Райская лагуна

Мы бросили машину в полумиле от дома Татум и остаток пути бежали по их частному пляжу под дождем, просто чтобы быть уверенными, что нас не заметят.

Я крепко сжимал руку Роуг, пока мы спешили к боковым воротам дома Татум, набирая код, который она дала нам, чтобы войти. Мое сердце бешено колотилось, и я знал, что выброс адреналина был связан не только с перестрелкой, в которой мы только что участвовали. Ощущение руки Роуг в моей заставляло мой пульс биться в бешеном, почти неистовом ритме. Не глядя на нее, я подвел ее к боковой двери, достал ключ, чтобы отпереть ее, и провел внутрь.

В ту секунду, когда она захлопнула дверь и звук, который она издала, эхом разнесся по огромному пустому дому, я клянусь, напряжение между нами резко возросло.

Я не смог удержаться и украдкой посмотрел на нее, упиваясь видом ее дрожащей и промокшей насквозь, видом ее темных волос, прилипших к щекам, и капель дождя, ласкающих ее полные губы. Короткое черное платье, которое она носила, плотно облегало ее, подчеркивая грудь, так что я не мог не заметить ее округлости, но мой взгляд тут же вернулся к ее океанским глазам, в глубинах которых бушевала буря еще более неистовая, чем та, что колотила по окнам.

Я провел большим пальцем по тыльной стороне ее руки, ощущая шелковую кожу, которая словно наркотик манила меня. Но я заставил себя отпустить ее и отступить, поправляя повязку на глазу, скрывающую изуродованную сторону моего лица.

— Он причинил тебе боль? — Я стиснул зубы, заставляя себя посмотреть на нее и столкнуться с любым ужасом, который мог таиться в ее глазах. Шон оставил свой след на нас обоих, и, хотя я был до боли рад видеть, что на ее теле не было никаких шрамов, указывающих на недели пыток, я знал, что он мог сделать гораздо худшие вещи, чем использовать оружие против ее тела. У нее действительно было несколько травм: заживающая рана у линии роста волос, от которой остались желто-синие кровоподтеки на виске, а также порез на плече, который кровоточил, и красные капли смешивались с дождем, стекавшим по ее руке. Мой взгляд остановился на следах вокруг ее горла — четких полосах, нанесенных плотно сжатыми пальцами, которые так ясно напомнили мне о травмах, полученных ею, когда она только вернулась сюда.

Как я мог тогда, глядя на эти следы на ее плоти, увидеть угрозу? Как я не понял в тот момент, что она вернулась не для того, чтобы причинить нам боль, а для того, чтобы умолять о помощи и любви единственную семью, которую она когда-либо знала, несмотря на то, как сильно мы ее обидели, прежде чем она покинула нас? Стыд смешался во мне с яростью, мои мышцы напряглись, и ненависть к гребаному Шону стала еще сильнее, потребность в его кровавом конце поглотила меня, когда я увидел не только раны на ней, но и темноту в ее взгляде, которую он вложил в нее, пока удерживал.

— Он Шон Маккензи, — сказала она ледяным тоном. — Он причиняет боль. Но он не трахал меня, если ты об этом спрашиваешь.

Я натянуто кивнул, гнев пробежал по моим конечностям, когда потребность убить этого ублюдка пронзила мое тело. Я боялся задать ей этот вопрос, зная, что для меня уже будет практически невозможно залечить раны, которые он ей нанес, но испытал облегчение от того, что, по крайней мере, ей не пришлось терпеть это от него. Это было что-то. Не много, но достаточно, чтобы дать мне надежду, что мы сможем исправить остальное.

Порез на ее руке довольно сильно кровоточил, и теперь в него, вероятно, попали песок и грязь после нашего побега. Я нахмурился, снова беря ее за руку и ведя через похожий на пещеру дом к кухне, которая была оборудована всеми современными приборами, известными человеку.

Я обхватил Роуг за талию, приподнял ее и аккуратно посадил у раковины, а затем взял тряпку и промокнул ее водкой высшего сорта, которую нашел в холодильнике.

— Вот, — пробормотал я, протягивая руку и прижимая ее к ране, заставляя ее резко втянуть воздух сквозь зубы.

Тишина между нами пожирала меня заживо, и мне хотелось, чтобы Джей-Джей был здесь, потому что я знал, что он знает, что делать, что сказать, как поддержать ее. Я был последним человеком, который мог унять боль, которую я видел в ее глазах, потому что она была и во мне, и я потерпел сокрушительную неудачу в исцелении от пыток Шон, так как я мог что-либо сделать, чтобы помочь ей?

Она была почти одного роста со мной, сидя так, и я чувствовал, как ее глаза изучают мое лицо, заставляя кровь приливать к щекам, и я попытался повернуть голову, чтобы она не смогла разглядеть грубый шрам, выглядывающий из-под повязки.

— Не смей отворачиваться от меня, Чейз Коэн, — прорычала она, схватив меня за подбородок и повернув мою голову так, что мой взгляд встретился с ее.

Я провалился в бесконечный голубой омут ее глаз, и мое сердце отчаянно забилось, умоляя меня притянуть ее ближе, удовлетворить каждое желание, которое я когда-либо испытывал по отношению к этой девушке. Все это нарастало, как вода против плотины, и я чувствовал себя слабее, чем когда-либо в своей жизни, перед этими желаниями. Я никогда не думал, что увижу ее снова. Я никогда не думал, что окажусь так близко, смогу ощутить каждую ее сладкую, надломленную черточку в воздухе между нами. Но она не была моей и никогда не будет.

Я отложил ткань, мои пальцы провели линию до ее шеи, касаясь синяков там, и ненависть к Шону так глубоко проникла в мою кожу, что я был уверен, что никогда от нее не избавлюсь.

— Я сожалею о своем участии в этом, — вздохнул я, ее тело охватила дрожь, когда я провел пальцами вниз по ее руке, и мурашки появлялись везде, где касалась моя кожа.

— Это не твоя вина, — прошептала она.

— В какой-то степени да, малышка. Но я искуплю свою вину. — Мои пальцы замерли на кожаных браслетах на ее запястье, и я приподнял брови.

— Вот, — сказала она, снимая их со своего запястья и надевая на мое, и я мгновенно почувствовал утешение, воссоединившись с этой старой частью меня. Это было похоже на возвращение частичек моей семьи, каждый из которых символизировал их четверых. Предполагалось, что они привязывают к тебе твою половинку, и, хотя парень, у которого я их купил, скорее всего, был полон дерьма, я все равно поверил в их смысл.

— Этот символизирует тебя, — сказал я Роуг, когда она взялась за кожаный браслет на моем запястье, который был сплетен в замысловатый узор с проходящей по нему серебряной нитью. Он был самым красивым, так что, очевидно, принадлежал ей.

— А как насчет этого? — спросила она, потянув за другой, который представлял собой толстую ленту с выгравированными по всей ней случайными линиями. — Этот полный хаос, так что это Маверик.

— А этот? — спросила она, берясь за следующий, который представлял собой сложное плетение из полос с узлами, связывающими разные секции вместе.

— Джей-Джей, — сказал я. — Поскольку он миротворец, эти узлы похожи на то, как он держит нас вместе. — Я взглянул на Роуг, чувствуя себя немного неловко из-за того, что глупо решил, что эти вещи представляют каждого из моих друзей, но она просто улыбнулась, и ее глаза загорелись, когда она кивнула.