Рассказы
Шрифт:
– Ты смотри, у нас солнышко светит, а там затянуло. Небось, дождик уже моросит…
– Какой там дождик, – рассмеялся я. – Это копоть.
– Как так? – встрепенулся дед. – Какая копоть?
– Обыкновенная. Смог называется.
Старик несколько мгновений растерянно смотрел на меня, потом на долину и, наконец, сказал:
– Ну и ну… А я ить думал, что только в Англии… Куда ж наши смотрят?!
Я не стал объяснять всю сложность этой мировой проблемы, но следствием нашего разговора явилось то, что старик купил себе дамский – чтоб удобнее было садиться – велосипед и некоторое время размышлял над вопросом перевода всей существующей техники на педальную
Вскоре мы катили по мягкой проселочной дороге вдоль Большого Чуйского канала, и дед Пичка настойчиво гнул свою линию:
– Видишь, – говорил он, – травка как зазеленела… Это после дождичка. И жаворонок ишь как заливается… Радуется, значит. А пролетели бы мы здесь на твоей трещетке и ничего бы не заметили. То-та…
Ехал он медленно. Крутанув два-три раза педалями, он катился по инерции почти до полной остановки и если все-таки останавливался, то, оттолкнувшись ногой, снова делал два-три оборота и снова катился. Такая езда вывела бы из терпения кого угодно, но я как-то втянулся в этот ленивый ритм и уже не злился. В небе светило солнышко, зеленела травка, и мир казался веселым и беззаботным, как детская песенка…
На берегу канала росло одинокое дерево. Не сговариваясь, мы повернули к нему. Но место это, такое привлекательное издали, на самом деле оказалось захламленным обрывками бумаг, битым стеклом и прочей дрянью. Старик даже сплюнул в сердцах:
– Вот люди!
Я предложил отправиться к небольшому болотцу, которое находилось поблизости: отдыхать на берегу пусть даже небольшого водоёмчика приятнее, чем среди битых бутылок. Но старик уперся:
– Нечего там делать, – сказал. – Да и пересохло оно, – точно тебе говорю.
Меня это сообщение насторожило. Не более недели назад я там был и ничего подозрительного не заметил. Значит, старик или врал напропалую, или знал что-то такое, что скрывал даже от меня.
Я стал настаивать, и дед Пичка махнул рукой:
– Ладно, поехали. Только не понравится тебе там…
И мы отправились. У меня было нехорошее предчувствие. Мне почему-то казалось, что за истекшую неделю туда пригнали бульдозер, он прошелся пару раз острым ножом и слизнул болотце. А старик, наверное, уже знал это и не хотел меня расстраивать. И поэтому отговаривал.
Но болотце к великой моей радости, еще жило. Все так же проходили неподалеку два арыка, которые во время поливов нет-нет да и вливали в него ложку – другую воды; все также по обочинам арыков рос мелкий и редкий камыш. В прошлом году сюда понаехало людей с косами, серпами – год выдался сухой, обкосили кое-как арыки, сгребли траву в копешки, и остались копешки в поле до весны – гнить…
– Ну, что слышал, Макарыч, выкладывай, – потребовал я.
– О чем ты? – удивился старик.
– Да насчет болотца… Засыпать собираются, что ли?
– Не знаю… А что?
– А чего же тогда ерепенился, ехать сюда не хотел?!
– Не хотел, да и все! Что, я права такого не имею? – возмутился дед Пичка.
Я смолчал. Действительно, что это взбрело мне в голову подозревать приятеля неизвестно в чем. Но червь сомнения, который вырастило мое воображение, уже точил душу. Я промерил шагами площадь лужицы, камышинкой измерил глубину – ямка, да и только! Нет, не станут ради нее гнать бульдозер! Еще поживет она на радость пескарям и босоногим удильщикам! Да и мы, охотники, будем наведываться сюда во время осенних перелетов. И успокоился…
Мы
расположилась на пригорке, разложив на газетном листе захваченные из дому припасы. Дед Пичка снял рубаху, подставил горячему солнцу молочно-белую спину.– Сгоришь, Макарыч…
– Ничего…
Я тоже последовал его примеру. Мягкая шелковистая трава приятно холодила. Тело, как разряженный аккумулятор, жадно тянуло из земли необходимую энергию. Мы болтали о всякой всячине, вспоминали прошлогодний сезон, строили прогнозы на новый. Потом мне вздумалось развести костерок, чтоб побаловать дымком обоняние и поджарить на камышинке кусочки колбасы. Старик вначале было согласился, но потом заявил, что колбасу жарить незачем, а лучше съездить домой, привезти пару удочек, поймать десяток пескаришек, и вот тогда уж костер будет в самый раз! Ехать за удочками, конечно, нужно было мне, и я стал отнекиваться. В конце концов, мы договорились, что на этот раз обойдемся колбасой, а на следующий раз обязательно захватим удочки и уж тогда попируем! Я отправился вдоль арыка собирать сухой камыш.
– Ты на другом арыке собирай, там больше, – крикнул вдогонку старик.
– Много ли нам надо… – отмахнулся я.
– Сказал не ходи туда, значит, не ходи! – привстал с земли дед Пичка.
– Чего это ты, Макарыч… – и тут я вспомнил, с какой неохотой он ехал сюда. В чем дело?! Желая поскорее узнать это, я отправился к деду напрямик. Он даже вскочил в крайнем возбуждении и замахал руками:
– Ну, куда ты прешься?! Куда?! Обойти не можешь?!
Я послушно свернул, подошел к привалу и лег на землю. Помолчав, спросил:
– Ну?!
Старик, тоже помолчав, ответил: – Гнездо… Только – тс-с-с!
– Жаворонка, что ли?
– Нет. Чирок…
– Так-а-ак… – Это было первое утиное гнездо, которое за последние десять лет мне удалось встретить в нашей местности. Причем, где – в двадцати метрах от проселочной дороги, неподалеку от водоёмчика, который не то шагами мерить – переплюнуть можно!
– …Посмотрим?
– Не… парит уже. Вон под той копешкой, – и старик указал пальцем. Я вздохнул:
– Не высидит. Через неделю начнут клевер косить, народу будет как на базаре. Обязательно кто-нибудь…
– А что делать?
– Не знаю. Придется наших ребят предупредить. Чтоб зря не шаталась.
Старик промолчал – ему очень не хотелось, чтоб о гнезде знал еще кто-то. Но другого выхода не было.
Я продолжал свою мысль:
– Да пускай и присматривают на всякий случай.
– Во-во! Пускай дежурят! А то мне одному никак не углядеть!..
Вскоре глаза у старика загорелись, и теперь, когда его тайна без пяти минут становилась достоянием гласности, выдвинул еще одну идею.
– Это ты хорошо придумал насчет дежурства, – сказал он. – Но, – он поднял прокуренный палец, – я, наверное, еще лучше перепридумал! Ты вот возьми да не поленись, а напиши хорошими красками на досточке вроде лозунга. Так, мол, и так, здесь чируха высиживает потомство, а потому просим не беспокоить и беречь нашу любимую природу…
Дед Пичка много еще говорил, что следовало бы написать, но я разочаровал его:
– Не буду писать.
– Как, так?! Кто тебе дал такое право?!
– Никто. Напишу, и каждый, кто прочтет, полезет искать гнездо. Ты что, людей не знаешь?
Дед Пичка долго раздумывал и согласился:
– Это верно. Любопытство – это ж такая распроклятая привычка, что…
Я не стал доказывать явную ошибочность его теории, но в данном случае праздное любопытство действительно ничего хорошего не сулило.