Рассказы
Шрифт:
В общем, Гродно, фестиваль «Зелёный гран-при-2007». Жарко. Очень жарко. Градусов 25–30. Бананов в лёгкой рубашке полурасстёгнутой, в туфлях на босу ногу, но — в своей коронной шапке. И видно, что раскисает. Поёт ещё нормально, но ходит такой вялый, жарко, плохо. Вижу его, останавливаю:
— Андрюха, — говорю, — сними шапку, пожертвуй уж своим имиджем! Жарко! Легче будет.
Он снимает. Проводит по волосам (башка мокрая-я-я!).
— Блин, — говорит, — и точно легче. А я как-то и не подумал, что так лучше…
Вот так:)
Байку рассказала
И вот идут они по тёмному Жлобину, и навстречу им — два парня лет 20, совсем молодые, в некотором подпитии. В темноте видно плохо, и один парень обращается к Башакову:
— Пацан, закурить не найдётся?
К сведению: Башаков 1964 года рождения, в музыке с начала 80-х. Ну, ничего, достаёт, даёт по сигарете парням. И тут один из них замечает, что у Башакова — гитара. И начинает монолог, доверительный такой:
— Ты, пацан, гитару не бросай! Гитара — это хорошо, это на всю жизнь… Да, не бросай, учись, пацан… И это… «Ленинград» послушай, хорошая группа…
Смеялись долго, когда «учителя» уже скрылись в темноте.
Байку привожу без имён, хотя видел всё своими глазами. Просто некорректно приводить имена.
Некоему барду, назовём его Николай Р., подруга поручила приобрести на Грушинском фестивале средства женской гигиены. Но так уж получилось, что на новом фестивале (на старом месте) аптечного киоска (на 100 тысяч рыл) не было вовсе. Мы с Николаем — он взял меня в помощь — прошли весь рынок и в итоге решили отправиться к пункту скорой медицинской помощи. Вдруг дадут там.
Приближаемся. Наш герой подходит к медсестре и спрашивает, есть ли прокладки. «Нет», — говорит медсестра. (Кстати, думаю, что аптекарская сеть «Imprezia», являвшаяся спонсором фестиваля, сильно испортила свой имидж таким поворотом дел). «Как же нам выйти из ситуации?» — вопрошает Николай. Они вместе с сестрой думают, и тут её осеняет.
Она выдаёт Николаю на руки два рулона аптекарских бинтов. Но их же нельзя давать просто так — нужно оправдать. И она берёт бланк и записывает:
«Николай Р. Колото-резаная ножевая рана. Выдано два пакета бинтов»
…думаю я, это ж как порубать-то надо, чтобы два пакета ушло на одну рану. В общем, с вот таки диагнозом Николай гордо понёс приобретение подруге:)
На каком-то фестивале в Витебске к поэту, участнику жюри Василию Брусу подбегает некий восторженный мальчик, автор-исполнитель, и с радостью сообщает:
— Вы знаете, а Юрий Бельский — гений!
Юра Бельский — это минский блюз-бард, про него уже было написано несколько баек. На том фестивале он тоже в жюри сидел.
— А почему ты так решил? — в недоумении спрашивает Брус.
— Он сам мне сказал! — с ещё большим восторгом сообщает мальчик.
Иногда приходится общаться с потрясающими по своего уровню недоразвития идиотами. Не так давно пришлось встретиться с кадром, которого
я не могу не описать.Итак, стою я у дверей Белорусского института правоведения по завершении отборочного тура на ПитАккорд. Стою, разговариваю довольно громко о поэзии с несколькими знакомыми.
Разговор затухает, и тут ко мне сбоку подходит пожилой мужчина, лет 60 где-то. Приличный такой. Начинает меня расспрашивать, что я думаю о современной поэзии, о авторской песне. Ну, я рассказываю, нормальный такой диалог. Я думаю, какой-нибудь любитель поэзии из старой гвардии.
И тут он говорит:
— А вы знаете, я тоже стихи пишу. Можно, я вот вам прочитаю, а вы мне скажете, что вы думаете, мне интересно мнение молодёжи о моих стихах…
Я уже домой хочу, а товарищ всё же нудноват, ну я говорю:
— Нет, вы знаете, не нужно, я плохо стихи воспринимаю, когда их декламируют…
В общем, отговорки ищу.
Но он не отстаёт.
— Ну всё же, ну, пожалуйста…
— Ладно, говорю, давайте.
Он в позу встаёт. И говорит:
— Посвящение другу!
И начинает декламировать:
Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры, Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое темный ужас начинателя игры…Я говорю: ну, да, прекрасно, это Николай Гумилёв, посвящение Валерию Брюсову, из сборника «Жемчуга», кажется, 1908, хотя тут я не помню точно…
— Нет! — он на глазах свирепеет. — Это моё стихотворение! — и прямо пена на губах, и злость.
Я улыбаюсь, как будто с дауном разговариваю.
— Это Гумилёв, говорю, «Волшебная скрипка». Вы его декламируете вполне неплохо…
Мужик аж белеет.
— Это моё стихотворение! — говорит он на повышенных тонах. — Моё! Я его для друга своего написал, для Серёги Пупкина!
Я отворачиваюсь и ухожу — разговор зашёл в тупик. Мне вслед летит:
— Никакого уважения! Это моё стихотворение!..
Бывает, да-а.
Фестиваль «Славутич-2008». Иду по дорожке от сцены к своему лагерю. На дороге высвечиваю фонариком чьё-то тело. Мужское тело с солидным животиком в одних плавках лежит, раскинув конечности, посреди пути. Рассматриваю тело, обнаруживается, что это свой человек, Андрей Пундык. Почти в здравом уме, улыбается. Рядом — его друг Игорь. Игорь вроде как чего-то соображает, а я в этот момент как раз иду на лунное затмение смотреть. И говорю Игорю, показывая на Луну:
— Смотри, затмение, Луны не видно.
Игорь искренне поражается, смотрит на небо. И тут с земли раздаётся довольный голос:
— Так это я её…, погасил!
Это был Грушинский фестиваль 2008 года. В том году я впервые прошёл через III тур конкурса и пробился на самую главную сцену фестиваля — «Гитару». Выступления там были спланированы так: сначала классики (Дольский, Никитины, ещё кто-то), затем маститые, но молодые, затем конкурсанты, затем концерт приглашённых спецгостей. То есть Джигурды. Пока жюри обсуждает. Как жюри может что-то обсуждать под Джигурду, я не понимаю, но так решили организаторы.