Глава 1 Если ты охотник

Неразрешимый спор, или Вместо предисловия

Вот вы спрашиваете, что же это за существо такое – охотник? Кто этот индивид, что способен в самую неподходящую погоду покинуть теплую квартиру, семью и отправиться – увы! – не в магазин за продуктами и даже не к приятелю в гости, а черт знает куда, где голые деревья шумят над головой, снег и ветер со всех сторон и зябкий костер не может высушить даже мокрую сигарету…

Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. С ним, наверное, не справится ни один дока-психолог, ни одна ЭВМ. Беспокойной армии охотников-любителей было посвящено немало вдохновенных строк, но выявить до конца всю многогранность охотничьего племени, его самобытность никому не удавалось и, наверное, никогда не удастся. Это все равно, что вычерпывать бездонный колодец или переливать воду в сообщающихся сосудах: сколько ни переливай – уровень останется прежним… И все же есть, должно быть что-то такое, что отличало бы обыкновенного смертного от охотника, как отличаем мы агронома от моряка, а цветной телевизор от цветной капусты! Злые языки и юмористы решили эту задачу просто. Они наводнили мир веселыми анекдотами из охотничьей жизни, уверяя, что именно в них заложен ответ на щекотливый вопрос. Я не стану оспаривать мнение мастеров смеха, потому что жена одного моего приятеля увидела в этой истории совсем не комическую сторону.

– Убивцы! – сказала она. – Выйдешь в поле, даже жаворонка не слышно! Это вы, вы все сгубили!

А старый друг и заядлый охотник Павлантий Макарович Пичкабеев – по уличному дед Пичка – разрешил сомнения еще более просто. Он сказал:

– И-и-эх! Эт же надо задуриться такими пустяками! Хотя оно конешно… Я считаю, что ежли человек не охотник, то он и не человек еще, а так, полчеловека… Ты вот сам посуди, разве он что понимает?

Действительно, разве он что понимает? В прошлом сезоне мы с дедом коротали последние дни отпуска на перепелиной охоте. Набродившись за день, старик лег на землю и блаженно зажмурился:

– Господи, до чего травка хорошо пахнет! до чего хорошо!

Травка пахла обыкновенно. Но он, наверное, почувствовал такое, что недоступно простому смертному. Охотник – фантазер по природе. Если его лишить этого природного дара, то он превратится в хапугу – добытчика, скучного и бездушного, как болото…

Распустив по лицу старческие морщинки и доверительно прищурившись, дед Пичка как-то рассказал мне:

– …За один выстрел знаешь сколько взял?

– Сорок штук крякашей! Сорок штук!

И, кося оценивающим глазом, добавил:

– …Одного зайчишку вместе с ними. Он в сторонке под кочкой сидел, я его не видел. Так в него одна дробинка попала. Случайно. Поверишь?

А почему бы не поверить?!

Если ты охотник

Некоторые считают, что в век эмансипации единственной привилегией настоящего мужчины осталась охота. Это мнение бытует в основном среди тех, кто не имеет ни малейшего понятия ни об охоте, ни о том, какое место в жизни охотника-любителя занимает женщина. Именно охотника – любителя потому что профессионал за свою работу получает деньги, а для большинства женщин совершенно безразлично, где работает ее супруг – лишь бы зарплату домой приносил.

Но попробуйте вы, целый день просидевший в душной конторе, когда за окном золотая осень, и вам говорят, мол, Иван Иванович, на Краснореченских болотах весь патронташ распулял по бекасишкам! – отпроситься на вечерку в тот день, когда ваша супруга решила обсудить с соседкой новый фасон платья или затеяла небольшую уборку… А кто мусор вынесет? А кто у ребенка уроки проверит?!

Нет, что ни говорите, а женщина в жизни охотника такой же важный компонент как, скажем, ружье, или разрешение на право охоты. И неизвестно еще кто старше, потому что женщина контролирует каждый ваш шаг, начиная с того момента, как вы отложили первый рубль на покупку двустволки, и кончая последним днем охотничьего сезона. Потому и возник вопрос: когда лучше всего становиться охотником, до женитьбы или после? – Один мой приятель купил ружье на второй день после свадьбы, и молодая жена посмотрела на покупку сквозь пальцы, очевидно считая ее чем – то вроде подарка, который принято дарить в таких случаях. Она не знала еще, что осень это не только пора свадеб, но и начало охотничьего сезона. И когда молодой супруг стал почти каждый вечер, а в выходные ни еще с утра исчезать куда-то, то вопрос был поставлен ребром: или я, или охота! Так что если хочешь быть охотником, то нужно в первую очередь покупать ружье, а потом уже жениться. Чтоб будущая половина заранее знала, на что идет…

Охотник без собаки, что человек без души, – так говорил дед Пичка. – Охота должна доставлять удовольствие, а если подстрелишь, скажем, утёшку, а потом не найдешь. Зачем тогда стрелять, спрашивается? Или подранка упустишь… Лис кормить? Пускай мышей ловят… Одна досада от такой охоты, одно недоразумение!

Я целиком согласен с мнением моего приятеля. Охотник без собаки – одна серость. И каждый нормальный охотник стремится заиметь себе четвероногого помощника, и если не имеет его, то только по ряду объективных причин, среди которых женщина – опять женщина! – занимает первостепенное положение. Она прямо выходит из себя, когда большое, лохматое, четвероногое существо вторгается в ее владения. Какую-то паршивую малявку, чуть больше рукавицы, от которой кроме визга и обгрызанных тапочек ничего не дождешься, она готова на руках носить, а вот для благородного охотничьего пса, а квартире места не находится! Дед Пичка по этому поводу как-то заметил, – что охотничья собака и женщина – друзья мужчины. И именно поэтому, ревнуя к нему, они терпеть не могут друг друга. Когда мне будет семьдесят, я, возможно, тоже стану ярым проповедником этой теории, но стать ее последователем в сорок – значит обречь себя на вечное одиночество…

Один мой приятель мечтал купить взамен одностволки – двустволку. Причем, не какую-нибудь, а именно двадцатого калибра. Одностволка была старенькой, оставшейся еще от холостяцкой жизни и, как говорится, отслужившей свое. Приятель собирался повесить ее на ковер как реликвию. Жена приятеля, женщина в общем-то положительная, смотрела на увлечение мужа сквозь пальцы, но как только зашел разговор о новом ружье – стала дыбом. Уж как мы ни уговаривали ее! Наконец, додумались взять ее с собой на охоту, чтоб она на месте, так сказать, в полевых условиях смогла оценить все прелести нашего увлечения. И что вы думаете? Приятель так и остался с одностволкой, а новенькую двадцатку она купила себе. И стали мы охотиться втроем! Я как-нибудь еще расскажу об этой жуткой истории.

Случай этот в охотничьей практике довольно редкий, но свидетельствует о том, что в век эмансипации женщины уже пытаются освоить даже ту область деятельности человека, где мы, мужчины, чувствовали себя единоличными лидерами. Но я думаю, что довести это дело до конца им не удастся. Не та сфера, голос крови не тот…

Женщины пускай сидят дома. Они для того и созданы; чтобы печь пироги и встречать нас потом, уставших и заляпанных грязью, ласковыми словами: – Где тебя черти носили?! В такую погоду все нормальные люди дома сидят!

Мы не обидимся. Мы знаем, что говоря так, они лишь беспокоятся о нашем здоровье.

Старики

День выдался какой-то неустроенный, бесхребетно-осклизлый, как земляной червь. Вроде бы мир оставался таким же обыденным, как вчера, но сегодня и солнце жгло, точно сквозь пленку – мертвяще, и листва на деревьях – еще зеленая – казалась жестяной, не живой, и даже привычный гомон людской на улице слышался как бы из-под пола – потусторонне.

Старуха возилась на кухне, гремела чем-то, бубнила непонятное. В открытую дверь с огорода запах земли перекопанной – сладкий, щемящий и еще ботвы картофельной – кисловатый, неуловимый. Пора бы уже сгрести мусор с гряд да поджечь, чтоб поплыл дымок терпкий, волнующий – не хочется. Руки не лежат.

– Тягостно чего-то… На охоту податься, что ли?

И засобирался. А старуха – откуда только слова берутся! – понесла:

– Когда она тока надоест! Это ж надо – ноги бить! А делов сколь… Совсем рехнулся! Хучь нижнее смени, а то загнешься где – срамота ж одна!

– И только когда он уже подходил к калитке, смилостивилась:

Ты это… Может, уточку стрельнешь или чего… Лапшичкой разговеемся, – и махнула. Вернувшись в дом, несуетно вымыла две тарелки – всей-то посуды! – отыскала в узлах старые дедовы носки, стала разглядывать на свет. «Эт же, старый черт, – думала незлобиво, – за одну зиму носки ухайдокал. А носки ж новые, тока в прошлом году вязаные. И уселась ближе к свету распускать да сматывать в клубок обветшалую пряжу: авось снова на носки наберется…