Райский плод

Я подошла поближе, протянула руку и взяла одно яблоко. Оно было глянцевое, блестящее, красивое.

– Ешьте, это для вас. Витамины, – сказала проходящая мимо девушка в костюме медсестры.

Я надкусила яблоко, оказавшееся сладким и сочным. Сок брызнул во все стороны, потек по подбородку. Присев на диванчик, я доела этот райский плод, выбросила огрызок в урну и пошла записываться на все положенные обследования. Администратор подтвердила, что все назначенные мне процедуры уже оплачены.

Сначала я решила, что это добрая Тамара Тимофеевна внесла на мой депозит в клинике обещанную ею сумму, которую мне предстояло вернуть. Но пока я шла домой, в голову вдруг пришла еще одна мысль, которую следовало как-то проверить. Вполне могло статься, что моя дочь или сестра нарушили запрет надоедать Миронову в отпуске и сообщили ему о моем интересном положении.

Разумеется, прерывать из-за меня свою антарктическую экспедицию мой бывший возлюбленный не стал, а вот перевести деньги в клинику мог. Это было вполне в его духе. Ладно, рано или поздно выяснится, кому я обязана уже оплаченным обследованием и внезапным обещанием в дальнейшем наблюдать меня бесплатно. Ни в какие социальные программы для незамужних и одиноких я не верила.

Выходя из клиники, на крыльце я столкнулась с молодой симпатичной девушкой. На вид не старше шестнадцати лет. По крайней мере, выглядела она гораздо моложе моей Саньки. Под распахнутым пальто был виден аккуратный животик. Такой же, как у меня.

– Ой, – воскликнула девушка испуганно, – простите, пожалуйста! Надеюсь, я вас не стукнула?

– Нет, все в порядке, – успокоила ее я. – Я сама виновата. Задумалась о своем.

– Да. Я сама такая рассеянная стала, просто ужас, – охотно согласилась девушка. – А вы тоже в этой клинике наблюдаетесь?

– Да. Вот пришла вставать на учет. А вы здесь давно?

– Да, третий месяц. Доктор Эппельбаум ведет меня с десяти недель беременности, а сейчас уже двадцать.

Да, срок у нее был точно такой же, как у меня.

– Да, мой врач тоже он, – улыбнулась я. – И как? Вы с ним находите общий язык?

– Конечно! – воскликнула девушка горячо. – Марат Казимирович – прекрасный специалист. И психолог тоже замечательный. Он так мне помог. Я, когда сюда попала, прямо жить не хотела. Не знала, что мне делать. Олег меня бросил, я одна, в чужом городе, беременная. Меня, кстати, Настя зовут. Анастасия Лебедкина.

– А меня Елена Сергеевна. Вы не москвичка, Настя? – спросила я больше из вежливости, чем из искреннего интереса.

У меня и своих проблем было выше крыши, зачем мне еще чужие?

– Из Нижнего Новгорода. Вообще-то сейчас я, конечно, в Москве живу, потому что в институте учусь. В Московском государственном университете пищевых производств. На третьем курсе.

На третьем? Значит, она старше Саньки. Надо же, а выглядит цыпленок цыпленком. Как девятиклассница. За разговором Настя сошла с крыльца вслед за мной и теперь шагала со мной рядом.

– А Олег – это твой парень?

– Да. Олег Юрьев. Мы вместе учимся. На одном курсе. Он раньше с Валькой Земляникиной встречался. У нее папа – генерал в Генштабе. А потом Валька его бросила, и мы с ним начали дружить. Мы в одном общежитии живем, ведь он тоже не москвич. Из Ульяновска приехал. В общем, я залетела. А Олежка испугался ответственности и перестал со мной общаться. Сказал, что помирился с Валькой и любит только ее, а наши отношения были ошибкой.

Ну да. Типичная история. Провинциальный мальчик предпочел наивной Насте не просто москвичку с квартирой, а еще и генеральскую дочь, папа которой мог обеспечить его безбедное будущее. И в Ульяновск возвращаться точно не придется. Так что отвечать за несчастную Настю с ее будущим ребенком ему не с руки.

– Он тебе хотя бы помогает? – возмущенно спросила я.

– Ну, он, когда про беременность узнал, дал денег на аборт. Сказал, это единственное, что он может для меня сделать. А если я решу оставить ребенка, то он помогать не станет. Ну и еще предупредил, чтобы я не болтала. Боится, что Валька узнает и снова его бросит.

– А ты что? – мне действительно стало интересно.

Неужели эта девочка так сильно любит мерзавца Юрьева, что согласна не только избавиться от малыша и искалечить себя, но и скрыть всю эту мерзкую историю от его богатенькой пассии?

– А что я? – вздохнула Настя. – Я сама виновата. Нужно было думать, когда в постель ложилась. Предохраняться хотя бы. Если он меня не любит, так ведь насильно мил не будешь. Да и Валька ни при чем. Я же знала, что у них роман был. Воспользовалась их ссорой, чтобы с Олегом закрутить. А на чужом несчастье счастья не построишь. В этом я на своем примере убедилась.

– Но ты, судя по всему, – я кивнула на ее живот, – решила все-таки аборт не делать?

– Я уже почти решилась, – вздохнула Настя. – Пришла в женскую консультацию, взяла направление. Вы поймите, мне ребенка оставлять никак нельзя. У меня в Нижнем Новгороде мама с младшей сестрой. Та школу заканчивает, ей поступать в следующем году. Куда я им на шею с ребенком? Да и доучиться нужно. А с другой стороны, аборт – это же грех. Это же почти как живого человека убить. В общем, я уже пришла на операцию, сидела в коридоре, плакала. И там врач мне хороший попался, дал визитку доктора Эппельбаума, велел ему позвонить. Я сразу и позвонила. А потом с аборта ушла, поехала сюда, в «Райский плод», и здесь все чудесным образом и устроилось.

Признаться, я совсем ничего не понимала. Это что получается? Социальная программа для одиноких матерей, попавших в трудную жизненную ситуацию, действительно существует? Эппельбаум меня не обманул? Но в чем ее смысл? Анастасия Лебедкина – молодая, здоровая девушка, не нуждающаяся ни в каких дорогостоящих скринингах. Ее беременность явно протекает без осложнений, так что наблюдать ее она могла бы и в простой консультации. Вся необходимая помощь ей понадобится уже после родов, когда она останется с малышом совсем одна. Но клиника-то тут при чем?

Этот вопрос я и задала Насте.

– Ну как же! – всплеснула руками та. – Отделение доктора Эппельбаума специализируется на суррогатном материнстве. Моему будущему малышу уже подобрали приемную семью. Теперь все мои проблемы решены. Я и ребеночка своего не убила, и выношу его здоровым, и рожу без осложнений под присмотром опытного врача, а потом передам его хорошим родителям, добрым, а главное – богатым. Он вырастет и ни в чем нуждаться не будет.

– Приемным родителям?

– Ну да. Мне про них уже рассказали. С будущими усыновителями знакомить категорически запрещено. Тайна усыновления, сами понимаете. А вот рассказать про них – это пожалуйста. У семьи, для которой я вынашиваю своего сыночка, – большой дом в ближнем Подмосковье. С садом, представляете? Ему у этих людей будет очень хорошо. Они давно мечтают о ребенке, а самим родить не получается. Будут моего малыша любить и баловать. А я рожу и дальше учиться буду. Встречу хорошего человека, заведу семью. И дети у меня еще родятся. А после аборта могло бы и не быть.

– Но ведь суррогатное материнство – это немного другое, – осторожно сказала я. – Ты ждешь ребенка от этого своего Олега, а не от будущего приемного родителя.

– У них генетическая болезнь какая-то, – пояснила Настя беззаботно. – Передается детям. Им нельзя иметь своего ребенка. Из-за этого они и решились на усыновление.

– Да, для этого используется искусственное оплодотворение, – согласилась я. – Используется биологический материал, хранящийся в банке спермы. Но дело в том, что на территории Российской Федерации законодательно запрещено донору ооцитов быть суррогатной матерью в рамках одной лечебной программы. То есть генетическая мать не может одновременно быть суррогатной.