Рассказы
Шрифт:
– Батя! Куда ты?
– Счастливо оставаться. Домой меня не жди. Дальше я сам как-нибудь доберусь.
– Батя! Да подожди ты, батя!
Сергей попытался снова схватить отца за руку, но тот вырвал ее и пошел не оглядываясь. Сергей смотрел ему вслед и понимал, что отец уходит, и, возможно, навсегда.
***
Больница никого не радует. Даже тех, кто в ней работает. А пациентов тем более. И если ты попал сюда, то все, о чем ты думаешь, это поскорее отсюда выбраться. Вот так и Иван, хотя и спешил сюда, но зайдя в приемное помещение, невольно оробел. И страшного вроде ничего нет, вокруг обычные стулья, стойки, люди, а вот не лежит душа к таким
– Вам помочь?
– Да, дочка. Вот, товарищ у меня тут лежит, вчера привезли. Как бы мне найти его? Уж больно у вас тут запутано все. Куда идти и не знаю.
– Пойдемте, - засмеялась медсестра и потянула его за рукав.
– Да пойдемте же, сейчас я вам покажу, куда надо.
Буквально в пяти метрах обнаружилась стойка, за которой сидела дородная женщина, с упоением читавшая какой-то глянцевый журнал.
– Тетя Нина, вот, помогите человеку, с визитом пришел.
– Здравствуй, здравствуй, племянница, - заулыбалась женщина и отложив журнал пристально посмотрела на Ивана.
– К кому пришли?
– Да вот, друг мой у вас тут лежит, вчера привезли. Повидать бы его.
– Друзей пускать не положено. Только родственникам, - строго ответила тетя Нина и взялась было за журнал.
– Послушайте, - взмолился Иван.
– Друг это мой. Мы с ним с войны не виделись, сделайте милость, пропустите.
– С войны говоришь, не виделись? – протянула тетя Нина и снова вгляделась в Ивана.
– Хм, может оно и так. Но не положено.
– Тетя Нина, да пропустите вы его, - пропела нежным голосом медсестра.
– Я его как раз и провожу.
– Ах, Ленка, тебе бы все правила нарушать. А случись чего, отвечать мне! Может, он шелапутный какой, кто их знает?
– Да будет вам, вы на него посмотрите, аккуратный, трезвый, все как надо.
Тетя Нина шумно втянула воздух, словно принюхиваясь, и махнув рукой сказала:
– Бог с вами, идите. Но ежели что, смотрите у меня!
– Спасибо вам, - ответил Иван, и посмотрев на медсестру, добавил
– И тебе, дочка, спасибо большое.
Он уже собрался идти, как его остановил голос тети Нины.
– Голова твоя бедовая, а куды идти-то собрался? Ты бы хоть сначала номер палаты узнал, прежде чем бежать сломя голову.
– И то правда, совсем запутался. – засмеялся Иван.
Поиск Зинатуллы продолжался недолго. Всего через пару минут тетя Нина нашла номер палаты, в которую его положили и выдала ему белый халат.
– Смотри тока, не долго там.
– Да мне только повидать бы, и сразу назад, - пообещал Иван и заторопился вслед за медсестрой.
Идти тоже было недалеко, всего-то делов, что подняться на второй этаж и пройти с десяток метров. Дойдя до палаты, Иван вдруг становился и почувствовал, как задрожали ноги. На лбу появилась легкая испарина, и. возможно, он даже побледнел, поскольку медсестра Лена встревоженно посмотрела на него и спросила:
– С вами все в порядке? Может вам от сердца чего-нибудь дать?
– Все в порядке, дочка. Волнуюсь я страшно. Шестьдесят пять лет не виделись, шестьдесят пять! Даже боюсь заходить.
– Да вы не волнуйтесь, смелее, - и с этими словами медсестра распахнула дверь и слегка подтолкнула Ивана в спину.
Иван сделал шаг и сразу же увидел Зинатуллу. Тот лежал на ближней к окну койке. Голова его была перевязана, в руку была воткнута капельница. Сперва Иван подумал, что он спит, но тут же Зинатулла открыл глаза и медленно повернул голову. Первое мгновение он просто смотрел на Ивана, но через секунду глаза его широко раскрылись, и он прошептал:
– Ну, здравствуй, Иван, вот и свиделись мы с тобой.
– Здравствуй, Зинатулла, здравствуй старый хрыч!
– Да и ты не помолодел, Ванька, прах тебя побери! Ну проходи давай, что ты в дверях столбом встал, иди сюда скорее.
Иван бросился к Зинатулле и опустился на стул.
– Зинатулла, дорогой ты мой! Ох и вид же у тебя!
– Погоди ты с этим. Дай-ка я тебя обниму.
Он неловко попытался приподняться, но не получилось. Тогда Иван осторожно нагнулся и обнял Зинатуллу за плечи. Оба замерли и замолчали. Иван почувствовал, как слезы наворачиваются на его глаза, но ему было все равно приподняв голову, он увидел, что точно такие же две влажные дорожки бегут по лицу его боевого друга.
– Сколько же лет минуло! Господи!
– Что нам годы, Ванька? Кысмет у нас такой с тобой. Чтобы встретиться. Говорил я тебе, что выживем? Говорил. Говорил, что встретимся? Говорил. Все по-моему и вышло.
Иван невольно рассмеялся.
– Ты вроде про кысмет насчет себя только говорил.
– Шайтан тебя забери! Дурная твоя голова, если так считаешь. Ежели мы с тобой одной шинелью укрывались, одну корку хлеба на двоих делили, неужели ты думаешь, что аллах за это только одному мне дал счастье дожить до победы?
– Старый ты черт! На все у тебя есть ответ
– Не такой уж и старый я, Ванька. А ну-ка, отодвинься немного. Дай-ка я еще раз на тебя погляжу.
Оба смеются. Потом молчат некоторое время
– Ах, Ванька-Ванька. Знал бы я тогда, что ты уйдешь… ни за что бы не пополз фрицев смотреть.
– Так надо было, Зинатулла. Не мог я поступить иначе. Со мной вместе и ты бы пропал, и батальон бы погубили. Да что я говорю, ты и сам бы так же сделал, черт ты немаканный.
Зинатулла посмотрел на него немигающим взглядом и вздохнул.
– А меня ведь судить сначала хотели, за то, что тебя бросил. Комбат уже за трибуналом послал. Спасибо батальонному комиссару, он вступился. А когда немцы в атаку пошли, комбат мне спасибо сказал.
– Война, что тут скажешь.
– Война. Она, брат, еще и не такое вытворяла. Кому расскажи – не поверят. -Выходит, не подвел твой кысмет.
– Кысмет, Ваня, никогда не подводит. – засмеялся Зинатулла.
– Судьба нас не зря столько лет хранила.
Они снова замолчали. Иван дотронулся до повязки на голове Зинатуллы и спросил слегка севшим голосом.
– Очень больно?
– Бывало и хуже. – протянул Зинатулла, и Иван понял, что ему совсем не хочется говорить об этом. Поэтому он отвел глаза в сторону и сказал:
– Зинатулла.
– Что тебе, старый ты хрыч?
– А ведь это мой внук был там.
– Где твой внук был?
– С теми, что тебя били. Прости меня, Зинатулла.
Зинатулла пристально посмотрел на Ивана и вздохнул. Ответил он не сразу, словно бы не зная, что сказать.
– За что тебя простить, за внука? Брось, Ваня. Как у вас говорится? Бог простит. Так и у нас, аллах, который мудр и велик, простит его. Милосердия лишён только гиблый человек, а мы с тобой, Ваня, живы еще, не подверглись погибели. Коли фрицы побить не смогли, то нам сам черт не брат.