Райская лагуна

Я не могла ответить из-за того, что его хватка перекрыла мне дыхательные пути, но я посмотрела на него с достаточным количеством яда, чтобы он увидел, как чертовски сильно я его ненавижу. Мои пальцы продолжали впиваться в плоть его запястья, и, когда кожаные браслеты, которые он носил, перепутались с моими пальцами, я почувствовала некий комфорт, словно Чейз на мгновение поделился со мной своей силой.

Шону потребовалась еще секунда, чтобы насладиться ощущением того, что я придавлена под ним, прежде чем он внезапно отпрянул назад. Однако мои пальцы все еще были запутаны в браслетах Чейза, поэтому, когда он отдернул руку, они сползли, и я осталась с ними в своей хватке.

— Убери ее с моих гребаных глаз, — рявкнул Шон. — Или я могу просто вскрыть ее, чтобы посмотреть, как красиво она истекает кровью.

Сильные руки подняли меня с кухонного островка, и я с облегчением обнаружила там Трэвиса, который оторвал меня от Шона и повел по дому. Он ничего не сказал, поскольку, казалось, выбрал дверь наугад, прежде чем провести меня через нее и потащить вниз, в гараж.

Я надела браслеты Чейза на свое запястье и, спотыкаясь, спустилась вслед за ним, испытывая слабое чувство победы оттого, что забрала их обратно, даже если мне в очередной раз не удалось сделать ничего, что могло бы по-настоящему навредить гребаному Шону.

Когда мы спускались по лестнице, зажегся свет, и мое бешено колотящееся сердце немного успокоилось, когда мы спустились вниз, подальше от остальных «Мертвых Псов» и их разрушений наверху.

Трэвис отпустил меня, и я обхватила себя руками, стоя рядом с грузовиком Фокса; меня пробрал озноб, пока я стояла там в коротком черном платье, которое дал мне Шон. Материал был влажным от дождя, и меня била дрожь, поэтому я обняла себя за грудь и ругала себя за то, что снова потерпела неудачу.

Кровь продолжала стекать по моей руке из пореза на плече, и я стиснула зубы от боли.

Я не обращала особого внимания на Трэвиса, пока он ходил по гаражу, открывая грузовик Фокса и роясь внутри, засовывая руки под сиденья и проверяя бардачок, прежде чем отступить и указать мне на него.

— Ты не найдешь там никакого оружия, но, возможно, там будет немного теплее, чем стоять на бетонном полу, — предложил он, его голос был низким, а взгляд — полным тайн, которыми, как я поняла, он не собирался со мной делиться.

Я забралась в грузовик, но заколебалась, прежде чем закрыть дверь между нами, глядя на него снизу вверх, когда он убрал свои короткие дреды с лица.

— Почему ты продолжаешь вести себя со мной не как мудак? — Спросила я его, и он тихо фыркнул, взявшись рукой за верхнюю часть дверцы грузовика и взглянул на меня.

— Вещи не всегда такие, какими кажутся, — ответил он, пожав плечами, прежде чем захлопнуть дверь между нами и оставить меня в растерянности внутри грузовика.

Но когда я поерзала на сиденьях, знакомый аромат окутал меня, и я закрыла глаза, вдыхая его и чувствуя боль в груди из-за мужчины, которому он принадлежал. Где сейчас был Фокс? Как он догадался бежать? Был ли он вообще в безопасности? Ведь за ним охотились люди куда хуже Шона Маккензи, и если он попал в руки картеля…

Я зажмурилась и заставила себя отвергнуть эту идею так решительно, как только могла. Я не могла тратить силы на беспокойство о вещах, которые могли произойти, а могли и не произойти. Все, на чем я могла сосредоточиться, — это то, что было прямо здесь, передо мной.

Я снова открыла глаза и наткнулась взглядом на бардачок, который Трэвис оставил открытым после обыска грузовика: в нем лежал белый конверт с моим именем, написанным на лицевой стороне.

У меня перехватило дыхание, когда я узнала почерк Чейза и потянулась, чтобы взять его в руки. Мои пальцы немного дрожали, когда я вскрыла конверт и вытащила письмо, но, когда я прочитала слова внутри него, мое сердце забилось с совершенно новой болью и тоской, потому что я была так разбита из-за этих мальчиков. И каждое слово в этом письме лишь заставляло меня еще больше сокрушаться из-за осознания того, что я разрушила все шансы на то, чтобы они снова были в моей жизни.

Малышка,

Я никогда не думал, что переживу прощание с тобой и один раз, а теперь мне придется сделать это дважды. Надеюсь, слов в этом письме будет достаточно, чтобы сделать наш конец достойным.

Первое, что я должен сказать, — это то, что я должен был сказать тебе тысячу раз. То, что я должен был ответить тебе там, в Кукольном Домике, когда боялся, что у нас не будет еще одного дня на солнце вместе.

Я люблю тебя. Но не так, как ты того заслуживаешь. Моя любовь есть и всегда была эгоистичной, разрушительной и всепоглощающей. Я утонул в ее необъятности и из-за этого превратился в демона. Так что есть кое-что, что мне действительно нужно, чтобы ты сделала для меня. Когда ты прочитаешь это, когда тебе захочется возненавидеть Фокса за то, что он сделал, пожалуйста, найди способ простить его. Все, что Фокс делает, это защищает свою семью. Защищает тебя. Даже когда ему приходится защищать нас друг от друга. Правда в том, что я не могу дать тебе то, что тебе нужно, но Фокс может. Джей-Джей тоже. Может быть, даже Маверик. И я знаю, что ты каким-то образом найдешь способ заставить это сработать для вас всех вместе.

Так что не ищи меня, малышка. И не трать на меня слезы. Я проводил день за днем в темноте, не имея в компании ничего, кроме боли, холода и гребаного Шона, и я торговался с каждой божественной силой во вселенной, чтобы у меня был еще один момент с тобой и моими мальчиками, прежде чем я умру. Но я получил гораздо больше, чем это Роуг. Я неделями был окружен всеми вами. Ты снова была в моих объятиях, я смог заглянуть в глаза, которые владели мной с незапамятных времен, и я смог вспомнить, каково это — любить тебя до того, как я попытался возненавидеть тебя.

Я запечатлел в своей душе каждое мгновение того времени, потому что всегда знал, что оно будет ограниченным, малышка. И это нормально. Потому что даже если я сейчас один, я всегда буду полон. Полон тобой, ими и каждой частичкой света, которую ты подарила мне, когда я задыхался в темноте.

Так что я собираюсь отложить свои сожаления в сторону, потому что что сделано, то сделано, и я устал страдать из-за прошлого. Когда я думаю о тебе, я всегда буду думать о хорошем. И единственное, о чем я прошу тебя, это постараться делать то же самое, когда думаешь обо мне.

Я знаю, что никогда не перестану любить тебя, но я обещаю, что теперь буду любить тебя беззаветно, так, как должен был любить все это время.

Это мое последнее извинение, Роуг.

Я надеюсь, этого достаточно, чтобы залечить раны, которые я тебе нанес.

Эйс.

Я прикусила губу, скомкав письмо в руке, прижав его к сердцу и пытаясь побороть слезы, которые горели в глубине моих глаз от красоты признания, которое я только что прочитала. Мой Эйс, мой бедный, сломленный спаситель сказал мне, что любит меня, и самое душераздирающее в этом то, что было слишком поздно. Для него, для меня, для нас. И единственное, что я действительно могла предложить ему взамен на эту любовь, была смерть человека, который пытался погубить его. Но я начинала сомневаться, что когда-нибудь смогу выполнить эту задачу.