Райская лагуна

— Шон Маккензи планирует захватить Сансет-Коув сегодня. Он скоро будет здесь с достаточным количеством людей, чтобы расправиться с тобой и твоим сыном в считанные минуты после их прибытия. Более того, он предоставил мне доказательства того, что твой сын и его друзья участвовали в нападении на «La Princesa», — добавила она. — И поэтому, боюсь, и мне пришлось назначить цену за ваши головы, хотя моим людям еще не сказали, почему они охотятся за вами.

— Что? — Я ахнул, осознав, что это означало: этот гребаный Шон проник в склеп и нашел улики, которые связывают нас с той гребаной яхтой. — Мне нужно объяснить… — начал я, но она оборвала меня.

— Сейчас на это нет времени, — сказала она, переводя взгляд с меня на отца и подходя к нему, не выглядя ни капли испуганной тем, что его мощное тело возвышалось над ней так, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. — Я даю тебе единственный шанс сбежать. Ты не сможешь выиграть этот бой, поэтому я организовала, чтобы вас обоих тайно вывезли из города в безопасное место.

— Что? — выдавил я из себя, и в моем тоне зазвучала паника. Она серьезно? Сколько же людей послал Шон? И почему она предупреждала нас о том, что картель придет за нами, когда открыто призналась, что это она натравила их на нас?

— Почему ты делаешь это для нас? — Спросил папа с явным недоверием к ней.

Она пожала плечами. — Шон плохой фрукт. Он оставляет горький привкус у меня во рту.

— Это не объясняет, почему ты помогаешь нам, — прорычал Лютер.

— Или почему ты не убила нас, если ты действительно веришь, что мы имеем какое-то отношение к гибели людей на «La Princesa», — яростно добавил я, но Кармен начала качать головой.

— Я уже говорила, что сейчас у вас нет времени на глупые вопросы. Но если вы хотите прожить еще один день, то можете принять мое предложение. Или нет. Это зависит только от вас. — Она говорила так, словно ей было все равно, но тогда какого черта она вообще здесь забыла? И почему ее взгляд задерживался на Лютере, словно он был намного интереснее для нее, чем она сама себе признавалась?

— Я не собираюсь убегать, как какая-то испуганная собака, — выдавил я, и Дворняга тявкнул в знак согласия с этими словами.

— Тогда оставайся здесь и будь выпотрошен, chico tonto, — сказала она, слегка пожав плечами, как будто ей было наплевать в любом случае. Но очевидно, что это не так, иначе она не была бы здесь, предлагая нам кость.

Она небрежно взглянула на тонкие серебряные часики на запястье и прищелкнула языком. — У вас почти не осталось времени. Когда Шон будет отрезать вам носы от лица, будьте хорошими мальчиками и придержите свои языки от сплетен обо мне сегодня, ладно? — Она повернулась и направилась из комнаты в сторону задней двери.

— Подожди! — Рявкнул Лютер, двинувшись за ней вдогонку и выругавшись, когда его затрясло от полученных травм. — К черту эту дьявольскую женщину, — выругался он, хватаясь за бок и прислоняясь к стене.

— Я думаю, эта дьяволица пытается нам помочь, — с тревогой пробормотал я.

— Тогда иди и поймай ее. Мы не можем рисковать, оставаясь здесь. Кармен не пришла бы сюда, если бы не хотела спасти наши задницы. Я соберу рюкзак, — решительно прорычал Лютер, и я кивнув, побежал за Кармен и обнаружил, что она спускается на пляж.

Над головой сгущались черные тучи, и первые капли дождя упали мне на щеки, когда я поспешил за ней. К нашему причалу была пришвартована лодка, на которой сидел здоровяк Пепито, но я поймал ее прежде, чем она добралась до него, и развернул лицом к себе.

— Убери от меня свою руку, Фокс Арлекин, — приказала она, и я подчинился. Несмотря на то что она была заметно меньше меня, она все равно казалась величественной, как богиня, стоящая здесь с ветром, треплющим ее длинные волосы, и демоном, глядящим из ее больших темных глаз.

— Куда нам идти? — Спросил я.

— О, хорошо, весь этот тестостерон не сделал тебя совсем тупым, — язвительно сказала она. — Мой двоюродный брат будет ждать вас на лодке у «Глаза Моряка» в течение следующих тридцати минут. Я советую вам идти пешком, потому что за дорогами следят. Если вы успеете вовремя, он увезет вас подальше от Сансет-Коув. Вам понадобится его помощь, чтобы переправиться по воде, потому что в океане будет полно людей, которые будут следить за тем, чтобы вы не сбежали.

— Откуда ты все это знаешь? — В смятении спросил я.

Она фыркнула, качая головой. — Chico tonto, — пробормотала она, затем ушла, поднявшись на свою яхту, а Пепито вытащил из трюма двух «Арлекинов», которые охраняли заднюю часть дома, и выбросил их на причал связанными и с кляпами во рту. Иисус.

Кармен исчезла в каюте, когда яхта понеслась по воде, и реальность нашей ситуации поразила меня, как сердечный приступ.

Черт.

Я побежал обратно в дом, когда в небесах прогремел гром, и проклял эту дикую погоду, которая стояла у нас в последнее время. Только что светило солнце, а в следующую секунду набежали тучи и обрушили ад на наш город.

Я зашел внутрь и обнаружил Лютера с парой рюкзаков у его ног. — Вот, посади Дворнягу сюда. — Он протянул рюкзак, и я наклонился, чтобы поместить в него собаку, затем папа со всей силы кинул в меня одеялом.

— Ну не без его же одеялка, — сказал он в ужасе. — И ему нужен мистер Писклявый. Где он, черт возьми? — Он порылся в горах игрушек для собак, которые я купил Дворняге и которые были отвергнуты. Жестоко.

— Кто, черт возьми, такой мистер Писклявый? — Потребовал я ответа. Нам нужно было уходить. Времени на поиски случайной собачьей игрушки не было. — Просто возьми одну из них. — Я взял игрушку-банан из кучи, но Дворняга цапнул меня за руку, когда я попытался засунуть ее в рюкзак вместе с ним.

— А, вот и она! — Воскликнул папа, вытаскивая игрушку из моего наполовину изжеванного кроссовка у двери. Он пискнул игрушкой, похожей на брокколи с улыбкой, погладил Дворнягу по голове и положил ее в рюкзак к нему, а Дворняга лизнул папину руку, как будто благодарил его.

Я сердито посмотрел на пса за то, что он продолжал отвергать меня, хотя знал, что сейчас это меня беспокоит меньше всего. Я застегнул рюкзак на молнию, оставив достаточно большое отверстие, чтобы он мог просунуть в него нос, прежде чем взвалить его себе на спину. Папа надел свой собственный рюкзак, кряхтя, когда от движения заболели его раны, а я перекинул последнюю сумку через плечо.

— Я приказал нашим людям запереть дом, как только мы выберемся отсюда, а потом они сами выберутся из города. Они будут ждать, пока я им позвоню, как только пыль уляжется и мы разработаем план действий. Мы вернемся, чтобы сразиться в другой раз, малыш, — сказал папа, и, хотя я презирал необходимость оставлять дом, это были всего лишь кирпичи и строительный раствор. Теперь, когда моя семья ушла, все было в прошлом, и пока папа и Дворняга были со мной, в этом городе не осталось никого, кто что-то значил для меня.