Раскрытые тайны великих пророков. Час испытаний по Нострадамусу. Леонардо да Винчи. Фибоначчи. Данте. Гете.

Для уяснения представим себе, что предстоит решить следующий исторический вопрос.

В столице какого-нибудь государства существовала некоторая важная и значительная должность, точного значения которой мы, однако же, не знаем — не знаем, соединялась ли с ней вся полнота самодержавной царской власти, или же это была только должность весьма уважаемая и высокая, но, однако же, без преимуществ верховенства.

Данные для решения этого вопроса имеются следующие:

а) известно, что первый, занимавший эту должность, имел царскую власть;

б) известен закон перехода этой власти; например, известно, что она передавалась от отца к сыну по первородству, так что сын этот имел в глазах народа высший авторитет после своего отца.

При этих несомненных данных события имели следующий ход. Отец умер. На должность, которую он занимал, поступает не сын, а кто-либо другой, даже не по назначению отца, а по избранию; и затем, по понятиям всего народа, вновь вступивший на должность (объем власти которой составляет искомое задачи) занимает ее законным образом; сам ее занимающий считает себя также законным образом ее занимающим; наконец, тот, который по первородству должен был бы ее занимать, если бы она была царская, также считает выбранного помимо его законным образом ее занимающим; и нераздельно, и одновременно с этим, однако же весь народ, сам поставленный на должность, и наследник царской власти одинаково признают, что царская власть (то есть в нашем случае — высший церковный авторитет), несомненно, принадлежит никому другому, как этому наследнику.

Если при всем этом мы признаем, что должность, точное значение которой нам неизвестно и которое мы отыскиваем, тем не менее была должностью царской, то придем к следующему неразрешимому противоречию: что весь народ (то есть все первые христиане), сами лица, занимавшие означенную должность (Лин, Анаклет, святой Климент), и даже сам законный наследник царства (апостол Иоанн) признавали этих лиц, занимавших более чем в течение 30 лет эту мнимоцарскую должность, одновременно и нераздельно и законными государями, и похитителями престола.

Чтобы выйти из этого противоречия, необходимо признать, что должность сама по себе не имела царского значения, и что если первый ее занимавший и был вместе с тем царем, то это было лишь случайным совпадением, как римские императоры принимали на себя часто и должность консулов.

Нельзя против этого сделать и того возражения, что обстоятельства или собственное нежелание апостола Иоанна воспрепятствовали ему занять римскую кафедру, ибо все-таки ее должны были бы ему предложить, даже он сам должен был бы потребовать ее для себя, дабы выяснить ее значение для будущих веков, а затем уже по каким-либо причинам от нее отказаться.

Не подумали об этом заблаговременно отцы иезуиты, а то непременно отыскали бы какое-нибудь свидетельство о таковом событии, за несуществованием которого необходимо признать, что ни первые христиане, ни первые папы, ни сам апостол Иоанн не соединяли с римским епископством никакого понятия о церковном главенстве, а следовательно, такового единоличного главенства не имел в виду и сам Иисус Христос.

Независимо от того, доходит ли до сознания самих католиков вся несостоятельность папских притязаний, самые практические последствия власти и значения, приписываемого папам, таковы, что католические народы не могут сносить их бремени и стараются высвободиться от них разного рода непоследовательностями.

Например, непогрешимость папы ограничивают одной духовной областью на основании слов: "Царство мое не от мира сего" и "Воздадите Божие Богови и кесарево кесареви".

Такое разграничение, без сомнения, справедливо, но как же решить те границы мира сего, где кончается кесарево и где начинается Божие?

Очевидно, что ни мир, ни кесарь этого решить не могут, ибо они погрешительны и могут положить неправильную границу, — могут выйти из своих пределов, как вышел из них Пилат, которому сказаны были первые из этих слов; как выходили римские кесари, которые, как известно, вообще не были склонны к нетерпимости и гонениям за веру, а думали, что требовали именно кесарева, заставляя христиан приносить жертву богам, нераздельным с Римским государством, воскуривать фимиам на алтарях статуй, воздвигнутых кесарю, представителю обожествленного государства.

Если папа — наместник Христов, то очевидно, что никому, кроме него, не может принадлежать и разграничение Божьего от кесарева.

Таковы практические затруднения, которые уже давно существуют для государств и народов, называющих себя католическими.

II. Еще раз об "Этрусском Братстве"

Проблемы, которых мы коснулись, столь сложны, что обсуждать их мы не можем.

Но я представлю Вам выдержки из работы немецкого исследователя[1], которая, как мне кажется, кое-что нам прояснит.

Итак, будьте внимательны.

Члены тайного общества "Этрусское Братство" не относились к "свободным каменщикам", начавшим активно действовать примерно с XVII столетия. "Свободные каменщики" — религиозно-этическое движение, возникшее в Англии и распространившееся во многих странах. Его название, структура (объединение в ложи) и традиции заимствованы от средневековых цехов (братств) строителей-каменщиков и отчасти от средневековых рыцарских и мистических орденов. Движение стремится к созданию тайной всемирной организации с целью мирного объединения человечества в религиозном братском союзе. Они допускают, как правило, исповедование любой религии, чтут Бога как "Великого архитектора Вселенной".

Не принадлежали они и к числу предшественников "свободных каменщиков" — розенкрейцерам, символом ордена которых являлись роза и крест. Розенкрейцеры — члены тайного (религиозно-мистического) общества, существовавшего в XVII–XVIII веках в ряде европейских стран (в основном — в Германии, России, Нидерландах) [11] . Названо по имени легендарного основателя общества X. Розенкрейца, жившего в XIV–XV веках или, возможно, по эмблеме розенкрейцеров — розе и кресту.

11

Орден существует и поныне и активно действует. — Прим. ред.

Не были они и тамплиерами, произошедшими из ордена рыцарей-крестоносцев.

Это и не катары, давшие как бы обобщенное наименование для всех тех, кто не признавал догматы католической церкви.

И даже не богомилы — участники еретического движения на Балканах в X–XIV веках, которых как в конце первого тысячелетия, так и сегодня просто причисляют к числу катаров.

Они не являлись первыми христианами, которые в первой половине первого тысячелетия в своих многочисленных сектах использовали тайнопись, имевшую поразительное сходство с системой шифрованной записи Нострадамуса.

Но это также и не римляне, хотя начальное образование каждого аристократа из их числа включало в себя обучение божественной геометрии.

Скорее всего, в состав упомянутого "тайного философского общества" входили этруски, которые оставили после себя достаточно много заметок, предназначенных для посвященных.

А поскольку при взгляде на сохранившиеся свидетельства этрусской культуры прослеживается ее общность с идеями Пифагора, то можно предположить, что речь в данном случае идет о группе пифагорейцев. То есть, о людях, стремившихся организовать идеальное государство и считавших вслед за своим учителем, что слова, и составляющие их отдельные буквы соответствуют математическим формулам, музыка воплощает в себе гармонию чистой математики, а философия указывает на перспективы будущего.