Рассвет Жатвы

К моему плечу прижимается Луэлла, и я успокаиваюсь. Похоже, благодаря ей мне удастся протянуть эти несколько кошмарных дней. Забота о ней даст мне повод жить дальше, а забота обо мне избавит ее от ужаса смерти в одиночку. Могу лишь надеяться, что мы уйдем из жизни вместе.

– Справляешься, милая? – спрашиваю я.

– Бывало и лучше.

– Просто держимся вместе, ясно?

– Ясно.

Двери фургона распахиваются, меня ослепляет дневной свет. Воздух очень сухой, и я невольно вспоминаю ледяной горный ручей, из которого таскаю воду для Хэтти. Как она справляется без меня? Наверняка завела себе другого мула. Более везучего.

Друзиллу с Плутархом нигде не видно. Миротворцы приказывают нам выйти. Мои старые ботинки выглядят довольно дико на белых плитках мраморного тротуара. Он ведет на обширное пространство, окруженное внушительными зданиями, где стоят люди, которые глазеют на нас и тычут пальцами. Не взрослые, примерно наших лет ребята, одетые в одинаковую форму. Школьники.

Чувствую себя диким зверем, скованным и безголосым, которого притащили сюда из родных гор и выставили на всеобщее обозрение, публике на потеху. Все мы невольно съеживаемся. Мейсили держит голову гордо, но ее щеки пылают от стыда.

– И все же я думаю, что везти их в Академию не стоило, – бормочет один из миротворцев.

– Спорткомплекс пустует почти сорок лет, – напоминает другой. – Почему бы не использовать его хоть как-нибудь?

– Давно пора снести эту развалину, – говорит первый, – чтобы глаза не мозолила.

Фургон уезжает, и мы видим спорткомплекс – полуразрушенное строение со смутными очертаниями, над входом которого крупными золотыми буквами написано: «ЦЕНТР ТРИБУТОВ». Миротворцы открывают потрескавшиеся стеклянные двери, и нас обдает запахами плесени и жидкости для мытья полов.

Мы – последние из прибывших трибутов. Наши соперники сидят по четверо возле секторов с номерами дистриктов. Миротворцы ведут нас к знаку с цифрой двенадцать под свист и улюлюканье. В этом году профи особенно несносны.

Каждый сектор состоит из четырех столов с мягкой обивкой, разделенных хлипкими занавесками. У столов замерли наготове помощники стилистов, одетые в белые халаты и разгрузочные пояса с инструментами для груминга: ножницами, бритвами и прочим.

Миротворцы ведут юношей-трибутов в одну раздевалку, девушек – в другую. Мне не хочется оставлять Луэллу, однако выбора нет. В крайнем случае ее защитит Мейсили. Вид у Мейсили отчаянный – рубцы, недобрый взгляд. Так выглядит тот, кто способен за себя постоять, а она очень даже способна.

У двери в раздевалку ребят выстраивают по номерам дистриктов, так что нам с Вайетом можно не опасаться удара в спину, разве что ждать опасности от мускулистых парней из Дистрикта-11. Мрачная парочка, такое чувство, что им и дела нет, кто стоит рядом.

Внутри нам велят раздеться, что легко сделать ниже пояса, а выше нам мешают наручники. Миротворцы обходят нас и разрезают рубашки ножами. Если кто-нибудь возражает, они смеются и говорят, что одежда все равно отправится в мусоросжигатель. Больно видеть, как они вспарывают мамины аккуратные стежки. Помню, как старательно она раскладывала носовые платки, чтобы каждый дюйм ткани пошел в дело. Теперь рубашка лежит у моих ног, разорванная в клочья.

Миротворец стучит кончиком ножа по моему огниву.

– Твой талисман?

Талисман? И я вспоминаю, что трибутам можно взять с собой на арену один предмет из дома, кроме оружия. Узнай миротворцы, что это такое, мое огниво могли бы счесть несправедливым преимуществом.

– Да, подарок на память, – говорю я.

Миротворец трет металл между пальцами и ворчливо признает:

– Красиво. Позже придется отдать для осмотра.

Я киваю. Даже если они осмотрят подвеску, то вряд ли догадаются, чем она примечательна. Здесь все пользуются спичками и зажигалками, и никому не нужна искра, чтобы разжечь огонь.

Нас ведут в большое открытое помещение с синими плитками на полу и душевыми головками, торчащими из стен. Я вовсе не скромник – много раз купался голышом вместе с Бердоком в озере, но не привык стоять и пристально разглядывать сразу двадцать трех обнаженных парней. Первое время я смотрю на дырку слива в полу, потом понимаю, что лучше места для изучения конкурентов не придумаешь. Полдюжины профи выглядят так, словно половину своего времени позируют скульпторам. Еще у дюжины из нас, возможно, и есть шанс, если нам дадут в руки топор. Оставшиеся полдюжины представляют собой жалкое зрелище: щуплые грудные клетки, ручки и ножки как спички.

Знакомый мне по поезду Панаш расхаживает с важным видом, выставляя свои причиндалы напоказ и в шутку задирая других профи. Он пытается это проделать с юношей из Дистрикта-11 и мигом получает в брюхо. Панаш собирается отомстить, но тут оживают душевые головки, обдавая нас ледяной водой.

Мы мечемся туда-сюда, пытаясь уклониться от струй. Дела идут все хуже: теперь вместо воды на нас брызжет ядовитый мыльный раствор, который вызывает у меня рвотный рефлекс и жжет глаза, словно в них перцу сыпанули. Вновь подают воду, и на этот раз мы из-за нее деремся, чтобы поскорее ополоснуться. Когда душ отключают, я все еще чувствую на себе едкую слизь, покрывающую тело с головы до ног.

Полотенце помогло бы, но вместо этого нас обдают горячим воздухом, который лишь добавляет страданий и запекает слизь в корку – кожа жутко чешется. Как бы мы не ершились, настроение подраться подавлено в зародыше. Мы всего лишь ватага чешущихся, хнычущих ребят, у которых слезятся глаза и волосы слиплись в сосульки. В раздевалке нам выдают по куску крепированной бумаги, чтобы прикрыться, и направляют обратно по своим секторам.

Вижу, как торчат косички Луэллы, словно лозы, прибитые непогодой, и понимаю, что ее тоже пропустили через эту мясорубку. Вероятно, для Мейсили испытание было особенно тягостным из-за рубцов. Нас разводят по столам, приказывают сесть и на этот раз пристегивают наручники к цепям, как у профи.

Ко мне боязливо подходят девушка с пушистыми хвостиками цвета фуксии и парень с металлическими заклепками в виде яблок, вставленными в проколы в щеках. Оба выглядят не старше меня.

– Привет, Хеймитч, мы – твоя команда подготовки, – с придыханием произносит девушка. – Я – Прозерпина, это Вит. Мы здесь для того, чтобы сделать из тебя красавчика!

– Да! Да! – подхватывает Вит. – Опасного красавчика! – Он обнажает зубы и скалится. – Чтобы напугать остальных!

– И привлечь много-много спонсоров! – Голосок Прозерпины падает до шепота. – Конечно, сами тебе посылать мы ничего не сможем, нам запрещено. Зато моя двоюродная бабушка уже пообещала тебя спонсировать! И не только ради того, чтобы помочь мне получить хорошую оценку.

Оценку?!

– Так вы студенты? Учитесь здесь?

– Нет, что ты, мы всего лишь из университета, не из Академии, – поясняет Вит. – Им достались лучшие дистрикты.

– Но ты нам очень нравишься. Ты – милый! – заверяет меня Прозерпина. – В любом случае у нас впереди еще два года, чтобы вырваться вперед.

Итак, моя команда состоит из Друзиллы, которая меня ненавидит, из ментора, который болеет за другого трибута, парочки младшекурсников и…

– Кто у меня стилист?

Их лица вытягиваются, и они обмениваются смущенными взглядами.