Распутин наш

В том, что спешка нужна лишь при ловле блох, Шмидт лишний разу убедился, когда на подходе к Кильскому каналу столкнулись «Кронпринц» и «Гроссер Курфюрст» [54] , так и оставшись в Гельголанде, враз ополовинив бортовой залп третьей эскадры. Корабли четвертой эскадры маневрировали аккуратней, и Шмидт мог рассчитывать на полсотни 305-мм орудий пяти линкоров типа “Кайзер”, на удачно расположенные двадцать орудий главного калибра “Кенига” и “Маркграфа”, и на восемь 380-миллиметровых чудовищ “Байерна”. Перевес над бортовым залпом недомерков Непенина – подавляющий. Пора привести русских варваров к покорности.

54

В реальной истории «Кронпринц» и «Гроссер Курфюрст», неудачно маневрируя, столкнулись в марте 1917.

Разведчики эскадры – пять лёгких крейсеров “Карлсруэ”, “Нюрнберг”, “Франкфурт”, “Данциг” и флагманский “Кенигсберг” под брейд-вымпелом контр-адмирала Людвига фон Ройтера вышли из Кильской бухты и буравили свинцовые воды Балтики, раскинувшись широким двадцатимильным фронтом от немецкого Ростока до датского Гедсера. Минная флотилия под брейд-вымпелом капитана цур зее Пауля Хейнриха, держащего свой флаг на лёгком крейсере “Эмден”, осталась при линкорах.

Отдельный крейсерский отряд, шестую и восьмую флотилии эсминцев Шмидт решил не дожидаться, чтобы не нервировать Главный штаб, подгоняемый воплями избиваемых Кенигсберга и Мемеля. Операцию требуется начать незамедлительно. Для кораблей Непенина, возомнившего себя морским волком, море у Кенигсберга станет могилой.

* * *

Про подводную лодку «Волк» и ее бесстрашного командира Ивана Владимировича Мессера, сына вице-адмирала Владимира Павловича Мессера, на Балтийском флоте слагали легенды. Командир был настоящим морским гусаром, этаким Денисом Давыдовым в тельняшке, храбрым до отчаяния и везучим до изумления. В мае 1916 года “Волк” устроил засаду в Норчепинской бухте на границе со шведскими территориальными водами и на глазах у германских конвойных эсминцев потопил три транспортных парохода – «Геру», «Кольгу» и «Бианку», через месяц – военный транспорт «Дориту». По пути домой экипажу повезло так, что поверишь в ангелов-хранителей. Вблизи родных берегов, следуя точно по фарватеру, вахтенный офицер неожиданно почувствовал сильный удар в корпус лодки. Оглянувшись, он увидел, что в волнах качается немецкая гальваноударная мина с двумя согнутыми "рогами". Та чудом не сработала. Лодка невредимой вернулась на базу.

Принимая во внимание результативность действий команды и удачливость капитана, командир подводной дивизии контр-адмирал Дмитрий Николаевич Вердеревский и командир 1-го дивизиона подводных лодок кавторанг Василий Фёдорович Дудкин разрешили Мессеру самостоятельную свободную охоту. Главные силы дивизии выстраивались эшелонированно между минными полями у Штольпе-банки, на траверсе крохотной гавани Штольпмюнде. [55]

Русские подводники впервые забрались так далеко от своих баз с приказом охотиться на серьезного зверя. “Не отвлекаться на “мелкую дичь”, атаковать линкоры!” – недвусмысленно довел Непенин свое распоряжение на совещании флагманов.

55

Полная реальная карта минных постановок 1914–1918 года с наложенной на них оперативной картой Непенина из книги – смотрите в дополнительных материалах.

– Знаешь, Саша, – изучая однообразный морской ландшафт и поколдовав над картами, обратился Мессер к старшему офицеру лейтенанту Бахтину, сослуживцу по подлодке “Кайман”, – тут нам делать нечего. Надо идти западнее. Видишь, напротив мыса Аркона наше самое западное минное поле? Встанем между ним и берегом.

– А если спрятаться за минным полем?

– Слишком очевидно. Предполагаю, что у них все наблюдатели будут смотреть в сторону моря. Сыграем нестандартно. Уйдём на мелководье и будем атаковать от берега.

– Рискованно…

– На войне, как на войне. Но если повезёт, если заставим отвернуть от берега, появится шанс загнать их на мины. Риск есть, но попробовать стоит.

* * *

“Стоит ли пробовать? – задавал себе вопрос Непенин, пробегая глазами по оперативной карте и свежим телеграммам “из под шпица”, – может свернуть операцию, пока всё идёт хорошо, ограничившись “синицей” удачного набега на побережье, и не ловить “журавля” в сражении линейных флотов с весьма сомнительными шансами на успех? Хотя, почему сомнительными? В теории всё может получиться. Адмирал Шмидт сейчас спешит на помощь Кенигсбергу и Мемелю. Погром, устроенный Балтфлотом, уничтожение портовой инфраструктуры, потопление старых брандвахтенных броненосцев и ликвидация всей системы береговой обороны, удар в тыл сухопутному фронту… Всё это требует отмщения. За короткий световой день Шмидт наверняка прошел Кильским каналом и останавливаться не собирается – вдоль своего берега по знакомым фарватерам ночью тоже можно идти. До Кенигсберга 400 миль, его “кайзерам” экономичным ходом – 30 часов. Но Шмидт экономно не пойдет, будет выжимать всё, что можно, и прибудет в Кенигсберг к рассвету, пройдя мимо завесы из пятнадцати подлодок Вердеревского и сорока эсминцев Кедрова, половина из которых – новейшие турбинные типа "Новик". Расклад сил перед сражением линкоров будет зависеть от результатов ночных атак русских лёгких сил.”

Непенин вновь склонился над картой, пытаясь просчитать реакцию противника на задуманный им манёвр. С приближением немецкой эскадры русские линкоры должны начать отход от Кенигсберга, склоняясь на северо-восток… “Будет ли Шмидт резать угол, идя на сближение? Должен! У него – тройное преимущество по весу бортового залпа, но дальность стрельбы орудий на 15 кабельтовых меньше. Пойдёт на сближение и попадёт на минное поле… А если заподозрит что-то и не пойдет? Тогда надо отступать и вести огонь с предельной дистанции в 120 кабельтовых, не подпуская к себе. Бить фугасами до полного истощения погребов, а дальше…”

Непенин бросил взгляд на радиограммы Морского штаба, предписывающие немедленно вернуть линкоры домой при первом же появлении кораблей Хохзеефлота. Между строк читался гнев за самовольное, несогласованное задействование главных игрушек престола. Но сам император молчал. Прав был Распутин. В случае успешного штурма Либавы – метать гром и молнии самодержцу неуместно. Победителей не судят. Еще и Мемель к царским ногам бросили, захватив и утопив у причальных стенок подлодки кайзера, оперировавшие на Балтике. А раз “святой черт” был прав в одном, скорее всего, сбудется и всё остальное, им предсказанное – бунт на линкорах, пуля в спину… “Нет, уж лучше, как и подобает морскому офицеру…”

– Ваше высокопревосходительство! – оторвал адмирала от размышлений тревожный голос флаг-офицера, – на “Андрее Первозванном” буза, убиты вахтенный офицер лейтенант Бубнов и начальник бригады контр-адмирал Небольсин. [56] Линкор поднял красный флаг. Семафорит остальным кораблям, предлагая присоединиться к мятежу. Офицеры и часть экипажа блокированы в рубке, передают по беспроволочному телеграфу – собственными силами прекратить беспорядки не имеют возможности…

56

Именно так и началась Февральская революция 1917 года на Балтийском флоте.

– Дождался… – прошептал Непенин. – “Как мусорное ведро не утрамбовывай, а выносить всё равно придётся!” – вспомнил он присказку Распутина. – Что ж, будем выносить…

* * *

Когда на шканцах линкоров, стоящих на траверсе Мемеля, замигали тревожные ратьеры, а грохот орудий, бьющих по противнику, сменился треском ружейной пальбы на палубах “Андрея” и “Павла”, в двухстах милях западнее «Волк» кавторанга Ивана Мессера, прижавшись к прибрежным скалам, переходил в позиционное положение, готовясь к атаке. Полная луна, висящая огромной лампой над чёрными, как смола, волнами Балтики, заливала мертвенным светом высокие белоснежные берега острова Рюген. Казалось, на избиваемые прибоем камни с ночного неба просочились капли Млечного пути и покрыли землю древней Арконы серебряной звёздной пылью.

Сохранилось древнерусское сказание о дивном острове: «Там на море-Окияне, на острове Буяне бел-ключ камень Алатырь лежит… Прадуб древний, неохватен и могуч, стоит, семь небес пронзает, Ирий подпирает». Остров Рюген и есть легендарная земля обетованная.

«Мимо острова Буяна», красочно описанного Пушкиным в «Сказке о царе Салтане», проплывала не только пресловутая бочка с героем произведения Александра Сергеевича, но и армада датских конунгов, желавших покорить земли свободных прибалтийских славян. Находясь в окружении агрессивных соседей, Аркона сопротивлялась долго, пока в 1168 году не была разрушена войском Вальдемара I, победившего руянского князя Яромира. Камни святилища Арконы в 1185 году пошли на строительство католической церкви в Альтенкирхене.