Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные

empty-line/>

Спустя примерно час, я выходил из здания управления. Дневная жара спала. С гор потянуло прохладой. Однако у меня было ощущение, что я нахожусь в жарко натопленной бане. Мокрая рубашка неприятно липла к телу, пот струился со лба. Во рту же, наоборот, было так сухо, что я с трудом ворочал языком. Мысли в голове устроили бешенные пляски, и некоторое время я стоял без движения, тупо уставясь в одну точку. Лишь усилием воли мне удалось заставить сознание работать в нужном направлении. Я решил пройти в соседний сквер и там, в тени деревьев не спеша обдумать сложившуюся ситуацию.

Сквер располагался в двух кварталах от нашего управления. Недалеко от детской площадки я заприметил свободную скамейку и устремился к ней. Откинувшись на спинку скамьи, вытянув ноги и прикрыв глаза, я погрузился в размышления. Прежде всего, меня мучил вопрос: правильно ли я поступил, согласившись возглавить отдел. Конечно, получение столь высокой должности приятно щекотало мое честолюбие. Но, с другой стороны, я сомневался, справлюсь ли я с возложенными на меня обязанностями. Хватит ли у меня знаний и опыта. А какие отношения сложатся у меня с подчиненными? Ведь все они...

– Женя!

Словно выстрелянный из пушки, я вскочил со скамьи, растерянно крутя головой и пытаясь определить, откуда донесся до меня голос. Прошло почти два года с тех пор, когда я последний раз слышал этот бархатный, грудной голос. Но я уверен, что и через пятьдесят лет не смог бы забыть его.

– Женя, иди ко мне!

Вновь услышал я, и ноги сами понесли меня в нужном направлении. Дойдя до детской площадки, я замер, пораженный увиденным. На скамье, возле песочницы сидела, повернувшись ко мне боком, Айгуль, а в самой песочнице я увидел... самого себя. Нет, не того себя, который в тот момент застыл, как истукан с открытым ртом, а себя более двадцатилетней давности, годовалого пацана, которого помнил по старым фотографиям. Тот же рот, тот же нос, глаза, уши. Только цвет волос на голове был чуть темнее. С минуту я молча следил, как неловкими движениями пацан пытался установить на вершине песочной кучи большой пластиковый мяч. Мяч никак не хотел задерживаться на вершине и скатывался вниз, но малыш, с упорством Сизифа, раз за разом возвращал его на прежнее место. Голос Айгуль отвлек меня от наблюдений.

– Женя, ты слышал, что я тебе сказала? Подойди ко мне.

Я невольно сделал шаг вперед. Вероятно, Айгуль заметила краем глаза это движение, потому что повернула голову в мою сторону. В следующий момент из ее груди вырвался приглушенный стон, а руки вскинулись к лицу, словно пытались прикрыть его от удара. Несколько секунд Айгуль сидела неподвижно, не сводя с меня пристального взгляда широко открытых глаз. Затем руки ее медленно сползли на колени, а глаза скрылись под густыми ресницами.

– Айгуль, кто это?

Движением подбородка я указал в сторону малыша, который в очередной раз пытался водрузить мяч на вершину песочной кучи. Прошел миг..., второй... , и тут голова девушки резко взметнулась вверх.

– Это твой сын.

– Сын?!
– вскрикнул я и бросился к Айгуль, хватая ее за руки, - но почему ты все это время молчала? Почему ты ничего не говорила мне о нем? Почему, Айгуль?

Не отрывая от моего лица пристального взгляда, девушка чуть слышно выдохнула:

– Я не Айгуль. Я Шолпан.

* * *

– Вон они!
– неожиданно вскрикнул Евгений, указывая на группу людей с сумками и чемоданами в руках.

Мы только что въехали на площадь перед зданием аэропорта и с трудом протискивались сквозь плотный поток автомобилей к главному подъезду.

– Припаркуйтесь где-нибудь здесь, - попросил мой пассажир, когда мы поравнялись с толпой людей, выходящих из здания.

Я остановился у тротуара, и Евгений, выскочив из машины, бросился к шедшим навстречу людям. Я с интересом следил за ним сквозь открытое окно автомобиля. Я заметил, как от толпы отделились четверо: молодая, стройная женщина, державшая за руку мальчика лет пяти, крупный, представительный мужчина с двумя спортивными сумками в руках и молодой парень, груженный огромными чемоданами. Подбежав к этой четверки, Евгений, первым делом, обнял женщину и нежно поцеловал ее в губы. Затем он подхватил малыша и долго тискал его в своих объятиях. Опустив мальчишку на землю, Евгений протянул руку солидному мужчине, и они крепко обнялись, хлопая друг друга по спинам. После приветствия, между ними завязался оживленный разговор, в ходе которого Евгений несколько раз указал в мою сторону, а мужчина кивал на парня с чемоданами. Беседа длилась недолго. Евгений кивнул головой и быстрым шагом направился к моим Жигулям.

– Вы уж извините, - смущенно улыбнулся он, заглядывая в окно, - тесть как чувствовал, что со мной приключится несчастье, и вызвал по телефону шофера на джипе из своей фирмы.

Предвидя долгие поиски клиента на обратную дорогу в город, я тяжело вздохнул.

– Но вы не расстраивайтесь, - поспешил успокоить меня Евгений, - как договаривались, я заплачу вам в оба конца.

Он протянул мне купюру в тысячу тенге.

– Столько хватит?

Я с благодарностью закивал головой.

– Всего хорошего, - махнул Евгений мне рукой и кинулся обратно, к своей семье.

Подбежав к сыну, он взял его на руки, и они все вместе двинулись в сторону автомобильной стоянки. Впереди вышагивал тесть. Рядом с ним семенил парень с чемоданами, а за ними следом шли Евгений с сыном и его жена. Молодая женщина держала мужа за локоть и старалась, как можно теснее прижаться к нему. Когда ей это удавалось, лицо ее озарялось счастливой улыбкой, а в глазах вспыхивал радостный свет.

Я обратил внимание, что встречные люди подолгу задерживали взгляды на этой паре. Некоторые даже останавливались и смотрели ей вслед. Действительно, не часто можно встретить столь прекрасное сочетание: светло-русый, голубоглазый красавец и черноглазая смуглянка с обалденной фигурой и завораживающим шармом обаятельного лица.

Вечерний звон.

Я хорошо запомнил день, когда встретил Вениамина. На дворе стоял сентябрь, ранняя осень. Самое замечательное время года в Алма-Ате. Еще тепло, но не так жарко, как летом. Сухо. Дожди в это время года крайне редки. Природа медленно отходит ко сну, наливаясь яркими, пестрыми красками, меняющих цвет, листьев деревьев. Пятница. Как обычно, в конце недели работы у таксистов хоть отбавляй. Простоев почти нет. У центрального рынка подбираю толстую тетку с огромными сумками.

– В Самал, - кряхтит тетка, с трудом втискиваясь в салон Жигулей.

Прекрасно! Нравится мне ездить в Самал. В этом престижном районе города живут многие из тех, у кого водятся в карманах денежки.

Высаживаю тетку возле высотного дома. Помогаю донести сумки до лифта.

– Сдачи не нужно, - протягивает она мне бумажку в двести тенге.

Я благодарю и прощаюсь. Только сажусь за руль - стук в окно. Молодой мужчина лет тридцати заглядывает в салон автомобиля. На мужчине дорогой костюм, модный галстук. Ноздри мои ласкает запах французского одеколона.

– Таксуете?

Я в ответ утвердительно киваю головой.

– Мне нужна машина часа на два. Хочу проехать по магазинам.

Как обычно, когда речь идет об извозе на время, предупреждаю, что моя такса пятьсот тенге в час, и за каждый час необходимо платить заблаговременно.

– А то бывают случаи, когда покатаются несколько часов, потом выходят из машины, якобы по делам, а возвратиться забывают, - добавляю я с простодушной улыбкой.

– Согласен, - мужчина садится на сиденье рядом со мной и протягивает банкноту достоинством в тысячу тенге, - это за два часа вперед.