Раствор Мэнникона

– Не затрудняйте себя такими деталями, - сказал Мэнникон, которому не хотелось проявлять излишнее любопытство. Он начинал понимать, откуда брались все эти "ланчи", "корветы" и "мерседесы", что стояли возле лаборатории.

– Фирму мы откроем на острове Гернси, - сказал Крокетт.
– Ты и я, ну и еще кое-кто из нужных людей. Меня там хорошо знают, да и язык там английский. Что же касается филиалов, которые будут появляться, для них мы можем использовать мою тетушку в Искье.

– Вы думаете, нам понадобится еще кто-нибудь?
– забеспокоился Мэнникон. За десять минут он уже умудрился усвоить главную заповедь капиталиста: не дробить капитал без надобности.

– Боюсь, что да, - сказал Крокетт, размышляя.
– Нам потребуется первоклассный патолог, чтобы выяснить, каким образом раствор Мэнникона взаимодействует с ядерным материалом тех клеток, к которым он проявляет сродство, и как он проникает сквозь клеточную мембрану. Нам потребуется незаурядный биохимик, а также специалист по изучению воздействия вещества на окружающую среду. Это солидное дело, дружище. Третьесортные здесь не подойдут. Ну и, конечно, потребуется какой-нибудь ангел-хранитель.

– Ангел-хранитель?
– Мэнникон совсем растерялся. Ему было непонятно, при чем здесь религия.

– Денежный мешок, - нетерпеливо пояснил Крокетт.
– Все это обойдется недешево. На первых порах мы можем использовать паульсоновскую лабораторию, но в дальнейшем нам понадобится собственная.

– Конечно, - согласился Мэнникон. Его лексикон обогащался с такой же быстротой, как и кругозор.

– Во-первых, патолог, - сказал Крокетт.
– Нам нужен лучший в стране. Старый добрый Тагека Ки.

Мэнникон кивнул. Тагека Ки был лучшим студентом курса в Киото, а затем лучшим в Беркли. Он ездил на "ягуаре". Мэнникон уже встречался с Тагекой Ки. Один раз. В кино. Тагека Ки спросил: "Это место не занято?" Мэнникон ответил: "Нет". Мэнникон запомнил этот их разговор.

– О'кей. Не стоит терять время. Пойдем разыщем Ки, пока он не уехал домой.
– Крокетт оставил на столе десятидолларовую бумажку. Мэнникон последовал за ним к двери, думая о том, как замечательно быть богатым. Он прошел мимо трех дам у стойки. "В один прекрасный день, - подумалось ему, - и меня будет ждать в баре такая вот штучка". Он даже вздрогнул от столь заманчивой перспективы.

По дороге в лабораторию они купили золотую рыбку для хозяйки аквариума. Они обещали вернуть ей рыбку. Она говорила, что очень привязана к этой рыбке.

– Любопытно, любопытно, - сказал Тагека Ки.

Он пролистал записи Мэнникона и бросил по-восточному непроницаемый взгляд на восемнадцать мышей в холодильнике. Коллеги находились в комнате Мэнникона. Крокетт был уверен, что у них с Тагекой комнаты оснащены "жучками" и каждый вечер Паульсон прослушивает записи разговоров. Подслушивать детергенты и растворители никому в голову не придет, поэтому здесь можно было говорить спокойно - правда, не слишком громко.

– Любопытно, - повторил Тагека. Он говорил на чистейшем английском, с легким техасским акцентом. В Сан-Франциско он финансировал спектакли театра "Но" и был признанным авторитетом по табачной мозаике.
– Расклад следующий. Если будет что раскладывать. Все компаньоны имеют равную долю, плюс у меня дополнительно исключительные права в Гватемале и Коста-Рике.

– Ки!
– запротестовал было Крокетт.

– У меня есть некоторые связи в Карибском бассейне, о которых не следует забывать, - сказал Тагека Ки.

– Соглашайтесь, коллега, или оставим этот разговор.

– О'кей, - сказал Крокетт. К Нобелевской премии Тагека был гораздо ближе, чем Крокетт, и имел фирмы в Панаме, Нигерии и Цюрихе.

Тагека небрежно вытащил из холодильника поднос с мертвыми мышами и золотую рыбку на плоской алюминиевой тарелочке.

– Извините меня, - сказал Мэнникон. Его вдруг осенило.
– Мне не хотелось бы вмешиваться, но мыши - желтые, я имею в виду...
– Он опять вспотел, на этот раз не от удовольствия.
– Я хочу сказать, что до сих пор по крайней мере... этот раствор...
– Позднее он научится произносить "раствор Мэнникона" без запинки, но пока это к нему не пришло.
– Дело в том, - продолжал он, заикаясь, - что до сих пор раствор оказывался ядом только для... гм... организмов, доминирующий пигмент которых... как бы это сказать... можно определить... ну... как желтоватый.

– Что ты хочешь этим сказать, коллега?
– спросил Тагека Ки, техасец и самурай в одном лице.

– Просто я хотел сказать, что, - бормотал Мэнникон, уже сожалея, что затеял этот разговор, - ну, что это связано с некоторым риском. Вы бы хоть резиновые перчатки надели. Следует остерегаться контакта, осмелюсь заметить. Упаси меня бог, если я придаю хоть какое-нибудь значение расовым различиям, но я чувствовал бы себя виноватым, если бы... ну, вы понимаете, что-нибудь случилось из-за...

– Не беспокойтесь о своем маленьком желтом собрате, - спокойно сказал Тагека Ки. И вышел, унося с собой поднос и алюминиевую тарелочку как самые драгоценные трофеи.

– Ну и алчный же тип, - с досадой сказал Крокетт, когда дверь за патологом закрылась.
– Исключительные права на Гватемалу и Коста-Рику. Вот вам и Страна Восходящего Солнца. Так они в свое время и Маньчжурию отхватили.

По дороге Мэнникон задумался. Крокетт и Тагека Ки, располагая теми же данными, что и он, умудрялись делать выводы, которые оставались глубоко спрятанными от него, Мэнникона. "Поэтому, должно быть, они и ездят в "ланчах" и "ягуарах", - подумал он.

Телефон зазвонил в три часа утра. Чтобы поднять трубку, Мэнникону пришлось перегнуться через миссис Мэнникон, отчего она спросонья застонала. Она не любила, когда он прикасался к ней без предупреждения.

– Это Крокетт, - послышалось в трубке.
– Я у Тагеки. Приезжай сюда. Он прокричал адрес.
– Живо.

Мэнникон положил трубку, выкарабкался из кровати и начал одеваться. У него была изжога по милости этого "Алекзандера".

– Ты куда?
– спросила миссис Мэнникон голосом, далеко не таким сладким, как дыня.

– На совещание.

– В три утра?
– Она не открывала глаза, но рот ее определенно шевелился.

– Я не смотрел на часы, - сказал Мэнникон, мысленно повторяя: "О господи, потерпи еще немножко, осталось чуть-чуть".

– Доброй ночи, Ромео, - сказала миссис Мэнникон, так и не открыв глаз.

– Это же был Сэмюэл Крокетт, - оправдывался Мэнникон, натягивая штаны.

– Гомик, - сказала миссис Мэнникон.
– Я так и знала.

– Послушай, Лулу...
– В конце концов Крокетт был его коллегой.