Рассказы о русских кораблестроителях

В конце 1797 года Александр Андреевич стал учеником Училища корабельной архитектуры. В одном 68 классе с одиннадцатилетним Сашей Поповым учились

девятнадцатилетние парни, у некоторых из коих уже пробивались усы, но премудрости науки не все из них усваивали успешно. С первых уроков учителя заметили, что маленький Попов выделяется среди других учеников незаурядными способностями, особенно преуспевал он в математике. Этот предмет с детских лет и на всю жизнь остался самым любимым.

Начальником вновь созданного Училища корабельной архитектуры назначили по совместительству директора кораблестроения, корабельного мастера Катасанова. Прекрасный практик-кораблестроитель, он, однако, не владел теоретическими познаниями, да и к тому же много времени отнимала у него основная должность,— в училище он появлялся очень редко. Всю работу по организации училища и учебного процесса добровольно взвалил на свои> плечи профессор математики, академик Степан Емельянович Гурьев. Прикомандированный к Училищу корабельной архитектуры Академией наук, он с энтузиазмом взялся за подготовку отечественных кадров кораблестроителей. Гурьев разработал и первый устав училища; составил первое штатное расписание. С большим вниманием относился он к подбору преподавателей. Зная, как важны для кораблестроителя знания по математике, Гурьев стремился привить будущим кораблестроителям любовь к этой науке [233].

Степан Емельянович сразу обратил внимание на Сашу Попова. Способный ученик с завидной легкостью выполнял индивидуальные задания, которые стал постоянно получать от своего профессора. Попов помнил своего учителя, переписывался и встречался с ним в последующие годы, когда сам он уже стал кораблестроителем и хорошим математиком.

Восемь долгих лет проучился Александр Андреевич Попов в Училище корабельной архитектуры. Все эти годы он всегда был впереди своих соучеников по успехам в науках, особенно в математике. Кроме того, юноша прекрасно рисовал и чертил — несомненно в этом деле у него был природный талант.

Саша Попов никогда не кичился своими успехами, всегда старался помочь однокашникам усвоить трудные для них науки. Немудрено, что товарищи его любили.

С уважением относились к нему и великовозрастные соученики, прозванные в училище «женихами». Одаренного и добросовестного юношу ценили все преподаватели. Так уж повелось в училище, что преподаватели назначали Попова своим ассистентом и помощником, поручая проводить повторные занятия по своим дисциплинам.

В последние годы учения в старших классах основным предметом в' училище стала корабельная архитектура. За- 69

Нятия по корабельной архитектуре Ёел СдМй йз Наиболее теоретически подготовленных корабельных мастеров того времени — Иван Петрович Амосов. О своем любимом деле Амосов рассказывал ученикам всегда с увлечением, но, к сожалению, времени для занятий в училище у него оставалось мало. Он строил в Новом Адмиралтействе корабли, да вдобавок выполнял ряд административных функций. С первых дней он взял к себе в помощники Попова, которому иногда поручал объяснять товарищам даже кое-какие новые материалы, вычитанные им из принесенных Амосовым пособий.

Напомним, что в то время отечественный флот переживал эпоху застоя и упадка. Ассигнования на развитие флота сократились до минимума, плавание судов ограничивалось лишь несколькими кругосветными «вояжами». Большинство же фрегатов, корветов и многопушечных кораблей отстаивалось в гаванях и гнило у причалов с момента вступления в строй. Александр I не обращал никакого внимания на флот, доверив полностью руководство им бездарному морскому министру П. В. Чичагову. Этот адмирал считал, что флот для России — «обременительная роскошь», «зависящая от доброй воли государей», а отнюдь не от потребностей государства.

Неудивительно, что при таком руководителе флота Училище корабельной архитектуры находилось в загоне. Чичагов считал, что поскольку училище еще не подготовило ни одного выпуска, то не стоит выделять дальнейшие ассигнования на его существование. Не считаясь ни с чем, он настаивал, чтобы выпуск был произведен незамедлительно. Сменивший к этому времени Катасанова новый начальник Училища корабельной архитектуры Яков Яковлевич Брюн-Сан-Катрин знал, что большинство воспитанников еще не достаточно подготовлено и поэтому старался всячески оттянуть выпуск. Однако дальнейшие отсрочки раздражали высшее начальство, и тогда начальник решился на компромисс — дал согласие выпустить из училища всего двух самых способных и наиболее подготовленных из своих воспитанников — 19-летнего Александра Попова и 24-летнего Ивана Курочкина.

Второго января 1805 года вышел приказ о производстве Попова и Курочкина в драфцманы с присвоением чина 14-го класса, соответствовавшему чину армейского прапорщика [272].

Из двух выпускников Училища корабельной архитектуры лишь один — Иван Курочкин был направлен на строительство кораблей. Поскольку корабельный мастер Иван Петрович Амосов получил назначение в Кронштадт, читать в училище курс корабельной архитектуры было некому. Брюн-Сан-Катрин, добившись разрешения, ос-70 тавил в училище Александра Попова на должности заведующего корабельной чертежной и преподавателя корабельной архитектуры, а также основ математических наук.

Квпмтан-момандор Платом Яковлевич Гамалея.

Через восемь месяцев — в августе 1805 года не без деятельного участия молодого преподавателя из училища выпустили дополнительно еще семь драфцманов:

Колодкина, Осьминина,

Соколова, Тарасова, Бочкина, Углова и Леонтьева. Вместе с Поповым и Курочкиным они составили первый выпуск Училища корабельной архитектуры.

В течение последующих трех лет Александр Андреевич занимался преподавательской деятельностью и добился того, что к 1808 году еще шесть его воспитанников были допущены к выпускным экзаменам. Выпускные экзамены второго выпуска проходили торжественно. На них был приглашен морской министр — адмирал Чичагов и все члены Адмиралтейств-Коллегии, в том числе выдающийся ученый моряк — капитан-командор П. Я. Гамалея. Александр Андреевич обратился к морскому министру с просьбой проэкзаменовать его, как преподавателя, вместе с учениками. Чичагов уважил просьбу молодого драфцмана и, улыбнувшись, сказал:

— Ну, тогда держись, Попов!

После того как на экзамене выпускники доказали, что усвоили основы корабельной архитектуры и иные дисциплины, экзаменаторы взялись за Попова. Особенно ему доставалось от присутствовавшего на экзамене Ивана Петровича Амосова и Якова Яковлевича Брюн-Сан-Кат-рина, задававших один за другим каверзные вопросы. Драфцман Александр Попов отвечал спокойно и уверенно и блестяще выдержал трудный экзамен. Сам морской министр Чичагов вручил ему аттестат «с отличной похвалой». На всю жизнь запомнился Александру Андреевичу этот экзамен. Впоследствии он вспоминал об этом в одном из своих рапортов, поданных на имя начальства:

«6 и 7 марта в Училище корабельном в присутствии морского министра адмирала Чичагова и членов Адмиралтейств-Коллегии Мор-

ского департамента, по собственному желанию, держал и имел случай выдержать экзамены из всей высшей математики, как то: криволинейной геометрии, дифференциального и интегрального исчисления, из статики, динамики, гидравлики, равно из теории кораблестроения. Сверх того, сего представил сему собранию сочиненный мною чертеж 44-пушечного фрегата. В доказательство тому имею от Комитета Училища корабельного отличный похвальный аттестат» [267, 272].