Рассказы из сборника 'Пестрая компания'

– Соединенные Штаты ни в какую войну влезать не станут, - объявил похожий на юного фермера и явно не умещающийся в своей непрочной, синей форме матрос.
– Мне дал гарантии мой конгрессмен.

– Откуда вы?
– поинтересовался Датчер.

– Из Арканзаса.

Датчер кивнул, как будто это его полностью убедило в правоте члена Конгресса. Матрос одним глотком допил все, что оставалось в его кружке, и сказал:

– Пусть япошки приходят. Мы сметем их со всех морей. Мне хотелось бы посмотреть, как они попытаются на нас напасть. Пусть только попробуют...

Максина улыбнулась матросу.

– Я голоден, - объявил Датчер, увлекая Максину и Долли к дверям. Ненавижу дискуссии о сравнительной силе различных флотов.

– Приятно слышать, - сказал Макамер, - что официальный представитель Вооруженных сил Соединенных Штатов уверен в том, что наша страна не вступит в войну.

Они шли по улице в направлении ярко освещенного кафе, фирменным блюдом которого были разнообразные вафли.

– Красивый мальчик, - заметила Максина, когда компания вошла в кафе. Если его извлечь из его матросского костюма.

Кафе было переполнено, и им пришлось сесть за столик, с которого ещё не успели убрать грязную посуду. Максина и Долли отправились в дамскую комнату, а Макамер и Датчер, оставшись за столом в тускло освещенном зале, взирали друг на друга поверх грязных тарелок и пятен кофе на скатерти.

– А она в полном порядке, - глядя с ухмылкой на Датчера, громогласно объявил Макамер.
– У неё классная фигура. Долли для тебя здорово постаралась. Разве нет?

– Макамер, - сказал Датчер, - если бы мне потребовался оратор, способный произнести спич под грохот бетономешалки, я выбрал бы тебя.

– Не правда ли смешно, что я всегда так громко говорю?
– оглядев зал, виновато спросил Макамер.

– Теперь всем посетителям этого заведения стало известно, что у Максины "классная фигура".

Официантка, очень бледная и очень (к двум часам ночи) усталая застучала тарелками, торопливо сгребая их со стола.

– По-моему, ты прекрасно проводишь время, - сказал Макамер.
– Она ведь заставляет тебя смеяться, не так ли?

– Да, она меня смешит, - согласился Датчер.

Появились Долли и Максина. Датчер следил за тем, как Максина шагает между столиками, как колышется рыжий мех на её костюме и как все посетители мужчины провожают её глазами. Костюм, подумал Датчер, узок ей не меньше, чем на полдюйма, - причем во всех направлениях. Готов держать пари, что все её остальные наряды тоже сшиты в обтяжку, и малы ей, по крайней мере, на полдюйма. Даже пеньюары.

– Вы знаете, о чем я думаю?
– спросил Датчер, когда Максина заняла место за столиком.

– О чем же?
– полюбопытствовала свеженапудренная и свежеподкрашенная Максина.

– О ваших пеньюарах.

– По-моему, говорить вслух об этом неприлично, - сурово произнесла она.

– Датчер - ужасно вульгарный человек, - вмешался Макамер.
– Ты убедишься в этом, прочитав его книги.

– Англичане, - заметила Максина, - только что объявили войну немцам. Нам об этом сказала какая-то женщина в туалете.

Так вот, значит, каким образом я узнал об этом, подумал Датчер. В туалете подозрительного заведения Сан-Диего какая-то женщина сообщила увлекавшейся вином актрисе из компании "Рипаблик" о том, что Англия объявила войну Германии. А актриса, в свою очередь, сказала об этом мне.

– Эта вилка - грязная, - громко заявила Максина официантке, раскладывавшей заказанные ими вафли по тарелкам.
– Это надо же иметь нахальство давать нам грязные вилки!

Официантка со вздохом подала чистую вилку.

– Если дать им волю, - не успокаивалась Максина, - то они пойдут на убийство.

Оглядев зал, Датчер видел, как посетители намазывают на вафли сливочное масло и поливают их сиропом. Он не замечал никаких изменений в поведении. Обычный ресторанный шум - голоса и стук тарелок.

– Вафли никуда не годится, - сказала Максина.
– Таково, по крайней мере, мое мнение. И они ещё смеют объявлять их своим фирменным блюдом. Тоже мне, Сан-Диего!

Датчер, чтобы успокоить девушку, положил нежно ладонь на её руку.

– У вас рука поденщика, - сказала Максина.
– Вы что, забиваете ею гвозди?

– Постыдное наследие бездарно растраченной молодости, - ответил Датчер.

Девушка подняла руку Датчера и принялась внимательно изучать ладонь.

– Линия сердца у вас имеет массу ответвлений, - сказала она.

– Поведайте ещё что-нибудь, - попросил Датчер.

– Вы человек непостоянный, ревнивый и эгоистичный, - серьезно произнесла Максина, склонившись над его ладонью.
– И, по большому счету, успеха вы не добьетесь.

– Вот это да!
– восхитилась Долли.

– Еще!
– потребовал Датчер.

– Ваше настроение часто меняется, - откликнулась Максина, водя пальчиком по его ладони.
– И вы человек настроения.

– Людей более неровных, чем я, не было и нет, - улыбнулся Датчер.

– У вас короткая линия жизни.

– Весьма благодарен, - мрачно произнес Датчер, отнимая руку и все ещё ощущая на ладони многообещающее прикосновение её пальца.
– Теперь я полностью просвещен на свой счет, и очень рад, что прихватил вас с собой в Сан-Диего.

– Всё это начертано на вашей ладони, - воинственным тоном сказала Максина.
– И не я нанесла эти линии, - добавила она, стягивая потуже воротник вокруг шеи.
– А теперь уходим из этого заведения.

Девушка поднялась и направилась к двери. Все мужчины снова проводили её взглядом.

– Ты не её тип, - прошептала Долли на ухо Датчеру.
– Она сказала мне это в туалете. Ты ей нравишься, но ты не её тип.

– Хироманты меня вообще почему-то не любят, - пожимая плечами, сказал Датчер.
– Я это давно заметил.

Он догнал Максину и взял под локоть. Дальше к машине они шли вместе.

– Сейчас, - начал он, - мы подходим к весьма деликатному вопросу. Мы, хмм... Нам предстоит остановиться в отеле... и... я...

– Мне нужен отдельный номер, - твердо сказала Максина.