Рассказы из сборника 'Пестрая компания'

Мадам Решевски некоторое время лежала молча на холодной траве могилы, широко раскинув руки с обнаженными кистями. Затем, она поднялась и пожала плечами. Лицо её стало просветленным и более спокойным, таким, каким не было вот уже несколько месяцев. Она отвернулась от могилы и крикнула:

– Хелен, дорогая! Теперь ты можешь подойти.

Хелен встала с мраморной скамьи, стоящей на месте упокоения человека по фамилии Аксельрод, и неторопливо направилась к могиле отца.

ОНИ ВОЗРЫДАЮТ В ГОДЫ ГРЯДУЩИЕ

Пол и Дора вышли из кинотеатра и неторопливо двинулись на восток в направлении Пятой авеню.

– "Гитлер!", - кричал мальчишка-газетчик, - "Гитлер!".

– Да, насчет Флетчера...
– сказала Дора.
– Это тот тип, который играл отца. Ты его запомнил?

– Ага, - ответил Пол, держа её за пальцы. Они все ещё шагали по темной улице.

– У него камни в почках.

– Поэтому он так и играет, - сказал Пол.
– Теперь я знаю, как можно описывать игру актера. "Он играет так, будто у него камни в почках".

– Весной, - со смехом заявила Дора, - я делала ему рентгенограмму. Он - один из самых лучших пациентов доктора Тейера. У него постоянно что-нибудь да болит. Этим летом он намерен заняться изгнанием камней из почек.

– Удачи тебе, старик Флетчер, - сказал Пол.

– Мне приходилось массировать ему плечо. У него неврит. А зашибает он полторы тысячи в неделю.

– Не удивительно, что у него неврит.

– Он приглашал меня к себе домой на ужин, - Дора высвободила пальцы и взяла Пола под руку. Пол локтем прижал её руку к телу.
– Я ему нравлюсь.

– Держу пари, что это так.

– А как ты?

– Что, как я?

– Тебе я нравлюсь?

Они уже стояли на "Рокфеллер Плаза", склонившись на мраморный парапет и глядя на фонтан, на статуи, на людей, пьющих и жующих за столиками ресторана, и на суетящихся вокруг этих людей официантов. Они смотрели и слушали журчание фонтана.

– Терпеть тебя не могу, - сказал Пол и поцеловал её волосы.

– Я так и думала, - ответила Дора, и они оба рассмеялись.

Они смотрели вниз на тонкие деревья со светло-зелеными листьями, шелестящими под легким ветерком, который каким-то непостижимым образом ухитрялся проникать в углубление между огромными, скучными, деловыми зданиями. Там внизу, по краям маленьких бассейнов, украшенных бронзовыми скульптурами морских богов и животных, росли желтые анютины глазки, гортензии и крошечные деревца. Всю эту дрожащую под ветром красоту заливал декоративный свет высоко расположенных прожекторов. По Пятой авеню неторопливо прогуливались пары, обсуждая, по субботнему негромко и дружелюбно, легкомыслие и экстравагантность Рокфеллеров, выкопавших среди унылых небоскребов в центре Манхэттена площадку для гортензий и воды, для юных деревьев и родников, и для морских богов, восседающих на спинах бронзовых дельфинов.

Пол и Дора отошли от парапета и двинулись по променаду, вглядываясь в витрины. Первым делом они задержались у витрины с мужской одеждой спортивного стиля - габардиновыми брюками, яркими рубашками с короткими руками и ослепительными платками, которые следует повязывать на шею.

– Я вижу себя сидящим в собственном саду, между двумя датскими догами, - сказал Пол.
– А одет я, как выехавший на природу голливудский актер.

– А у тебя есть сад?

– Нет.

– Очень славные брюки, - сказала Дора, и они подошли к следующей витрине.

– Но с другой стороны, бывают дни, когда мне хочется выглядеть по-иному, - продолжал Пол.
– На мне котелок и плащ от Бёрббери. Под плащом смокинг, а под ним твердая синяя сорочка с плиссированной грудью и крошечным крахмальным воротничком. Под воротничком, естественно, изящный галстук бабочкой. Каждый день я выхожу из офиса ровно в пять и отправляюсь на коктейль.

– Ты и так почти каждый день ходишь на коктейли, - заметила Дора. Без всякого котелка.

– То совсем другие коктейли, - глубокомысленно ответил Пол. Переводя её через Пятую авеню, он продолжил: - Я говорю о тех коктейлях, на которые мужчины являются в крахмальных рубашках с плиссированной грудью. Наступит день...

– О, боже!
– воскликнула Дора, когда они удачно выскочили из-под носа катящего по Пятой авеню автобуса.
– Ты только взгляни на эти платья!

Теперь они стояли перед витринами универмага "Сакс".

– Пятая авеню, - сказал Пол.
– Улица мечты.

– Как хорошо, когда знаешь, что существуют такие вещи, даже если не можешь их приобрести, - пробормотала Дора, не сводя глаз с желтого платья в залитой светом витрине. Под платьем значилось: "Тропические ночи на Манхэттене". В той же витрине по не совсем ясной причине красовалась небольшая, вырезанная из камня рыба.

– Куда двигаем?
– спросил Пол.
– Дальше по Пятой, или сразу ко мне?

– Мне хочется ещё пройтись, - ответила Дора, подняла глаза на Пола и с улыбкой добавила, сжав его руку: - Совсем немного. Так, что идем по Пятой.

И они двинулись по Пятой авеню в северном направлении.

– Мне нравятся эти манекены, - говорил Пол.
– У них есть чувство превосходства и одновременно человеческая теплота. Они кажутся вызывающими и в то же время воспитанными. И кроме того, их груди расположены под правильным для этого времени года углом.

– Точно, - сказала Дора.
– Папье-маше. Груди из папье-маше можно поставить под любым углом. Взгляни! Алюминиевые чемоданы. Для путешествий по воздуху.

– Они здорово смахивают на кухонную посуду моей матушки.

– Тебе не хотелось бы иметь несколько штук?

– Очень хотелось бы, - сказал Пол, внимательно разглядывая чемоданы. Чтобы улететь. Упаковаться и отбыть. На край земли.

– Смотри, здесь есть даже небольшой чемоданчик для книг. Целая книжная полка для путешествий.

– Вот эта штука и нужна мне в первую очередь, - заявил Пол, - для моих ежедневных автобусных путешествий вдоль Пятой авеню.

Они миновали Собор Святого Патрика - огромный и темный. В небе над собором плыла луна.

– А как ты думаешь, - спросил Пол, - Бог прогуливается по Пятой авеню?

– Конечно, - ответила Дора.
– Почему бы и нет?

– Мы - князья на этой земле, - пустился в рассуждения Пол. Многочисленные рабы доставляют в эти несколько кварталов нашего города богатства со всех концов земли, чтобы мы могли взглянуть на них и сказать: "Да, это прекрасно", или: "Везите прочь, оно воняет!". Я чувствую себя страшно важным, когда гуляю по Пятой авеню.

Они задержались у витрины морского агентства "Гамбург-Америкен Лайн". Крошечные куклы в национальных нарядах кружились в бесконечном хороводе вокруг праздничного шеста, а другие куклы - тоже в народных одеждах наблюдали за этим кружением. На лицах всех кукол сияли широченные улыбки. На небольшой надписи в витрине значилось: "Праздник урожая в Бакберге. Германия".

Из-за угла появился охранник частной фирмы. Страж порядка остановился и внимательно посмотрел на них. Они передвинулись к следующей витрине.