Рассказы и очерки

– Господин судья, - заговорил парень, - дело было так: Пудил там молотил мальчишку, а я ему кричу через реку, чтобы бросил, а он давай меня честить...

– Бросили вы этот камень или нет?
– рассердился судья.

– Бросил, - сокрушенно ответил парень.
– Да ведь он меня ругал, а я хвать тот камень...

– Проклятье!
– воскликнул судья.
– Зачем вы лжете, голубчик? Знаете ли вы, что ложные показания строго караются законом? Нам хорошо известно, что не вы бросили этот камень.

– Извиняюсь, бросил, - бормотал парень, - так ведь Пудил-то меня послал... знаете куда?

Судья вопросительно посмотрел на вахмистра Гейду. Тот беспомощно пожал плечами.

– Разденьтесь!
– гаркнул судья на арестанта.
– Быстро! И штаны тоже!

Через минуту верзила стоял перед ним в чем мать родила и трясся от страха, думая, что его будут пытать - для того и велели раздеться.

– Взгляните, Гейда, на его дельтовидную мышцу, - сказал судья.
– И на двуглавую. Что вы скажете?

– Недурны, - тоном знатока отозвался Гейда.
– Но брюшные мышцы недостаточно развиты. А для толканья ядра требуются мощные брюшные мышцы, господин судья. Они вращают корпус. Взглянули бы вы на мои брюшные мышцы!

– Нет, все-таки живот неплох, - бормотал судья.
– Вот это живот. Вон какие бугры. Черт возьми, вот это грудная клетка!
– И он ткнул пальцем в рыжие заросли на груди подследственного.
– Но ноги слабы. У этих деревенских всегда слабые ноги.

– Потому что они не тренируются, - критически заметил Гейда.
– Разве это ноги? У спортсмена-ядровика ноги должны быть одно загляденье.

– Повернитесь!
– крикнул судья на парня.
– Ну, а какова, по-вашему, спина?

– Наверху от плеч хороша, - заявил Гейда, - но внизу ерунда, просто пустое место. В таком корпусе не может быть мощного замаха. Нет, господин судья, он не бросал камня.

– Одевайтесь!
– рявкнул судья на Лисицкого.
– Вот что, в последний раз: бросили вы камень или нет?

– Бросил!
– с ослиным упрямством твердил парень.

– Идиот!
– крикнул судья.
– Если вы бросили камень, значит вы совершили членовредительство, и за это краевой суд упечет вас на несколько месяцев в тюрьму. Бросьте дурачить нас и признайтесь, что все это выдумка. Я дам вам только три дня за обман должностных лиц, и отправляйтесь восвояси. Ну так как же: бросили вы камнем в Пудила или нет?

– Бросил, - насупившись, сказал Вацлав Лисицкий.
– Он меня с того берега крыл почем зря...

– Уведите его, - закричал судья.
– Проклятый обманщик!

Через минуту Гейда снова просунул голову в дверь.

– Господин судья, - сказал он мстительно, - припаяйте ему еще за порчу чужого имущества: он вынул булыжник-то из насыпи, а теперь там не осталось ни одного камешка.

1928

КУПОН

В тот жаркий августовский день на Стршелецком острове было очень людно. Минке и Пепику пришлось сесть к столику, где уже сидел какой-то человек с толстыми унылыми усами.

– Разрешите?
– спросил Пепик. Человек молча кивнул. "Противный!
– подумала Минка.
– Надо же, торчит тут, за нашим столиком!" И она немедленно с осанкой герцогини уселась на стул, который Пепик вытер платком, затем взяла пудреницу и припудрила нос, чтобы он, боже упаси, не заблестел в такую жару. Когда Минка вынимала пудреницу, из сумочки выпала смятая бумажка. Усатый человек нагнулся и поднял ее.

– Спрячьте это, барышня, - скучным голосом сказал он.

Минка покраснела, во-первых, потому, что к ней обратился незнакомый мужчина, а во-вторых, потому, что ей стало досадно, что она покраснела.

– Спасибо, - сказала она и повернулась к Пепику.
– Это купон из магазина, помнишь, где я покупала чулки.

– Вы даже не знаете, барышня, как может пригодиться такой купон, - меланхолически заметил сосед по столику.

Пепик счел своим рыцарским долгом вмешаться.

– К чему беречь всякие дурацкие бумажки?
– объявил он, не глядя на соседа.
– Их набираются полные карманы.

– Это не беда, - сказал усатый.
– Иной раз такой купон окажется поважнее... чего хотите.

На лице у Минки появилось напряженное выражение. (Противный тип, пристает с разговорами. И почему только мы не сели за другой столик!)

Пепик решил прекратить этот обмен мнениями.

– Почему поважнее?
– сказал он ледяным тоном и нахмурил брови. ("Как это ему идет!" - восхитилась Минка.)

– Может быть уликой, - проворчал противный и прибавил, как бы представляясь: - Я, видите ли, служу в полиции, моя фамилия Соучек. У нас недавно был такой случай...
– Он махнул рукой.
– Иногда человек даже не знает, что у него в карманах...

– Какой случай?
– не удержался Пепик. (Минка заметила, что на нее уставился парень с соседнего столика. "Погоди же, Пепа, я отучу тебя вести разговоры с посторонними!")

– Ну, с той девушкой, что нашли около Розптил, - отозвался усатый и замолк, видно не собираясь продолжать разговор.

Минка вдруг живо заинтересовалась, наверное потому, что речь шла о девушке.

– С какой девушкой?
– воскликнула она.

– Ну, с той, которую там нашли, - уклончиво ответил сыщик Соучек и, немного смутившись, вытащил из кармана сигарету. И тут произошла неожиданное: Пепик быстро сунул руку в карман, чиркнул своей зажигалкой и поднес ее соседу по столику.

– Благодарю вас, - сказал тот, явно польщенный.
– Видите ли, я говорю о трупе женщины, которую жнецы нашли в поле, между Розптилами и Крчью, - объяснил он, как бы в знак признательности и расположения.

– Я ничего о ней не слыхала, - глаза у Минки расширились.
– Пепик, помнишь, как мы с тобой ездили в Крчь?.. А что случилось с этой женщиной?

– Задушена, - сухо сказал Соучек.
– Так и лежала с веревкой на шее. Не стану при барышне рассказывать, как она выглядела. Сами понимаете, дело было в июле... а она там пролежала почти два месяца...
– Сыщик поморщился и выпустил клуб дыма.
– Вы и понятия не имеете, как выглядит такой труп. Родная мать не узнает. А мух сколько!..
– Соучек меланхолически покачал головой.
– Эх, барышня, когда у человека на лице уже нет кожи, тут не до наружности! Попробуй-ка, опознай такое тело. Пока целы нос и глаза, это еще возможно, а вот если оно пролежало больше месяца на солнце...

– А метки на белье?
– тоном знатока спросил Пепик.

– Какие там метки!
– проворчал Соучек.
– Девушки обычно не метят белье, потому что думают: все равно выйду замуж и сменю фамилию. У той убитой не было ни одной метки, что вы!

– А сколько ей было лет?
– участливо осведомилась Минка.

– Доктор сказал, что примерно двадцать пять. Он определяет по зубам и по другим признакам. Судя по одежде, зто была фабричная работница или служанка. Скорее всего служанка, потому что на ней была деревенская рубашка. А кроме того, будь она работница, ее давно бы уже хватились, ведь работницы встречаются ежедневно на работе и нередко живут вместе. А служанка уйдет от хозяев, и никто ею больше не поинтересуется, не узнает, куда она делась.