Равновесие

— Нам удалось захватить невесту Несущего хаос, — торопливо прошептал эльф, бросая косые взгляды на остальных, ища поддержки. Но никто даже не смотрел на него, принесшего дурные вести… обреченного.

— И потерять ее, — зло хохотнул Свет.

— Что? — забывшись вскинул эльф взгляд на своего господина и осекся, заметив холодную, презрительную усмешку.

— Бесполезные твари, — тихо сам себе пробормотал Свет, словно теряя к подчиненному интерес. — Скажи мне, темный, — повернулся он к Тограсу, и блеск в безумных глазах тому совсем не понравился. — Эта мелкая шкурка действительно его невеста? На что готов будет ваш Несущий ради нее?

Тограс сглотнул, судорожно размышляя. Не хотелось соврать этому существу, а ведь, скорее всего, так и выйдет. Никто не мог знать точно, что в голове седого безумца.

— Я не могу сказать вам однозначно, — осторожно начал Несущий страх, решив говорить как можно ближе к правде. Даже если это будет признанием его никчемности. — Пока девка жила в замке, он носился с ней, словно харпакс с кладкой. Некоторые даже поплатились жизнью за излишний интерес к ней. Но признавать невестой, насколько мне известно, не спешил. По крайней мере, девок к себе продолжал таскать.

Свет кивнул задумчиво и прикусил губу, вперив невидящий взгляд в колышущиеся лианы украшений.

— Ладно, за девкой я прослежу, — наконец заговорил он. Достаточно громко, но Тограс был уверен, все так же сам с собой. — Ты, — указал Свет на все так же стоящего на коленях эльфа, — еще что-то?

— Да, господин, — было видно, остроухому очень не хочется продолжать этот разговор, но Свет выжидательно молчал, и пришлось говорить дальше: — оставшиеся в Коорхане воины жалуются. Они не могут выходить по ночам, кто-то истребляет стражу, патрулирующую улицы. Местные жители помогать не спешат, а к утру на стенах остаются многозначительные угрозы.

— Император, вы нашли его? — ровно поинтересовался Свет, не глядя на доносчика.

— Н-нет, господин.

Свет пожевал губами и неторопливо, словно огромный змей, поднял руку. Эльф захрипел, согнулся, сжался и наконец рухнул на пол, замерев сломанной игрушкой.

— Мать что-то упустила, создавая вас. Что-то очень важное. Вы вышли слишком тупыми, — неверяще мотая головой, проворчал Свет и резко вскинулся, зло обведя застывших у стен остроухих. — Найти императора. Раз ваше мясо застряло в Коорхане, пусть вырежут хоть весь город, но сломят его сопротивление. Как в остальных городах?

Свет выжидательно сверлил взглядом каждого по очереди.

— Тихо. Остальные города не смеют противиться вашей воле, — осмелился подать голос глава совета.

— Ну, хоть это хорошо. Значит пора двигаться дальше. Пусть войска заходят в Вангор. На могильник пока не выходить, но границу держать крепко и любую темную тварь… не только темную, любую тварь, подобравшуюся к лесу на выстрел, уничтожать. Понятно?

Эльфы разом, словно замороченные одним заклятьем, кивнули и зашелестели, спеша приступить к выполнению поручения.

Тограс рвано вздохнул. Началось.

***

Тьма покинул Этнаю. В последнее время нащупать его в мире было сложно — отец набирался сил. Но в момент, когда его тело соступило с земли, зависнув над морской водой, прикрывающей искры от своих владельцев, Свету удалось его рассмотреть. Отпускать Тьму так далеко он не планировал — Свет хотел уничтожить его, а не дать отсидеться. К счастью, действия отца сами натолкнули на идею.

Свет ощупал свои земли. Усмехнулся. Над Этнаей поползла тонкая сверкающая дымка, невидимая простым смертным. Его щит паразитом присосался к пространству. Растекся белесыми пятнами плесени. Распластался, все быстрее захватывая новые участки возмущенно загудевшей энергии. Накрыл Этнаю, повторяя каждый изгиб земли.

Темные искры, до того беспрепятственно вздымавшиеся над землями Империй, остановились, упершись в преграду. Затрепетали, перетекая с места на место, ощупывая неизвестную помеху. Поползли, выискивая брешь, стараясь пробиться к своему средоточию, покидающему земли.

Свет вернулся к себе. Прислушался к возмущенному миру, наполненному беснующимися потоками энергий. Полюбовался на свои сильные линии, на белесые потоки местных богов, бьющиеся в ловушке Пустоты, и на тонкие, резко искривившиеся, отрезанные от господина, линии темных потоков.

Теперь отец вынужден будет вернуться. Либо погибнуть, навеки растворившись в мальчишке. Без подпитки своими искрами он не сможет накапливать энергию, сможет только тратить.

***

Уже через пару дней находиться в трюме стало невозможно. Все низкое пространство провоняло не только нечистыми телами, но и загноившимися ранами. Лекарь на корабле был и весьма неплохой, но не маг. Легкораненых он быстро вернул в строй. С тяжелыми было хуже. И на третий день первого из них поглотили воды. Сложно приходилось и детям. Особенно тем, что уже не могли есть только материнское молоко, но и привыкнуть к взрослой жизни не успели. Им нужна была нормальная еда, вода, а получали они то же, что и другие. Многим это стоило жизни.

Сауле вместе с еще несколькими женщинами, взялись помогать команде здесь, в трюме: разнести еду и воду, перевязать раны или помочь лекарю, постирать многочисленные пеленки, убрать, чтобы в темном помещении стало хоть чуть-чуть свободнее.

Руки, за эти годы отвыкшие от работы, покрылись трещинами и ранками, но все лучше, чем врастать в поскрипывающий борт не имея понятия, когда придет конец этой пытке.

Берга появлялся в трюме все реже и Сауле не могла его за это судить. Ей же, как и другим пассажирам, выходить из трюма запрещалось. Иногда, когда остальные спали, Сауле тихонько притискивала нос к самым доскам, вместе с запахом дерева и смолы, пытаясь уловить хоть немного чистого воздуха.

Еще настораживал Кахир. Он словно притворялся ребенком. Нехотя включаясь в игры других малышей, выполнял все будто одолжение, поглядывая на детей как-то свысока.

Сауле сходила с ума от всего этого окружающего безумия, от своих горьких и неприятных мыслей. До одури ей хотелось оказаться рядом с мужем, и, втиснув нос ему в складки тяжелой куртки, расплакаться, жалуясь на судьбу. Но Анвара не было, не было и безумного адруга, способного лучше гневливого мужа улавливать изменения ее настроения и вовремя подсказывать тому, что делать, а если Анвара нет, то и самостоятельно успокоить глупую «милашку».

Сауле украдкой утерла вырвавшуюся таки слезу и улыбнулась подозрительно поглядевшему на нее Кахиру.

— Ну и чего ты расклеилась?

Как оказалось, подозрительный взгляд предназначался не ей, а вернувшемуся Берге. Тот ступил осторожно на свое место и присел рядом, с тяжелым вздохом откинувшись на доски борта.

— Я не расклеилась, — возразила Сауле старательно улыбнувшись.

— Ну-ну, — усмехнулся Берга и резко приподнявшись, заглянул ей в глаза. — Не реви. Скоро будем на Айване, и все закончится.