Рассвет Эдема

Он замолчал. У меня внутри все сжалось, сердце колотилось в груди, ожидая его следующих слов. Я хотела услышать их. Мне необходимо было их услышать.

— Потому что ты…?

Бен сгорбился, тяжело вздохнув. Потянувшись вперед, он сместился с дивана, но не поднялся, а встал на колени передо мной. Его мозолистые руки взяли мои и сжали их нежными пальцами, пока его великолепные проникновенные темные глаза поднялись, чтобы встретиться с моими.

— Потому что я люблю тебя, — прошептал он, и мое сердце готово было разорваться в груди. — Я совершенно точно и безвозвратно влюблен в тебя, с той самой первой ночи в твоей клинике, когда ты сказала мне, что ты выжила. Ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо знал, и совершенно искренне я могу заявить, что если бы не ты, меня бы здесь не было. Ты вытащила меня из мрака, и я всю жизнь буду благодарен тебе за это. И, честно, я не знаю, что сделаю, если ты уйдешь, — он сжал мои руки, он смотрел на меня, не отводя глаз. — Я люблю тебя, Кайли, — прошептал он: — останься со мной. До конца.

Мои глаза увлажнились. Скользнув вперед, я обняла его голову своими руками и неистово поцеловала, чувствуя, как его руки притягивают меня ближе. Я запустила пальцы в его волосы и прижалась к нему, и на какое-то мгновение все — бешеные, Самсон, смерть, окружающая нас со всех сторон — все растворилось, и единственное, что действительно было важно — это мужчина в моих объятиях. И пусть мир гибнет, мое убежище здесь. Мой собственный уголок Эдема.

— Бен?

Тихий, нерешительный голос вынудил нас отстраниться друг от друга, мы обернулись, чтобы увидеть Рейчел, стоящую в дверном проеме, она смотрела на нас с мерцающая свечой в руке. Она не ухмылялась и не хмурилась; у нее были широко распахнутые глаза, полные слез, а свободной рукой она нервно теребила свою рубашку.

— Рейчел, милая, — Бен отпустил меня и пересек комнату, опустившись перед ней на колени, чтобы его лицо было приблизительно на одном уровне с ее: — ты должна быть внизу с мамой и тетей Сарой, и с остальными, — сказал он, передвинувшись так, чтобы оказаться между ней и Самсоном, лежащим на кровати. — Возвращайся в подвал, сейчас же.

— Я не могу, — всхлипнув, ответил ребенок, покусывая губу. — Я не могу найти Дэви.

— Дэви? Твоего козленка?

Она кивнула.

— Мне кажется, что он ускользнул, когда я поднималась наверх, чтобы воспользоваться ванной.

Бен нахмурился.

— Возвращайся к маме, — сказал он ей, и губы девочки задрожали. Он пригладил ее волосы и нежно обнял напоследок. — Я найду его и верну тебе обратно, договорились?

Она всхлипнула и кивнула. Повернувшись, она тихо направилась по коридору, а мы прислушивались до тех пор, пока скрип двери в подвале эхом не раздался в тишине. Лицо Бена искривилось в гримасе.

— Не хочешь отправиться на поиски козленка со мной?

Тихий щелчок донесся из кухни прежде, чем я успела ответить. Мы с Беном перекинулись взглядом и тихо поспешили в гостиную.

Рассвет был не за горами. Вместо полнейшей темноты, сквозь щели в досках на окнах в комнату проникал сероватый свет, и в воздухе как бы повисло спокойствие приближающегося рассвета. Мы все еще слышали бешеных, постоянно снующих снаружи, периодических проходящих мимо окон, от их передвижений периодически поскрипывало крыльцо. Бен менял караульных на протяжении всей ночи, и последняя смена расположилась в тени за дверными проемами, у кого-то в руках было оружие, у кого-то оно лежало рядом с ними на полу. Снаружи было светлее, мрак сменялся предрассветными сумерками. Мы были почти вне опасности, но нам по-прежнему необходимо было быть очень, очень осторожными.

И внезапно я увидела детеныша, в темноте мелькнул белый отблеск, он направлялся из кухни в гостиную. У меня застыло все в груди. Бен поспешил вперед, но прежде чем он успел что-либо сделать, испуганный детеныш прошел мимо одного из мужчин, который инстинктивно потянулся и схватил его. Козленок издал жалобное блеяние, и лицо бешеного прислонилось к окну, безумные белые глаза всматривались внутрь. Оно закричало, запуская свои когти в деревянные доски, сотрясая их, и на крыльце стало собираться все больше и больше монстров. В двери и окна посыпались удары, наполняя дом шумом.

— Всем оставаться спокойными! — приказал Бен, когда все мужчины вскочили на ноги, схватив оружие. — Спускайтесь на нижние этажи и заблокируйте двери. Расположитесь на лестнице и в коридоре, если они проникнут внутрь.

Одна из планок отпала, и лицо бешеного полностью показалось в просвете, белое и пугающее. Оно визгливо закричало, дробовик Бена громко выстрелил, темная комната осветилась от вспышки выстрела. Голова бешеного взорвалась, разбрызгав повсюду облако крови, и бешеный упал, а его место сразу заняло несколько других. Еще больше деревянных досок было оторвано, и Бен развернулся к мужчинам:

— Двигайтесь! Быстрее!

Когда они встали и направились вниз, Бен бросил на меня тяжелый испуганный взгляд.

— Ты тоже, Кайли. Отправляйся в безопасную комнату и заблокируй за собой дверь. И ни в коем случае не открывай ее, понятно?

— А как же ты? — выдохнула я, когда он отвернулся. — Куда ты направляешься?

— Мне надо забрать отца.

Бен направился по коридору, и я последовала за ним. Метнувшись в гостевую комнату, я закрыла дверь и оперлась о нее, часто и тяжело дыша, а Бен направился к кровати. Самсон лежал на постели, так же, как и всю эту ночь, его глаза были закрыты. Но сейчас, наблюдая за ним, я почувствовала, как холодок ужаса пронизывает меня. Он был совсем неподвижным. Даже слишком.

— Бен, — предостерегла я его, но было слишком поздно. Он уже схватил руку Самсона, чтобы взвалить его на плечо. Я беспомощно наблюдала, как Бен застыл, уставившись на своего отца, а затем медленно опустил руку обратно на матрас.

— Он умер, — раздался в темноте его приглушенный шепот.

Слезы наполнили мои глаза, больше вызванные болью в голосе Бена, чем мужчиной, лежащим на кровати. Он никогда не сможет теперь помириться с отцом. Хотя Самсон и был жестким, грубым, упрямым и выводящим из себя, но он любил свою семью и по-своему сделал все для их защиты. Возможно, он и не был хорошим человеком, но Бен любил его и старался изо всех сил, чтобы его простили и приняли.

И поэтому то, что я собиралась предложить, выглядело еще ужаснее.

— Бен, — тихо сказала я, ненавидя себя за то, что собиралась сказать. — Мы не можем просто оставить его вот так, — он посмотрел на меня, в его глазах отражалась боль, и я с трудом сглотнула. — Ты должен… убедиться, что он не воскреснет, — прошептала я. — Ты не можешь позволить ему превратиться в одного из них, как Нейтану.

На его лице отразилось понимание, за которым последовал ужас. Я подошла к столику в углу и достала револьвер, который Бен дал мне этой ночью. Ощущая холод металла в руке, я подошла к Бену, остановилась прямо перед ним и протянула ему оружие.

Он опустил остекленевший взгляд на оружие и, прерывисто дыша, проговорил:

— Я не могу этого сделать.

— Можешь, — у меня самой стоял ком в горле, но я проглотила слезы и оружие не опустила, все еще предлагая его Бену. — Он и сам бы этого хотел, Бен. Это необходимо сделать, и это должен быть ты. Давай же, — сказала я, протягивая ему револьвер. — Вот, возьми. И освободи его.

Издав приглушенный всхлип, Бен медленно потянулся и взял оружие из моих рук. Замерев, он поднял пистолет и направил на труп, лежащий на кровати, целясь прямо между глаз. Его трясло, он дрожал как лист, но рука его была твердой.