Райский сад

— Он написал роман о том, как в детстве жил в Восточной Африке.

— Я знаю.

— Ты его читала? — спросил Дэвид.

— Да, — сказала Марита. — Хочешь расскажу?

— Нет, — сказал он. — Мне знакомо содержание.

— Очень грустный роман, — сказала она. — Это ты об отце писал?

— Отчасти.

— Должно быть, ты очень любил его.

— Да.

— Ты мне о нем никогда не рассказывал, — сказала Кэтрин.

— Ты не спрашивала.

— А ты бы рассказал?

— Нет, — ответил он.

— Мне очень понравилась книга.

— Не переигрывай, — сказала Кэтрин.

— Я и не думала.

— А когда ты целовала его…

— Это была твоя идея.

— Не перебивай меня, — сказала Кэтрин. — Я хотела спросить, когда ты целовала его, ты думала о нем как о писателе или тебе было просто приятно?

Дэвид налил себе вина и сделал глоток.

— Не знаю, — сказала девушка. — Я не задумывалась.

— И то хорошо, — сказала Кэтрин. — А то уж я испугалась, что все дело в вырезках.

Девушка удивленно посмотрела на них, и Кэтрин пояснила:

— Вырезки из газет о его второй книге. Он ведь уже две написал.

— Я читала только «Порог».

— Вторая книга о летчиках на войне. Лучше его никто не написал о летчиках.

— Чушь, — сказал Дэвид.

— Прочтешь, сама увидишь, — сказала Кэтрин. — Что бы написать такую книгу, надо было самому полностью выложиться или погибнуть. Не думай, что я ничего не смыслю в книгах Дэвида, потому что целую его не как писателя.

— По-моему, самое время для сиесты, — сказал Дэвид. — Тебе нужно вздремнуть, дьяволенок. Ты устала.

— Я заболталась, — сказала Кэтрин. — Спасибо за прекрасный обед, и извините, если я наговорила лишнего и расхвасталась.

— Мне так понравилось, что ты говорила о книгах, — сказала девушка. — Ты просто прелесть.

— Я так не думаю. Я устала, — сказала Кэтрин. — У тебя есть что почитать, Марита?

— Осталась еще пара книг.

— Можно заглянуть к тебе попозже?

— Если хочешь, — сказала девушка.

Дэвид старался не смотреть на девушку, а она — на него.

— Я тебе не помешаю? — спросила Кэтрин.

— Да я ничем особо важным не занята, — сказала Марита.

Когда, Кэтрин и Дэвид остались вдвоем, ветер за окном почти совсем стих, и сиеста мало напоминала их обычный полуденный отдых.

— Могу я теперь рассказать тебе?

— Не трудись.

— Нет, лучше я расскажу. Утром, сев за руль, я испытывала какой-то страх и пустоту и старалась ехать особенно осторожно. Потом впереди на горе показались Канны, и дорога вдоль моря была совершенно пуста, и, когда я обернулась, позади тоже никого не было, и тогда я свернула с дороги в заросли. В том месте они напоминают полынь. Я поцеловала ее, и она ответила, и ощущение было такое необычное. Мы посидели в машине, а потом поехали в Ниццу, и я не знаю, что думали окружающие. Мне уже было все равно, и мы всюду ходили вместе и покупали все, что захочется. Ей нравится покупать. Кто-то грубо пошутил, но это пустяки. По дороге домой мы снова остановились, и она предложила, чтобы я теперь была ее подружкой, а я ответила, что мне безразлично, все равно я ощущала себя женщиной и не знала, что нужно делать. Никогда не чувствовала себя такой растерянной. Но она была очень мила и, по-моему, хотела помочь мне. Не знаю. В общем, она была очень мила, и я вела машину, а она сидела рядом, хорошенькая и счастливая, и была такой ласковой, как бываем мы с тобой или я с тобой, и я сказала, что не смогу вести машину и нам лучше остановиться. Я только поцеловала ее, но было так хорошо. Ну, и мы посидели немного, а потом я сразу поехала домой. Возле самого дома я еще раз поцеловала ее, и мне снова понравилось, и мы были счастливы, и я ни о чем не жалею.

— Ну, теперь, когда ты наконец попробовала, — сказал Дэвид, тщательно подбирая слова, — надеюсь, с этим покончено?

— Вовсе нет. Мне понравилось, и я не собираюсь от этого отказываться.

— Нет?

— Нет. Наоборот, я не остановлюсь, пока мне не надоест. Или я научусь владеть собой.

— Кто это сказал, что ты научишься владеть собой?

— Я. Ну же, Дэвид, я действительно не могу иначе. Кто знал, что я стану такой?

Он ничего не ответил.

— Я вернусь, — сказала она. — Я уверена, что справлюсь с собой, стоит мне все испробовать. Пожалуйста, верь мне.

Он ничего не ответил.

— Она ждет меня. Ты же слышал, я ее просила. Нельзя же останавливаться на полпути.

— Я уезжаю в Париж, — сказал Дэвид. — Найдешь меня через банк.

— Нет, — сказала она. — Нет. Ты должен помочь мне.

— Я не могу тебе помочь.

— Можешь. Ты не уедешь. Я этого не выдержу. Я не хочу оставаться с ней. Я всего лишь хочу попробовать. Неужели не ясно? Ну пожалуйста, пойми. Ты всегда понимал меня.

— Только не в этом.

— Пожалуйста, попытайся понять. Раньше ты все понимал. Правда, Дэвид?

— Может быть. Раньше.

— Мы сами это затеяли, и, когда все кончится, останемся только мы. Я люблю одного тебя.

— Не делай этого.

— Не могу. Еще в школе мне всегда попадались подружки, которые хотели попробовать. Но я не решалась и так и не рискнула. А сейчас не могу иначе.

Он ничего не ответил.

— Ты должен знать, что я чувствую.

Он ничего не ответил.

— Как бы там ни было, она влюблена в тебя, и ты тоже можешь быть с ней, и мы будем квиты.

— Ты сошла с ума, дьяволенок.

— Знаю, — сказала она. — Молчу.

— Поспи, — сказал он. — Просто ляг рядом тихонечко, и мы оба заснем.

— Я так люблю тебя, — сказала она. — И ты единственный, с кем мне хорошо. Я и ей слишком много о тебе рассказывала, впрочем, ни о чем другом она и говорить не хочет. Ну вот, я успокоилась и теперь могу идти.

— Нет. Не надо.

— Да, — сказала она. — Подожди. Я скоро.

Когда она вернулась, Дэвида в комнате не было. Она постояла, глядя на пустую постель, потом подошла к ванной комнате, открыла дверь и долго смотрела на себя в высокое зеркало. Лицо ее ничего не выражало. Таким же безразличным взглядом она оглядела себя с головы до ног. Когда она вошла в ванную и прикрыла за собой дверь, на улице было уже темно.

Глава тринадцатая