Расследователь. Предложение крымского премьера

– Браво, Андрей Викторович, - сказал Милашка.
– Чувствуется рука романиста: тайны, ревность-ненависть, внезапные загогулины судьбы... Вы правы криминальная практика выдает иногда такие сюжетцы, что куда там Бальзаку! Но мы реалисты, Андрей Викторович. Мы, как положено, набросаем десяток версий. Среди них будет и бытовая и даже хулиганство... Но здравый смысл, опыт и практика подталкивают к элементарному выводу: стреляли в вас. В купе фуникулера вас было трое: студентка восемнадцати лет, пожилая и безобидная преподаватель универа и вы, журналист-расследователь, занимающийся весьма неординарным делом. Кто первый должен попасть на прицел? Угадайте с трех раз.

Андрей пожал плечами. Было совершенно очевидно, что Милашка прав. Рассуждения о том, что, в принципе, любой человек (в нашем случае: пассажир фуникулера) может быть объектом посягательства, имеют, конечно, право на жизнь... Но в данной, конкретной ситуации, Обнорский был фигурой номер один, дураку понятно.

– Андрей Викторович, - сказал Полковник, - давайте начистоту: стреляли в вас. Только в вас. Со слов кассирши на нижней станции фуникулера, вы были возбуждены, возможно - напуганы. У вас была поцарапана щека и порвана куртка... А я, глядя на вас, добавлю - брюки испачканы землей.

– Ну и что?
– спросил Андрей.
– Я упал. Было скользко, и я упал.

Полковник посмотрел на милицейского следака, сказал:

– Выйди, майор, покури в коридоре... У нас тут разговор такой... неинтересный.

Следак поспешно встал и вышел. Даже сейф не запер. Полковник сел в его удобное, вращающееся кресло.

– Давайте начистоту, Андрей Викторович... Это в вас стреляли. Это вас преследовали... Я могу предположить, что в районе Почтовой площади у вас была какая-то встреча. Конфликтная встреча. Об этом свидетельствует ваш внешний вид... Но на площади вам удалось от своих... э-э... собеседников уйти. Их, однако, такой расклад не устроил, и они решились на крайнюю меру - на стрельбу. Я думаю, что они сделали это сгоряча, в азарте преследования ("А вот тут, подумал Обнорский, - ты заблуждаешься, Полковник. Хрен там сгоряча".) и без желания убить.

– Любопытная версия, Игорь Кириллович, - сказал Андрей.
– Она ведь ни на чем не основана, кроме ваших предположений, верно?

Вообще-то, Андрей не был уверен, что поступает правильно. Возможно, было бы лучше рассказать о звонке Николая, о засаде, о преследователях-загонщиках, о двух орлах из "Макдоналдса"... У СБУ (а то, что с ним беседуют сотрудники именно этой организации, сомнений не вызывало) огромные оперативные возможности. У них - "Фронт", агентура и прочее. Вполне вероятно, что они смогут в считанные часы выйти на исполнителей, а то и на заказчиков акции... Андрей не был уверен, что поступает правильно. Но он не знал, на чьей стороне "играет" СБУ, и решил не форсировать события.

Полковник кивнул:

– Пока у меня нет фактов, но в районе Почтовой площади уже вовсю работают оперативники... Глядишь, что-то и всплывет.

– Я тоже очень хочу, чтобы ваши опера нашли исполнителей этой мерзкой затеи... А почему вы сказали, что у стрелка не было желания убивать?

Ответил Милашка:

– Обе пули попали в потолок вагона, Андрей Викторович. Стрелок сознательно стрелял так, чтобы никого не зацепить.

– - Так ведь он стрелял из обреза. Очень, знаете ли, неприцельное оружие, - возразил Андрей.

Внутренне он был согласен с эсбэушником: стреляли над головами. Причем с хорошим запасом - даже если бы пассажиры фуникулера стояли, а не сидели, им ничего всерьез не угрожало. За исключением осколков стекла и шока. Что и произошло.

– Да, - согласился Милашка, - обрез не для снайперской стрельбы. Но с дистанции пять метров промахнуться все-таки весьма затруднительно... Впрочем мы не настаиваем на нашей версии. Какое задание было у стрелка, мы узнаем только тогда, когда доберемся до него. А вот в том, что стреляли из-за вас, мы убеждены. И, вероятно, сумеем это доказать.

Некоторое время все молчали. Затем Полковник спросил:

– Вы ничего не хотите сказать, Андрей Викторович?

– Мне нечего добавить к тому, что я сказал...

– А вы не боитесь, что история может повториться?

– Не думаю.

– А нам представляется, что она может иметь продолжение. Гораздо более трагическое, чем сегодня... Если бы вы поделились с нами информацией, мы бы смогли вам помочь.

Обнорский внимательно посмотрел на Полковника: что это - предложение сотрудничества? Неуклюжая вербовка? Полковник тоже внимательно смотрел на Андрея.

– Это любопытная мысль, - сказал Обнорский нейтрально. Голова болела, он чувствовал невероятную усталость.

* * *

Из отделения милиции он ушел в начале двенадцатого. Ментовский следак тщательно опросил его по факту стрельбы, заполнил протокол допроса свидетеля. Оба эсбэушника присутствовали при этом, но вели себя пассивно, лишь изредка задавая некие уточняющие вопросы. Андрей стойко придерживался своей версии, совсем как Семен Семеныч Горбунков ("шел, упал, очнулся - гипс")... Все - и мент, и эсбэушникй - понимали, что он лжет, но никаких эмоций не проявляли.

Эсбэушникй же вызвались подвезти Андрея до дома. Сперва он хотел отказаться, но, подумав, согласился. Эта маленькая услуга ни к чему его не обязывала. Нога успокоилась, но голова болела. Он согласился с предложением Полковника, и эсбэушная "Волга" за пять минут домчала его домой.

– Вы, - сказал Полковник, прощаясь, - подумайте о моем предложении, Андрей Викторович.

– Обязательно. Вы мне номера телефонов своих оставьте, Игорь Кириллович, - ответил Андрей.

Он надеялся получить визитку, где будет указана должность Полковника. Но Игорь Кириллович написал свои телефоны - домашний, рабочий, мобильный, - на листочке, вырванном из блокнота.

* * *

– Мы тут чуть с ума не сошли, - сказал Повзло.
– Мы звоним тебе, начиная с половины девятого, каждые три минуты... Почему ты не отвечал? Что происходит?

– Погоди, Коля, - произнес Обнорский. Не раздеваясь, он опустился на табуретку в кухне.
– Погоди, дай оклемаюсь маленько... Смудаковал я, ребята. Есть такое дело.

– Да что случилось? На тебе лица нет... куртка порвана...

Андрей достал из кармана таблетку, вылущил одну из блестящей фольги, жестом попросил воды. Родион налил ему стакан минералки... Андрей запил таблетку. Родя и Коля сидели напротив него с напряженными лицами. Они ждали объяснений, но тактично давали Обнорскому возможность оклематься. Андрей ценил их такт. Он понимал, что ребята встревожены. Ведь с момента контрольного звонка, который он обязан был сделать, но не сделал, прошло больше двух часов. С сотрудниками "Золотой пули" уже не раз случались... как бы это помягче?.. нештатные ситуации. Иногда очень серьезные. В Агентстве была выработана практика: отправляясь на задание, которое может иметь "последствия", сотрудник обязательно ставил об этом в известность руководство и обязательно отзванивался через загодя оговоренное время. Эти нехитрые меры иногда позволяли избегать неприятностей... Андрей в контрольное время не отзвонился, и теперь ему было неудобно перед подчиненными.

– Может, чайку?
– спросил Коля.

– Конечно, - сказал Андрей. Он бодро улыбнулся и закричал: - Я пошел в туалет!

...Он умыл лицо и присел на край ванны. Закурил. Глядя на себя в зеркало, подумал, что обязан извиниться перед ребятами и еще раз напомнить о праве выбора - присяги они не давали и рисковать жизнью не обязаны. Игра, которая шла до сих пор в обычных, в общем-то, рамках, пошла на грани фола, и не исключено, что может перейти эту грань.

Из ванной Обнорский вышел, когда таблетка уже начала действовать и голову отпустило. Чайник вскипел, вкусно пахло лимоном, в кухне царил домашний уют, и почти не верилось, что всего три часа назад он уходил от погони... от погони в центре Киева. Но все-таки это было: темная, заснеженная лестница, спускающаяся к Днепру... загонщики за спиной... ледяной ветер... блеск битого стекла в прическе университетской дамы... "беседа" с Полковником и Милашкой.