Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные

– А меня туда пустят?
– с сомнением покачала головой девушка.

– Я возьму для тебя пригласительный билет.

В этот вечер Веня просидел перед телевизором до окончания всех передач. Шел второй час ночи, когда он, наконец, разделся и лег в кровать. Спать не хотелось. Лежа с открытыми глазами, Веня весь обратился в слух, пытаясь уловить малейшие звуки, доносящиеся с верхнего этажа. Вскоре он услышал, как прямо над ним скрипнула половица. Затем скрип послышался чуть в стороне, а потом в углу комнаты.

– Она еще не спит, - догадался Венька, - интересно, что она сейчас делает? Наверное, прибирает в комнате или раздевается, готовясь ко сну. А может быть, она достала свои наряды и решает, что одеть в субботу на презентацию. Наверное, стоит сейчас перед зеркалом в одних трусиках и прикидывает то одно, то другое платье. Посмотреть бы хоть одним глазом, как она это делает.

Венька потянулся под одеялом, напрягая каждый мускул своего тела.

Неожиданно хлопнула дверь подъезда и, следом за этим, Веня услышал мужские голоса и топот ног по лестнице. Судя по тому, как громко и возбужденно разговаривали мужчины, они были навеселе. Кажется, их было трое. Мужчины прошли мимо Венькиной квартиры и поднялись на следующий этаж. Послышалась трель звонка.

– Не открывай им! Не открывай!
– мысленно взмолился Веня, но тут же услышал щелканье дверного замка, а затем мужские возгласы и Юлин смех.

– Неужели ей, в самом деле, весело? Неужели она рада его приходу? Нет! Этого не может быть! Просто, она вынуждена это делать. Вынуждена улыбаться, обнимать его, ложиться с ним в постель.

Венька до зубовного скрежета сдвинул челюсти.

К шуму голосов наверху вскоре добавились звуки музыки от включенного на полную громкость магнитофона.

– Не смей туда ходить!
– донесся из коридора мамин голос, - слышишь, не смей! Я сейчас в отделение милиции позвоню. Где телефонный справочник?

Веня стал внимательно прислушиваться к происходящему за дверью.

– Милиция?
– снова послышался мамин голос, - я вас прошу приехать к нам и унять наших соседей. Среди ночи устроили пьяный дебош. Крики, визг. Что? Да, возможно, драка. Я не проверяла. Чья фамилия? Ах, наша. Стежновы мы. Адрес? Записывайте.

Мама положила трубку, и они с отцом прошли на кухню. Наверху продолжала греметь музыка. Прошло минут двадцать, когда раздался звонок в дверь, и Веня вновь услышал мамин голос.

– Да, это я звонила... Прямо над нами. По два-три раза в неделю и все время по ночам... Крики, музыка. Невозможно уснуть, а нам с мужем с утра на работу... Я учителем работаю... Да, пожалуйста, разберитесь.

Мама закрыла дверь. Спустя полминуты, наверху выключили музыку. Теперь оттуда доносились громкие голоса. Мужчина ругался матом. Его крики, отражаемые бетонными сводами подъезда, разносились по всем этажам. Еще минут через пять снова раздался звонок в дверь. Милиционер что-то долго пытался объяснить маме. Слов его Веня разобрать не мог. Зато он отчетливо услышал, что говорила мать.

– По-вашему выходит, что, если это его собственная квартира, он может делать в ней что угодно?!

Опять заговорил милиционер.

– Да, пусть хоть сам президент!
– воскликнула мама, - он тоже должен соблюдать законы!
– и потом, через некоторое время, почти криком, - я этого так не оставлю! Я вашему начальству буду жаловаться!

Дверь захлопнулась, и почти одновременно наверху вновь загремела музыка.

На сцене выступала танцевальная группа. Четыре девушки и два парня. Это был их третий и заключительный танец. Следующим на сцену должен был выйти Веня. Собственно, сцены, как таковой, вовсе и не существовало. Просто, часть зала освободили для выступления артистов. На оставшейся части расставили столы, возле которых сейчас суетились официанты. Через приоткрытую дверь подсобки, которую в этот вечер отдали в распоряжение артистов, Веня внимательно наблюдал за столом в дальнем углу зала. Соседями Юли оказались полный, с большими залысинами мужчина и две молодящиеся дамы. Мужчина не сводил с Юли глаз и постоянно пытался ухаживать за ней. Девушка отвечала ему короткими, сдержанными улыбками и не отрывала взгляда от сцены. К еде и шампанскому она почти не притрагивалась.

– Ты кого там все время высматриваешь?
– услышал Веня за спиной Ларискин голос.

Лариска Чернова, скрипачка с четвертого курса консерватории аккомпанировала Вене на всех халтурах. Она же являлась, по совместительству, директором их небольшого коллектива, то есть находила заказы и договаривалась об оплате.

– Никого не высматриваю, - смущенно отвел глаза в сторону Веня.

Лариска недоверчиво хмыкнула и, оттеснив Веньку от двери, принялась внимательно оглядывать зал.

– Знаешь что, Лариса, - Веня потянул девушку за руку, - давай сегодня, вместо "Санта Лючия", исполним "Вечерний звон".

Лариска внимательно посмотрела Вене в глаза.

– Ну-ну. И после этого ты еще будешь врать, что никого в зале не высматривал?

Веня почувствовал, как наливается краской его лицо. Лариску не проведешь. Действительно, "Вечерний звон" - любимая Венькина песня. Исполнял он ее не часто и лишь под настроение. Веня лихорадочно стал подыскивать объяснение своему решению, но в этот момент, отталкивая его в сторону, в подсобку забежали танцоры, и следом за этим прозвучал голос конферансье:

– Выступает лауреат Московского международного конкурса молодых вокалистов Вениамин Стежнов.

Лариска схватила скрипку и подтолкнула Веньку к выходу.

В этот вечер, в соответствии с просьбой организаторов концерта, они должны были исполнять две песни. Прознав, что генеральным директором нового предприятия является некто Ждановский, еврей по национальности, Лариска настояла, чтобы, вместо романса "Отцвели уж давно хризантемы в саду", Венька спел "Хаву нагилу". С этой песни они и начали свое выступление. После второго куплета, генеральный директор, к тому времени, видимо, уже изрядно принявший на грудь, вскочил с места и принялся отплясывать нечто, отдаленно напоминающее еврейский танец. Начальника тут же поддержали его подчиненные. Ларискин расчет оправдался. Сразу по окончании песни, Ждановский подошел к ней и вручил стодолларовую банкноту, что вдвое превышало договоренную плату.

После пляски публика в зале оживилась. Отовсюду слышался женский смех и громкий мужской говор. Захлопали пробки шампанского. На сцену никто уже не смотрел. Веня в растерянности оглянулся на Лариску.

– Может быть, "Санта Лючию"?
– шепнула девушка.

Веня повернул голову в сторону дальнего угла зала. Юля сидела, выпрямив спину и положив руки на колени, словно первоклассник в кабинете директора школы. Ее широко открытые, голубые глаза неотрывно отслеживали каждое Венькино движение. Веня снова обернулся к Лариске.

– Давай "Вечерний звон".

Девушка подняла смычок и коснулась им струн.

Вечерний звон, вечерний звон,

Как много дум наводит он.

Начал песню Веня. От волнения его голос дрожал, и это придавало исполнению необычайно чувственный колорит.

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом.

Постепенно шум в зале стих. И теперь уже ничто не мешало чистому, сильному Венькиному голосу заполнить чарующими звуками песни каждый закуток помещения.