поклонился, чувствуя облегчение от того, что сумел выполнить свое задание и просьбу королевы Киндаль.

Вот только почувствовать себя в настоящей безопасности он сможет лишь в тот момент, как за ним закроется дверь макадамийского дворца и он окажется далеко за пределами Цитрона.

Глава 32

Козинак, Королевство Макадамия

В огромном дворце, отстроенном еще во времена Великой королевы Макадамии, было тихо. Все слуги куда-то запропастились, и Безе из последних сил подавлял в себе детское желание взбунтоваться и сбежать. Знал, что побег и на этот раз ничем хорошим не закончится, но сидеть взаперти ему надоело.

Он отложил в сторону книгу, которую успел взять из королевской библиотеки прошедшим вечером, и подошел к окну, выглядывая во двор. Персиковое солнце было уже высоко и даже успело начать свой обратный спуск к земле, наливаясь румянцем, а значит, он сидел взаперти добрых полдня.

Ранним утром, когда все уже встали, во дворце внезапно стало оживленно и суматошно. В тот момент Безе только собирался начать завтрак, за столом уже собрались все члены двух королевских семей, кроме принцессы Колы и принца Каштана, все еще находившихся в болезненном состоянии. Король Пекан успел пожелать всем приятного аппетита, и в этот же момент в обеденный зал ворвался, стараясь не бежать, а передвигаться мелкими шажками, кто-то из советников короля.

Он что-то шепнул на ухо Пекану и тот моментально изменился в лице, мельком взглянув на сидевшую рядом с ним Киндаль.

Безе догадался, что дворец посетила какая-то важная персона. Но кто это был? Кто-то из местных? Или кто-то прибыл издалека? С хорошей вестью или с плохой? Возможно, этот кто-то мог сообщить что-то о Лидии? Но если так, зачем было выгонять его? Никто не собирался объясняться с юным принцем. Вместо этого Безе попросили вернуться в его покои и не выходить оттуда, пока за ним не придут.