Рассказы о русском Израиле: Эссе и очерки разных лет

– Я не искала его.

– Твой любимый тоже состарился? – спросил царь.

– Мы живем рядом, хотя и не вместе, – ответила внучка.

Старик вновь протянул руку и ощутил влагу на щеке немолодой девушки.

– Ты плачешь, – сказал он. – Хорошо, пусть будет так, как хочет твой рыжий.

– Он уже не рыжий, – сказала внучка. – Он совсем облысел.

– Тем более, – вздохнул старик. – Скажи ему, что вам двоим я поручаю закончить работу в туннеле. Ты и твой рыжий будете стоять позади каменотесов и направлять их удары. Как только вода потечет в город, можете стать мужем и женой. Если вы найдете дорогу друг к другу под землей, значит, и на земле вам быть вместе.

– Спасибо, царь, – сказала внучка.

– Я тебе не царь, – закричал старик. – Я твой дед.

– Спасибо, дедушка, – сказала постаревшая девица, влюбленная в того, кто когда-то был рыжим, а теперь полысел.

Потребовалось не больше месяца, чтобы выправить русло туннеля, найти путь друг к другу. Рабочие по-прежнему меняли друг друга, но все эти дни бессменно, за спиной каждого из проходчиков туннеля, стояли внучка старика и ее возлюбленный.

Потом люди говорили, что эти двое слышали не удары рубила по камню, а стук своих сердец. И на этот шум и шли навстречу друг другу. Но все это красивая сказка. На самом деле совершенно неизвестно, как людям из рода старика удалось пробить в камне подземный туннель, по которому хлынула за стены города чистая и холодная вода.

В тот день, когда это случилось, умер царь. Старик давно решил, что умрет именно в этот день, чтобы не нарушать обычай, заповеданный ему предками, и не быть на свадьбе молодых, успевших состариться в ожидании счастливого момента.

Мертвому старику смочили сухие губы водой из пробитого в камне туннеля. Он просил об этом в своем завещании.

Люди Места, Где Дышится Легко, вновь по жребию выбрали нового царя, и им оказался суженый внучки старика.

Всем в городе было безразлично, что прежде он был рыжим, а старый обычай запрещал брак людей этой масти с черноволосыми. Обряд свадебный совершили над седой девушкой и лысым парнем. И все-таки эти двое еще удивили горожан, родив множество нормальных детей и дождавшись внуков и правнуков.

То Место, Где Дышится Легко, существует по сей день. Враги на протяжении тысячелетий не раз разрушали великий город, но он упрямо восставал из пепла.

Все неотвратимо менялось, кроме воздуха гор и туннеля, проложенного любовью рыжего и черноволосой девушки.

Недавно прошел те пятьсот шагов под землей по колено в холодной и чистой воде вечного источника. В свете фонаря видел зарубки на стенах туннеля. Первые двести пятьдесят шагов шли они справа налево, потом слева направо. Видел тупиковые ниши, заделанные много тысяч лет назад, заметил лишние извивы пути. И только с того места, где за спинами рабочих появились те двое, подземная дорога становилась прямой, как стрела.

Видел все это, потому и имею полное право рассказать вам историю туннеля, старика царя и влюбленных, ставших мужем и женой в том Месте, Где Дышится Легко.

1998 г.

Живой товар

За рулем сидел грузный, угрюмый, тяжелый тип с одутловатым лицом. Не люблю таких, но пришлось сесть рядом с ним. Другой возможности покинуть отдаленный пункт на севере Израиля у меня не было.

«Ничего, – утешил я сам себя. – Два часа – не вся жизнь, потерпим».

Но два часа, как это часто бывает в дороге, превратились в четыре. Да и жалеть не пришлось о той слишком затянувшейся поездке.

Обычно, если человек нам сразу чем-то не нравится, мы и ждем от него разных неприятных сюрпризов. Он как бы должен всем своим поведением подтвердить наши подозрения разными пакостями.

Вот и этот угрюмый тип сразу и без спроса на полную громкость включил в своем фургоне магнитофон. Динамики зарычали под гитару с каким-то пьяным, больным надрывом.

Отец родной свой лучший взводПослал на смерть под Кандагаром.Земля горела там пожаром,И камни плавились как воск.Прости, отец, прости родной,Мы больше не придем домой…

Шофер фургона был сильно контужен той страшной войной, и песни об одном и том же шли без перерыва и паузы… Я молча нервничал, злился, но постепенно и по старой рабской привычке приспосабливаться к любым обстоятельствам стал прислушиваться к песням, стараясь понять тот смысл, который несли в себе эти окопные шлягеры.

Мне показалось, что я понял, почему СССР начисто проиграл войну в Афгане. Не было в песнях этих проклятий в адрес врага. Да что там проклятий – не было ни одного дурного слова о противнике. Мало того, было совершенно непонятно, на какой войне сложили свои головы «пацаны и братушки». Всего лишь единственный раз услышал: «Несчастный, бедный мой Афган» – и все. На этом «проклятия» в адрес «духов» себя исчерпали.

Понял тогда, что над таким противником невидимкой одержать победу невозможно. Русский солдат не знал, за что и с кем он воюет. Об этом и решился сказать грузному типу в паузе, когда он собрался заменить кассету в магнитофоне.

– Нет, – сказал он. – Мы не проиграли ту войну. Мы просто ушли от нее. И правильно сделали… Я-то свою войну чуть не продул. Ранило сильно. Месяца три в госпитале провалялся, в Херсоне…

Не стал я тогда с ним спорить, напоминать о том, что получила Россия после «ухода» из Афганистана. Не стал, поняв, что спор в этих обстоятельствах не будет иметь смысла, да и рядом со мной сидит человек незаурядный, настоящий солдат, «сделанный» и сформированный войной, а потому достаточно интересный. Почувствовал невольное уважение к этому человеку и желание разговор с ним продолжить. Таких людей нужно слушать, а не спорить с ними.

Настроился, если честно, на рассказ или рассказы о войне, но об этом шофер, его звали Петром, а в Израиль он прибыл «по бабушке», говорить не хотел. Мои попытки развить тему Афгана наткнулись на упрямое и демонстративное молчание.

В часе езды от Тель-Авива мы попали в чудовищную пробку. Как потом выяснилось, впереди случилась серьезная авария. Вот мы и двигались вперед долго и со скоростью пешехода. Разговор должен был завязаться сам собой. Так и получилось.

Афганистан оставил в покое, но были в те дни и другие «затравки» для разговора между двумя человекообразными существами в брюках и с бородой: война в Ираке, кризис, забастовки, безработица…

Оказалось, что Петр вот уже четыре месяца имеет сносную работу: развозит по стране бригады ремонтников-электромонтеров. Спросил, где он раньше трудился. Ответил, что мотался «как дерьмо в проруби», долго сидел на пособии, а однажды даже загремел по-черному.

– Это как? – спросил я.

Он усмехнулся, ничего не ответил. Я же понял, что настаивать на разъяснениях не имею права… Пауза затянулась, но мы все еще двигались вперед неспешным «шагом», и мне даже показалось, что Петр испытывает что-то вроде угрызений совести, будто по его вине я не смогу вовремя попасть домой.

– Нужно было ехать через Афулу, – сказал он. – Но кто знал?

– Ерунда, – отмахнулся я. – Дело обычное. Да и я никуда не спешу.

Петр на мои слова будто впервые решил приглядеться к человеку рядом с собой, потом он вновь усмехнулся и процедил сквозь зубы:

– За любую дрянь хватаешься, когда тебя в угол загонят…

Вновь промолчал и даже с откровенным любопытством стал разглядывать полицейские машины, автомобили «скорой помощи» и несчастные останки некогда роскошных джипов на обочине…