Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– ещё не дома на пороге тумана

– в журнале попросили твой e-mail. Как сон после тумана?

– сон через приоткрытую дверь

– раскатом недоразумений лёгкость последней капли воды. А вы отсюда? – нет конечно!

– я здесь, когда с тобой и с собой, не здесь – на работе. Капля волна разбивается на частицы, которые волны. Сдают номер журнала

– покрываюсь тонким слоем тебя

– надеюсь, слой с дырами и не мешающий? Снежный дикобраз бросает первые иглы

– ещё иглы листьев не, а уже снежные

– листья скорее угли, чем иглы.

Если слой, тогда я сейчас одеяло тебе в сон

– не пущу!

– ты о чем? что не впустишь или не отпустишь?

– Бланшо о письме как индивидуальной власти, превосходящей власть (языка в том числе)

– поэтому Бланшо и не настроен так агрессивно к языку, как Барт? Знает, что справится, и что язык от человека тоже зависит, а не только давит

– во сне по Риге у зданий папы Эйзенштейна

– не умещающимся в горле-проводнике утра удивлением, окнами-электролампочками и девушками, ни за что не желающими спускаться в горловине лифта

– посмотрев египетский альбом, за египетский труд – чистить плиту, стенку около неё, чайник, крышку сковородки, раковину на кухне

– на сундуке выросла верба. Если будет наводнение – взбирайся на неё, выдержит и спасёт

– веером вербы улыбаться в арку. С кончиков собрано немного сумерек, влажных от росы. На ветках буду встречать гостей, спасибо

– не-мехом, не-пухом, мягким и белым, щеку и плечо

– падать так легко, весна ковров

– попробуем поискать уплотнения и просветы в темноте?

– перед глазами отличный кадр, который бы тебе подарить

– так дари – положив руку на мои глаза

– прикосновение не оставить на картине или фото. Оно мгновенно, его фиксация ложна – или оно окажется связью, удерживанием. И лицо в литературе и фотографии сейчас всё менее возможно. Конец сюжета – и конец словесного портрета, который оказывается стилизацией под XIX век. На смену – портрет через ассоциации или частичный взгляд, часть, знающая, что она часть. Аналогично и в фотографии: лицо либо слишком характерно, досказано, либо слишком неопределённо. Выход – лицо как предмет среди предметов, некоторая многозначная форма?

– дело не в том, что завуалированное-зашифрованное лучше, а в том, что прямое называние огрубляет. Вода – какая? вода – и только?

– преждевременная весна на хвостах толстощёких ящериц, обветренная, обгоревшая, обточенная. Приеду встречать прозрачную высокую

– опираюсь на вербу. В клетках таблиц, но завтра вечером скорее дома

– облачный сок и остров сна руки

– ночь несёт на длинной спине. Сестры Эдды сеют лед и пекут яблочные пироги, знают невечность богов и прочность людей

– стрижи иглами от воздуха сзади

– иглой просыпающегося ежа – пыль будет глиной

– есть апельсины и свет

– спины нет

– что же ещё вижу, когда убегаешь

– но и я не сплю, отправляй бессонницу обратно. Без сна хорошо гулять и подглядывать

– нет, пока спи. Потом ты с моей бессонницей, я с твоей, подглядывая друг за другом

– киты уплыли в другие края

– с пятнистыми берегами,

чтобы можно было чесать спину. Набираю солёное море, не выдерживая плечами и грудью, сгорающими в кольцах бестолковых осад. Бродящие после полуночи воспоминания оставляют морщины гор и лесов вокруг глаз, вопреки подводным законам аэродинамики

– киты обрастают ракушками и домами. Царапины уходят, освобождая место новым

– расстояние кончиков косточек груши

– Прага? может, туда? нет моря, но улицы узки

– а Неаполь? но там страшные жулики на юге

– жуликов перепрыгнем. Тут тугой беспалостью спин и ключиц, вперед(и) дождем облепиховой тишиной

– апельсин стал немного синим – дело к апрелю. Крыши – конверты, а прожилки – истлевающих писем

– лучше присутствие твоего молчания, чем молчание твоего отсутствия. А ещё лучше удвоение молчания

– ух

– ты не только ухай, ты прилетай

– люди – искры, скрываются быстро

– в твой костер – каштаны и вербу

– сплю вокруг кулака собранной в напряжении гортанной лёгкости, ветер швырял её обжигающей по краям бесчувственной медузой по небу, шея-кузнечик – говорят, если держаться за воду, то выключать свет и прятаться в разрывах «иди сюда» сегодня – найти скоростное погружение и разболтать о нём – потерять укрытие от ветра и дождя – боюсь собрания вчерашней ночи скрипящим воздухом – с таким скоро пить вино из за(о)конного винограда

– спина раскапывать и звенеть, (вы)носить. Дождь на плечи волосами воды, вино будущей страны

– медленно о медленном Шамшаде Абдуллаеве в горячий сон из дождевого бега. Вернули хороший альбом по модерну, взятый одиннадцать лет назад – приходи смотреть

– сажая косточки в течение корабля. Как твоя лекция о Драгомощенко?

– почти не понимая почти не читавшим. Драгомощенко яркий – не предметами, у него все приглушено, пейзаж – падающие листья, осока, мусорные баки. Вспышками связей, выходящих из предметов

– Драгомощенко антиинициационный. Инициация – рассказ об устройстве мира, вписывание в ясную и прочную картину социального. У Драгомощенко – обнаружение текучести в прочном, и неустранимости этой текучести

– темнота пальмовых веток под подушкой шестипалой корой выше запаха подушки на удвоенный взгляд навстречу

– раскрытым до Гауди летом – чисткой зубов островами громоустойчивых бакланов всё в подошве левого мизинца – не спеша вереница с воздухом рукой в кармане венецианского двора – группой ветра

– тюльпаны обиделись и нагнетают тени. Земля в ногах. В весенних цветах тени больше. Они утренние-вечерние, и что-то от зимы ещё в них. Больше сумрака и синего. Оставляют свои сухие тени на плечах-ножницах – у тебя (ли) дождь неразложенным креслом к велосипедной пятке?

– внимательность у Казакова не отпускает, держится за свой объект – время, железо, волосы и губы, молчание, гости, зеркала и отражения – но почти не продвигается дальше. Даль почти не меняется. Железо метафорически, кажется, может заменить всё: небо – время суток – поцелуй

Поделиться с друзьями: