Рассуждизмы и пароксизмы

Не буду сочинять – Стругацкими отмечено: – Пишите либо о том, что знаете хорошо, либо о том, что не знает никто (хотя некоторые авторы рекомендуют читателю дописывать за них). Случайность ли это, как в «Элегии Маснэ» и «Вечной любви», повезло ли приятелю и преуспел ли он также? Не знаю – говорю честно, но откровенно. Но речитатив перескажу, как помню.

(Да, ремарка к жалобе барышни.

Может быть, она угодила под неправильную «телегу»? И попала в такие же «мемуары про это»?).

«Речитатив».

«Итак, о первой любви (бывает же не только «вечная», но и «первая» – не так ли?).

Дело было в поезде. (Ремарка: надо заметить, что в поездах люди хотят быть лучше, интереснее, чем они бывают в обычной, статичной жизни, и приятель – не исключение).

Случай этот – почти по Тэффи. Моя попутчица, милая и общительная, кокетливо спросила через некоторое время после знакомства:

– Как была у вас первая любовь?

– Да уж, была, и не одна – мечтательно признался приятель.

– Ну, надо же! Расскажите хоть один случай.

– Один? Их столько, что затрудняюсь.

– И все первые?

– Натурально. Любви не первой не бывает. Ну вот, например, могу вам рассказать одно маленькое, но без продолжения приключение. Дело было, конечно, давно. О тех, которые были недавно, джентльмены не рассказывают (хотя Пушкин даже написал, что у него было в стогу с "чудным мгновеньем"). Так вот, случилось это году так… в общем, случилось.

Дверь из групповой комнаты, если её открыть, а открывалась она наружу, в небольшой холл, образовывала с перпендикулярными стенами замкнутый треугольник, некое подобие алькова, где я и разместился кое-как со своей возлюбленной. Свои трусики девочка предусмотрительно сняла (возможно априори или раньше меня была наслышана о сентенции под телегой в «Петре Первом» Толстого), а может и вообще не надевала (в предчувствии моды танцплощадок семидесятых годов).

Я приподнял край платья или Мальвина это сделала сама, повернувшись ко мне спиной, – это у меня не отчётливо. Но как сейчас помню: присев, я прикусил её левую бело-розовую полусферу юго-восточной части спины (это то место, что расположено ниже т. н. «талии»). Не уверен – было ли это проявлением моего любовного пыла в настоящем или женоненавистничества – в отдалённом будущем, но то, что пушкинская болтливость моей Дульсинеи повлияла на последнее – можно предположить с некоторой долей вероятности. Дальнейшее продвижение наше по пути любви у меня как-то не запечатлелось.

Нечего говорить, что девица была счастлива вниманием к прелести нижней части её туловища, и потому не замедлила похвастаться своей радостью с воспитательницей нашей группы (забыл сказать, что «это всё происходило в городском саду», как пела Анна Герман своим ангельским голоском).

Воспитательница же в течение всего дня с изумлением посматривала на меня (ведь «в СССР секса нет») или с сожалением, или с негодованием и с завистью – на мою Лолиту, но ничего не говорила до прихода за мной моей мамы. Они пошептались тет-а-тет, после чего мне была прочитана примерно получасовая лекция – не запомнил содержания, но – с явным оттенком аморальности моего "подвига".

Дома меня не побили, что явилось случаем из ряда вон выходящим, т. к. и за меньшие преступления против нравственности мама меня регулярно воспитывала физически – в основном посредством юго-восточной части моей спины, но одним элементом организма «воспитание» не ограничивалось, доставалось и другим.

Например, будучи отправленным с бидоном под молоко в магазин, положил деньги, полученные из семейного бюджета, на дно этого бидона, чтобы не потерять. Потом что было…

А ещё моя судьба похожа – мне кажется – на сюжет в «Факультете патологии». Который грустно заканчивается: «первая любовь» там – Наташа – укатила во Францию.

К концу рассказа моего варианта «образа первой любви» заказчица уже украдкой позёвывала.

А местное радио своими четырьмя октавами напомнило об экономии энергоресурсов: – Гасите свечи.

– Пора в горизонтальное положение, но порознь? – безнадёжно подумалось мне.

Наташа, будто услышала, молча кивнула, а я вышел в коридор, чтобы дать ей возможность переодеться ко сну.

Таким образом, и в детском саду (что естественно), и в поезде (что может – не очень) мой "образ первой любви" оказался виртуальным. Если в «Факультете патологии» барышня уехала во Францию, то в моём случае она ехала со мной, в одном купе, но будто в другом от моего направлении.

Спокойной ночи, господа.

Да будет мир вам и покой. Усните с богом».

Библиография..

1. «О вечной любви».

2. «Элегия Массне».

3. «Возмездие».

4. «На берегах Сены».

5. «Пра-а-айдёт».

6. "Красная звезда", "Аэлита".

7. "Нежность".

Поцелуи быстро забываются…

Поговорим о странностях любви(Другого я не мыслю разговора)…(А. С. Пушкин. «Гаврилиада»).

Обняв, он почувствовал прохладу её тела сквозь лён летнего платья. Левая ладонь легла на округлость бедра, а правая – споткнулась о короткий ряд крючков лифчика (которые он так и не научился расстёгивать). Она скосила к переносице на него глаза (такие же карие, как у его Джеммы – средне-азиатской овчарки) с немым вопросом… Он ткнулся губами к её уху. Запах незнакомых духов качнул, как проглоченная накануне рюмка сухого мартини.

В плацкартном купе они стояли одни. Он провожал её домой, в Москву, к мужу.

Слегка отстранившись, повернул её к вагонному окну:

– Смотри…

На стене тульского вокзала была закреплена на уровне их окна мраморная доска с полустёртой надписью «золотыми» буквами:

– На этом вокзале неоднократно бывал Л. Н. Толстой. В 1879 году он встречал здесь И. С. Тургенева.

– А вот когда я умру – сказал задумчиво он – под этой доской не будет другой с надписью: такого-то числа, месяца, года, я провожал тебя в Москву.

Она хмыкнула невразумительно.

Прошла проводница, вещая на ходу металлическим голосом:

– Граждане провожающие, просьба освободить вагон, поезд отправляется. Отъезжающие, проверьте – не остались ли ваши билеты у провожающих?

Он провёл рукой сверху вниз, задержавшись на её груди и внизу живота.

– Не там «проверяешь» – сказала она – и проверять надо мне, а не тебе. Я же – «отъезжающие».

– Да… это… как-то не подумал…

Потом он шёл за удаляющимся от него вагоном, наивно пытаясь увидеть её лицо у окна…

* * *

Она сидела в своей московской квартире на диване в шёлковом китайском халате, лениво откинувшись на подушки и позёвывая после почти бессонной ночи. Прихлёбывая кофе с шартрезом, также лениво подумала: поцеловала она его на прощанье или нет?