Рассвет русского царства

На поляне сидела девушка. Молодая, лет девятнадцати. Светлые волосы, заплетённые в косу. Простое платье.

Рядом с ней лежала опрокинутая корзина с грибами.

— Эй, — окликнул я её. — Ты в порядке?

Она обернулась. И было очевидно, что я напугал её. Лес, никого рядом нет. А тут незнакомый мужчина.

— Я тебя знаю, — первым начал говорить я. — Тебя Мила зовут. А я Митрий, сын десятника Григория. Неужели не видела ни разу?

Она присмотрелась ко мне. И поняв, что я не угрожаю ей, начала успокаиваться.

— Видела.

Я медленно подошёл к ней.

— Ну и по какому поводу слёзы льём?

— Я… я заблудилась. — Она всхлипнула. — Шла за грибами, а теперь не знаю, где дорога домой.

— Ну, теперь твоей проблемы нет, — вставая, я протянул ей руку. — Покажу дорогу. Пошли.

Она самостоятельно встала и моей рукой не воспользовалась. Осторожно глядя на меня, вытерла слёзы, после чего начала собирать грибы обратно в корзину.

Мы шли молча минут двадцать. Я впереди, она следом.

— Спасибо, — тихо сказала она, когда мы вышли на знакомую тропу. — Я бы одна не нашла.

— Не за что.

— А сколько тебе зим? — вдруг спросила она.

— Четырнадцать.

Она удивлённо подняла брови.

— Четырнадцать? А выглядишь старше. — на что я пожал плечами. Мила остановилась у окраины леса.

— Ещё раз спасибо, — сказала она. — Если бы не ты, я бы до ночи бродила.

— Рад помочь.

Она улыбнулась. И в этот момент что-то ёкнуло внутри.

— «Красивая».

— Может, зайдёшь? — предложила она. — Отваром на травах напою.

У меня даже мысли не возникло отказываться. Девушка сама звала в гости. Но кое-что нужно было прояснить, хотя, если мне память не отказывала, я уже знал ответ.

— А муж не заревнует?

— Погиб он. Одна я живу, — спокойно ответила она.

Я помнил, что её муж был дружинником и погиб во время набега Ульяс-бека во время последней ночной вылазки. Но всё-таки решил уточнить. Так сказать, на всякий случай. Позже узнал, что детей заделать они не успели, и что замужем Мила пробыла меньше года.

Она много рассказывала о себе, а я внимательно слушал. Два года назад её родители погибли. От них и от мужа осталось неплохое хозяйство, благодаря которому Мила ни в чём не нуждалась и по сей день.

Мы разговаривали. О жизни, о прошлом, о будущем. Мила была доброй и с ней было легко. Была мысль рискнуть… Но моё воспитание из прошлой жизни подсказывало мне, что так нельзя. Да и боялся я спугнуть её.

Однако… сомнения мучали меня не долго.

Мы встретились на следующий день, когда я возвращался с охоты. День был удачным, и я нёс двух зайцев.

— Митрий, с удачной охотой тебя. — остановилась она, когда я проходил мимо.

Немного подумав, я протянул ей зайца. Надо было наводить мосты.

— Это тебе, Мила.

Было видно, что она не ожидала такого подарка. И почему-то стала озираться по сторонам.

— Ты что, хочешь, чтобы про меня слухи нехорошие пошли? — прошипела она.

Но вместо того, чтобы извиниться, я наоборот сделал шаг к ней.

— А ты хочешь, чтобы это были не просто слухи?

ШОК! Она смотрела на меня широко открытыми глазами. И в какой-то момент она хитро посмотрела на меня.

— Ну, ты и наглец! — она игриво посмотрела на меня. И взяла зайца, при этом специально провела кончиками пальцев по моей руке.

Тем же вечером я прибежал к дверям её дома.

Я тихонько постучал в дверь. Заборы были невысокими, и я не хотел, чтоб соседи меня увидели. Стоял я не больше десяти секунд, после чего дверь открылась и меня, схватив за шиворот, втянули внутрь.

— А я всё гадала, придёшь ты или нет.

— Почему? — спросил я. Но она оставила мой вопрос без ответа.

— Проходи. Я суп сварила.

— Спасибо, Мила, но голод у меня другого рода, — она не поняла, что я имел в виду и с недоумением уставилась на меня.

В общем, я подошёл к ней и обнял. Первый поцелуй был неуверенным. Тогда я обнял её крепче, и задействовал язык. Надо было видеть в эту секунду её взгляд. Она ничего подобного не ожидала. Потом мы перешли на лежанку. Руки сами снимали одежду.

И… была ночь, которую я не забуду никогда.

С тех пор я ходил к ней регулярно. Григорий, когда узнал к кому я ухожу по ночам, только усмехнулся. Глафира догадывалась, но помалкивала. А дети думали, что я сплю в мастерской или в карауле.

Мы не афишировали наши отношения. Потому что Мила должна была блюсти траур три года. А мы начали встречаться, когда прошёл только год. Глупое правило на мой взгляд, учитывая, что после двадцати женщинам было сложнее выйти замуж. Тем более во второй раз.

Но нас всё устраивало. Иногда мы уходили в лес, и возвращались под вечер. Гуляли, собирали грибы и ягоды. Я был уже достаточно состоятельным, и мог побаловать Милу. Старался никогда не приходить с пустыми руками, а возвращаясь с Нижнего, привозил ткани и другие мелочи.

Но всё изменилось месяц назад, когда Ратибор вызвал меня к себе.

* * *

Вскоре каким-то неведомым образом о нас узнала Олена. Неделю назад она пришла ко мне на участок, где я строил дом.

Я как раз прибивал последнюю доску крыши, когда услышал её голос.

— Митька! — Я обернулся. Олена стояла у ворот участка, красная от злости. Руки сжаты в кулаки.

— Это правда? — выкрикнула она. — Ты с этой… с этой Милой?!

Я спустился с крыши, вытер руки о штаны.

— Олена…

— Отвечай! Правда?!

На лице ярость, а в глазах стояли слёзы. Ей исполнилось только тринадцать. По идее ребёнок, вот только Олена словно торопилась вырасти. И сейчас выглядела лет на шестнадцать. Более того не совру, сказав, что в свои тринадцать она была первой красавицей нашего селения.

— Правда, — посмотрел я ей в глаза. По большому счёту моя совесть была чиста. Я ничего ей не обещал. Свёл общение к минимуму. И не сделал ничего, чтобы мои действия можно было превратно истолковать.